Лживая птица счастья - 2 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 5

Эреи были искусными воинами и охотниками, поэтому хорошо знали повадки зверья и соплеменников. Уходя из дома, они при помощи подробных инструкций старались сберечь своих женщин и детей, остающихся без главных защитников. Об этом говорили анахронизмы, сохранившиеся с тех незапамятных времён. Одним из них было руководство хозяйке поместья, как отбить нападение стаи рудойтов, крупных хищных птиц. Ник сказал, что к его времени они уже почти вымерли, но руководство было таким подробным, что, вздумай рудойты ожить и напасть на Старую базу, Мари не составило бы труда провернуть операцию по их уничтожению.

Впрочем, эта часть ритена ей нравилась, в отличие от той, что диктовала правила поведения в обществе и семье. К её великому огорчению, Ник ей не солгал, эрейский муж имел полное право не только наказать свою жену и детей, но даже их убить. Правда, без суда и следствия он мог это сделать только во время празднования Лотилий — под видом принесения жертвы божеству Весны, что Мари и увидела в своём видении.

Она прочитала всё, что касалось Лотилий и божеств, которым поклонялись эреи, но как она ни старалась, ей никак не удавалось найти Пророчество Лоти, тем не менее, по отрывочным сведениям, она уже догадывалась, в чём именно оно состоит. Единственно чего она не понимала, так это то, какое отношение оно имеет к ней самой.

Любопытство и понимание культуры предков привело к тому, что Мари играючи изучила бытовую часть ритена и допускала всё меньше ошибок в выборе одежды и манере поведения. Затем её заинтересовали тренировки, позволяющие дисциплинировать ум и таким образом наращивать ментальную мощь. Поначалу у неё не получалось, но советы Ника поправили положение. С похвальным упорством она медленно, но верно упорядочивала связи с ноосферой, которая была тем самым усилителем ментальных способностей, которых ей так не хватало. Ритен по части физического развития тоже пошёл на лад. Самостоятельное изучение приёмов боя с туаши — сначала по письменным источникам, а затем в виртуальном зале — привело к тому, что она резко прогрессировала и в этом направлении.

Раньше скорость, с которой девушка усваивала технику владения туаши, удивляла Ника, теперь он знал в чём здесь причина и был беспощаден в занятиях, не делая ей скидок, положенных новичку. Просматривая записи виртуала, он видел, что по уровню подготовки Мари уже готова к сражению на мечах в реале, тем не менее продолжал тренировки с критой. Она по-прежнему уходила из тренажёрного зала основательно исхлёстанная и в крови с головы до пят. Из-за этого наладившиеся между ними отношения снова испортились.

И чем больше девушка замыкалась в себе, тем жёстче Ник относился к ней. Причём он сам не понимал, зачем он это делает, — ведь она очень быстро училась и придраться, в общем-то, было уже не к чему.

Вскоре он добился, чего хотел. Стараясь избежать наказания Мари превратилась в идеальную эрейскую леди и не допускала ни малейшей ошибки: ни в бытовых мелочах, ни в манере поведения, но его неудовольствие не улеглось.

В общем-то, причина была проста. Ник не хотел признаваться самому себе, что прежняя Мари нравилась ему куда больше, чем эта равнодушная кукла в дорогих нарядах, безупречно накрашенная и причёсанная и которая открывала рот лишь для того, чтобы ответить на заданный вопрос — коротко и по существу, без каких-либо эмоций в голосе.

Когда он ставил её на колени, причём иногда без причины, она не возмущалась и стояла до тех пор, пока он не разрешал ей встать. В такие моменты он, глядя на напряжённо выпрямленные плечи и опущенную голову девушки, с трудом удерживался от того, чтобы не отхлестать её критой — да так, чтобы она не выдержала и, отбросив притворство, возмутилась, но каждый раз брала верх осторожность. Он видел, что Мари больше играет в послушание и ему не хотелось доводить её до предела, чреватого неповиновением. Вызывали у него опасения и её растущие способности в ментале. Правда, несмотря на все её старания он легко преодолевал ментальный щит, которым она время от времени пыталась закрыться от него.

Стоило Нику вспомнить, что он подумал, когда тиаран надёжно скрыл её мысли, и его до сих пор охватывал гнев. Не то чтобы он поверил, что любит Мари, и всё же — тогда ему действительно казалось, что она ему не безразлична. Ну а когда он узнал, что это происки искина, обретшего самостоятельность и боящегося, что он сотрёт его личность, тогда было уже поздно — информация о пророческом видении запоздала: Мари уже была его алин и ему оставалось лишь ждать, когда она огорошит его вестью о том, что беременна. При других обстоятельствах Ник, как любой эреец, был бы страшно рад наследнику, а теперь он был бы рад тому, если бы выяснилось, что она не способна иметь детей. Вот только он не верил, что ему так крупно повезёт.

***

Несмотря на испытываемое моральное удовлетворение, Мари тем не менее приходилось нелегко. Она была из тех, кто предпочитал худой мир доброй ссоре, поэтому постоянная война характеров действовала ей на нервы. От природы она была общительной, но из-за конфронтации с Ником ей не с кем было даже поговорить — воспользовавшись поводом, он полностью отрезал её от внешнего мира. Ким был единственным, с кем она могла отвести душу, но искин экономил ресурсы памяти и не часто баловал её беседой. Вот поэтому почти всё свободное время она проводила в виртуальном зале, отрабатывая приёмы сражения на туаши.

Поначалу Мари шла туда с опаской, но ей больше ни разу не попалась белокурая красавица, которую она окрестила Молью, и которая так сильно отделала её во время первого занятия в виртуале. По большей части её наставницей и спарринг-партнёром выступала девушка, очень похожая на рабыню из видения, чем она была вполне довольна. Мари она нравилась. Девушка была ненамного старше Аннабель, и она воспринимала её как ещё одну младшую сестру, причём единокровную. Она сразу подметила, что внешне они очень похожи.

Дралась «сестричка» великолепно и, главное, не было случая, чтобы она неуважительно отнеслась к своей ученице из реала. Наоборот, видя, что у Мари не получается, девушка терпеливо показывала, как правильно провести приём, и затем одобрительно кивала, когда у неё выходило как надо.

Однажды Мари поскользнулась во время разворота и угодила остриём меча в пол. Девушка засмеялась, и она спросила, как её зовут. «Руана», — последовал ответ. Поскольку таймер отсчитывал последнюю минуту занятий, девушка вложила меч в ножны и с церемонным видом поклонилась. Мари повторила её жест, а затем протянула руку и пожала ладонь своей призрачной наставницы, которая на ощупь оказалась вполне материальной, а именно крепкой и мозолистой.

Больше Руана не реагировала на её попытки завести беседу и ей оставалось лишь гадать, что же это за такой виртуал у Ника, что его электронные игрушки неотличимы от настоящих людей.

Не будь они в состоянии холодной войны, Мари удивила бы его рассказом о Руане — ведь в программе виртуала не было такого спарринг-партнёра. А так ей оставалось лишь неслышно вздыхать в его присутствии.

Время шло. Ник по-прежнему не делал шагов ей навстречу, соответственно, она — ему. Мари с удовольствием прекратила бы свои игры, но из чистого упрямства продолжала разыгрывать роль, не замечая при этом, что шкура безупречной эрейской леди постепенно прирастает к ней, накладывая отпечаток не только на поведение, но и на характер. Окуклившись, подлинная суть девушки спряталась за оболочку той, что была расчётливей и практичней, чем она.

При взгляде на своё отражение в зеркале у Мари иногда мелькала мысль, что оно кого-то ей напоминает, пока однажды её не осенило — она вспомнила, как однажды дома в Питере ей пригрезилась женщина, у которой было её лицо, но почему-то синие глаза. Той же ночью память воспользовалась случаем и воспроизвела ей эту необычную встречу и даже больше. «Лиретан, у нас красивая дочь, — услышала Мари, а затем ощутила лёгкое прикосновение к щеке. — Прости, малышка! Я была тебе плохой матерью, но, может, оно и к лучшему. Похоже, ты простушка, а это значит, что ты не унаследовала ни моей гордыни, ни моего кровавого безумия. Прощай и будь счастлива!»