Лживая птица счастья - 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 49

— Зачем? Это просто выяснить. В рамках ритена у нас должна быть одна подготовка.

Хотя Штейн был готов к нападению, он едва успел уйти из-под атаки. «Рад-бэд![1]» — стеганул его по ушам резкий голос Ника, и он без раздумий рванулся в сторону. Тем не менее его слегка задело выстрелом, и кисть левой руки полоснуло болью. «Твою ж мать!» — Штейн бросился к Нику и тот с возгласом: «Кер![2]» исчез из его поля зрения. Он крутанулся на месте и нашедшийся Ник с хладнокровным выражением на лице снова направил на него бластер. «Вот говнюк!» — возмутился Штейн. Но это была его последняя осмысленная реакция на спонтанный бой. Ник ускорился и в дальнейшем он действовал исключительно на рефлексах.

Уходя от смертоносных лучей, Штейн исполнял такие немыслимые кульбиты, на которые он никогда не подумал бы, что способен. «Фад![3]» — выкрикнул он, окончательно вымотавшись, и рухнул на землю.

Когда он немного отдышался, Ник протянул ему руку, помогая встать.

— Вот видишь, всего лишь нужно тебя встряхнуть, чтобы ты вспомнил науку сентано Васкело, — произнёс он наставительным тоном и приложился к начатой банке с пивом, которая ничуть не пострадала во время их молниеносной акробатики.

Штейн хохотнул и бросил на Ника завистливый взгляд. С него самого градом лил пот и от слабости тряслись коленки, в то время как его противник лишь самую малость вспотел и раскраснелся.

— Так что это было?

— Рай-ритен. Система подготовки наследников в правящих домах, — Ник отбросил опустевшую банку. — Мика беспокоится, куда ты пропал. Полетишь со мной или доберёшься своим ходом?

— Своим, — ответил Штейн, о чём впоследствии пожалел.

Выжатый как лимон после спарринга с Ником он потерял не только солидную часть регенерационного запаса, но и бдительность. Вдобавок его подвело радушие местных жителей, проявленное в придорожном ресторанчике. Чтобы быстрей добраться к оставленной авиетке, он сел в попутку, в которой сидели парни и девчонки, знакомые ему по недавней тусовке. Очнулся он в придорожной канаве — ограбленный и с ножом в боку.

Полученные ощущения крайне не понравились ему и он, досадуя на свою беспечность, разыскал тех, кто с ним это сделал. Благо, что юные бандиты ещё не разбежались по домам и пытались разблокировать его банковскую карту. Обездвижить их с помощью ментала было для Штейна плёвым делом, и перепуганные насмерть подростки вытаращили на него глаза, не в силах выдавить из себя ни звука. Боясь, что утеряет самообладание и окончательно рассвирепеет, Штейн не стал рыться в их куцых мозгах и вынул нож. Краткий допрос выявил зачинщика этого дела. Как он и подозревал, им оказалась та самая юная мулатка, что так страдала, провожая его. Она же была и его несостоявшейся убийцей.

Мальчишки отделались испугом, а вот девчонке не повезло. Когда нашли её обезглавленный труп, стошнило даже бывалых полицейских. Да и свидетели её убийства были в таком состоянии, что их пришлось все скопом отправить в психиатрическую больницу. Двое подростков так и не оправились — один из них сошёл с ума, второй онемел и лишь трясся и плакал, когда его пытались допросить. Когда очнулся третий подросток, выяснилось, что он единственный сохранил рассудок. Он-то и заявил дознавателю, что имел возможность ещё при жизни ознакомиться с тем, что представляет собой ад. У мальчишки была интеллигентная семья и он, владея литературным языком, умел выразить свои эмоции.

К досаде полицейских, уцелевший свидетель абсолютно не помнил убийцу, но врачи отказали им в гипнозе, сказав, что возможно именно это обстоятельство спасло ему рассудок. Тогда они попытались связать с убийством светловолосого чужака, но жители городка все как один встали на его защиту и заявили, что этого не может быть, мол, он отличный парень и ушёл задолго до того, как произошло убийство.

***

Палевский встретил вошедшего Штейна внимательным взглядом — тот был хмур, но спокоен.

— Свадьба состоялась? — спросил он, хотя ему уже доложили, что Кравчинский и Сабурова сочетались законным браком.

— Да, — ответил Штейн и, отодвинув стул, сел за стол. — Этой секретной новостью забито всё интернет-пространство. Так ты за этим меня искал?

— Нет, из-за твоих страданий по жалкой менталистке, — ответил Палевский и, видя, что его помощник сердито сверкнул глазами, примирительно добавил: — Не злись, ты знаешь моё отношение к таким связям.

— Да нет там никакой связи, — буркнул Штейн и взял протянутый ему планшет. — Славно! Псина всё же вычислила китайского ходочка, — оживился он.

— Ладожский с группой отправился прощупать, чем конкретно занимаются монахи. По моим ощущениям, он справляется с порученным делом, но будет не лишним его проконтролировать.

— Само собой, все заслуги мне. Ладожский — способный парень, но рановато начал примеряться к моему креслу. Сначала пусть побегает на посылках, как я у тебя, — заявил Штейн, не отрываясь от просмотра полученных сведений по краже с секретного полигона на Камчатке. — И не смотри на меня. Рая Реотана больше нет, мне удалось спровадить его, о чём я уже начинаю жалеть. В конце концов, он не раз и не два спасал мне жизнь.

— Понятно. Видимо, ему тоже крайне не нравилась твоя привязанность к этой женщине, и он попытался её ликвидировать, — высказал Палевский предположение.

— Давай не будем. Сейчас рая Реотана больше нет и это данность, не подлежащая сомнению.

— Томас… Ладно, не суть. Так что ты думаешь по поводу тибетских отшельников?

— Если к нам пожаловал кто-то из монахов, дело усложняется. Судя по банковским счетам монастыря, его братия богата как пресловутый Крез. Так что им нет резона брать себе стороннюю подработку. С такими деньжищами монастырь сам может нанять кого хочешь. Значит, тут замешано что-то другое. Обмозгуем, когда получу больше информации, — сказал Штейн и поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Оставшись один, Палевский проанализировал поведение главы СБ и покачал головой. «Может, рай Реотан и ушёл, но это мало что меняет. Томас унаследовал его интеллект и черты характера, что со временем станет проблемой. В стае не бывает двух вожаков. И всё же я надеюсь, что у нас не дойдёт до прямой конфронтации, иначе это будет катастрофа. Будь у меня возможность повернуть время вспять, я бы выдал за него Мари. Тогда Томас вошёл бы в семью, а это уже другая иерархия, у него не было бы нужды оспаривать моё главенство. Кстати, о дочери. Нужно будет всё же навестить их с Ником, пора выяснить, что там у них происходит», — подумал король вампиров и вздохнул, понимая, что выкроить время на поездку по семейным делам, в общем-то, нереальная задача.

________________________

[1] Рад-бэд! (эрейский яз.) — начали!

[2] Кер! (эрейский яз.) — шевелись!

[3] Фад! (эрейский яз.) — стой!

Глава 32-26

***

Поездка в Париж дала Мари возможность вернуться к тем чудесным временам, когда по большому счёту ничто не омрачало её жизнь. Надёжно укрытая родительским крылом, она беспечно порхала из института домой, а по вечерам шла веселиться с друзьями. Прежние заботы и огорчения сегодня ей казались такими нестоящими пустяками, что ей оставалось лишь удивляться, что когда-то они заставляли её плакать.

«Правильно говорят, что всё познаётся в сравнении», — подумала она, с наслаждением катая на языке холодный комок сливок, сдобренный кусочками фруктов и орехов. Сегодня мороженое казалось ей особенно вкусным — Ник временно её покинул, сказав, что должен уехать по делам, и она гуляла по улицам одна. Не сказать, что его присутствие было ей в тягость, но, как любому человеку, время от времени ей хотелось побыть одной.

В больших дозах одиночество — это отрава, а в малых оно лекарство, дарящее покой и сладость бытия. Именно это Мари и ощущала — покой и сладость бытия. «Это ли не счастье? Продлись мгновенье, ты прекрасно!» — воскликнула она и вдруг поняла, что действительно счастлива, причём полностью и безоговорочно. Свобода пьянила её не хуже вина и она, раскинув руки, со смехом закружилась, благо, что поблизости не было прохожих и никто не мешал ей безумствовать. «Я так счастлива, что умри я сейчас, и это было бы справедливой платой», — мелькнула у неё мысль. И тут она заметила, что две клуши, от макушки до пят закутанные в чёрные тряпки, остановились и с осуждением смотрят на неё. Перестав дурачиться и подпрыгивать, девушка состроила благопристойную мину: «Увы, счастье мимолётно, так что приходится собирать его по крохам, а значит, придётся ещё немного пожить».