Пионер — ты в ответе за все! (СИ) - Широков Алексей. Страница 26

С виду генерал-полковнику было лет пятьдесят, но я точно знал, что ему под восемьдесят. Вот что значит высокий ранг. До ста пятидесяти доживёт с гарантией, а может и больше. По факту предела жизни энергетов никто не знал, но ещё живы были не только ровесники Тунгусского метеорита, но и гораздо более старшие товарищи, из тех, кто первым инициироваться. Или те, за кем ухаживали специалисты, специализирующиеся на лечебных техниках. Это я ни на кого не намекаю, если что, но сто тридцать лет как с куста. И по телевизору иногда показывают, я записи видел в сети. Бодрый такой дедушка. Но вернёмся к нашим баранам.

Выглядел Дмитрий Иванович Калинин весьма ухожено. Эдакий классический генерал, слуга царю, ну или в нашем случае генсеку, отец солдатам. Благообразная седина, суровое лицо, подтянутое тело, ничуть не утратившее боевого духа. На кителе связка орденских планок, в том числе и звезда Героя. Про четыре ордена Ленина промолчу, тоже показатель, но, если мне не изменяет память, его давали и за достижения в труде или на службе и даже за выслугу лет. А вот звезда — это солидно. У папани вроде бы тоже есть, если верить тому, что на надгробии написано. Но и это не смягчило моего отношения по отношению к “любимому” дедушке. Скорее наоборот. Стало понятно, почему с мамой так поступили. Не вписывалась бедная девушка в орденоносную семью, с тремя поколениями героев. Рожей не вышла. И от этого злость только сильнее вскипела внутри.

— Здравствуй Семён. — генерал вышел из-за стола и остановился напротив, протянув руку. — Так вот ты какой! Вылитый Пашка.

— И вам не хворать, — я демонстративно проигнорировал протянутую руку. — Всё, посмотрели? Можно идти?

— Зачем ты так, — дёрнув щекой, Дмитрий Иванович убрал ладонь. — Я не ругаться тебя позвал. Присаживайся, давай поговорим. Про жизнь свою расскажешь. Как в школе дела. Слышал ты песни пишешь? Хорошие, мне понравились. Отец был бы рад.

— Хорошее слово — был. — я всё же не стал нагнетать, и сел на предложенное место, на кресло в стороне от начальственного стола, возле ещё одного такого же и небольшого чайного столика. — К чему всё это? Весь этот цирк? Шестнадцать лет вы ничего знать не хотели, а тут вдруг родственные чувства прорезались?

— Я просто не знал о твоём существовании. Моя жена, Маша, твоя бабушка, она была… сложным человеком. Слишком зацикленным на материальном. Вот и получилось, что получилось, — Калинин сел в другое кресло, изображая доброго дедушку. — Ты чай будешь или кофе? А может лимонад?

— Да чего уж там давайте сразу коньяк! — я разухабисто махнул рукой, но тут же отбросил наигранную весёлость. — Давайте к делу. Зачем звали? Не чаи же распивать. Вот и давайте решим вопрос, разбежимся и забудем друг о друге, как это было раньше.

— Значит так ты хочешь, — покатал желваками на скулах генерал, но всё же сдержал себя в руках. — И всё же с твоего позволения. Людочка! Сделай нам два чая. И конфет подай. Печенек каких.

— Сейчас сделаю, Дмитрий Иванович, — я и не заметил, что на столе лежал маленький интерком, отозвавшийся голосом женщины, что я мельком заметил в приёмной.

— Семён, я с тобой поговорить хотел вот о чём. — Решил всё же перейти к сути Калинин, как только миловидная женщина лет тридцати с погонами капитана на плечах принесла поднос и расставила чашки на столике. — Ты почему отказался в СКА переходить? Я тебе такого инструктора нашёл. Лучшего у нас в области. И с развитием бы помогли, и с техниками. Талант у тебя есть, да ещё какой. Разрядник в шестнадцать, кому скажи не поверят! А эта Выгорская только и способна на тебе эксперименты ставить! Ты знаешь, что она докторскую пишет, по освоению сатори на основании твоего опыта? Я тут заглянул одним глазом, у меня волосы дыбом встали! Это же как можно над живым человеком, ребёнком, по сути, так издеваться?!!

— То есть вышвырнуть на мороз можно, а помочь стать сильнее — нет? — я не смог удержаться и не ткнуть в больное место. — Я уже далеко не ребёнок. Меня и резали, и стреляли, я сам убивал. Да в целях самообороны, случайно и того, кого человеком-то уже назвать было нельзя, но тем не менее. Да и на днях буквально по краю прошёл. Так что то, что меня там шокером пару раз ударили — это такая мелочь, что и упоминания не стоит. Наоборот, я благодарен Анастасии Николаевне, за то, что помогла в такие короткие сроки освоить столь полезный инструмент. И уходить никуда не собираюсь, пусть там будут трижды лучшие инструктора и четырежды больше ресурсов. Как минимум из чувства благодарности. Ну и, если Выгорская напишет докторскую по моему случаю — это же просто замечательно. Причём для всех. А вы что, хотите оставить страну без столь необходимого ей знания?

— Нет, конечно, — тут же открестился генерал. — Пишет и пусть пишет. Но, Семён, у нас в семье все служили в армии. Целая военно-трудовая династия уже получилась. Твой прапрадед Евграф Капитонович Калинин ещё в Крымскую войну врагов бил. Двадцать пять лет отслужил от и до, полный Георгиевский кавалер, между прочим. Прадед, Иван Евграфович уже в Первую мировую немца бил. Был одним из первых энергетов, в революцию вместе с товарищами Зимний брал. Лично знаком был и с товарищем Лениным, и с товарищем Сталиным. Погиб в Великую отечественную, но сначала брат традицию подхватил, служить пошёл, а потом уже я. В войну я ещё малой был, к победе только четырнадцать исполнилось, но и после повоевать пришлось. Отец твой опять же, Паша. Тоже по нашей линии пошёл, пилотом стал. Он с детства о небе мечтал, вот и…

— Это всё безумно интересно, — таких подробностей я не знал, и они действительно впечатляли, но этого было мало, чтобы я сдался. — Но у меня вопрос. А какое отношение я имею к вашей семье?

— Семён, ну зачем ты так? — поморщился Дмитрий Иванович. — То, что с тобой случилось, это трагедия, и доля моей вины здесь есть, нельзя жить прошлым. Мы допустили ошибку. Маша… я не буду всё валить на неё. Я должен был больше интересоваться жизнью сына, его интересами, но с моей службой не так часто удаётся побыть дома. Вот и получилось, что там командовала она. Моей вины это не снимает, конечно, но жизнь штука сложная. Иногда надо просто отпустить прошлое и жить дальше.

— Действительно, как всё просто, — я с трудом сдержался, чтобы не двинуть ему в морду, ограничившись сарказмом. — Взять и отпустить. Понять и простить. Подумаешь, я сор… шестнадцать лет жил, не зная кто мой отец. Подумаешь, мать тащила меня одна, пропадая на работе лишь бы меня хоть как-то одеть, обуть да накормить. Ведь это у вас такая замечательная семья, все заслуженные и прочая, а у неё никого. Просто никого, кроме меня! Это же мелочи. Кто старое помянет тому глаз вон, правда?

— Мы виноваты, — вздохнул Калинин. — Я виноват. И я готов искупить всю ту боль что мы вам причинили.

— Боль? — я зло рассмеялся. — Там не боль была. Боль это когда упал и коленку ободрал — вот это боль. Или на тренировках с Анастасией. Боль она стимулирует становиться лучше. В следующий раз под ноги смотреть внимательнее, или контролировать себя, не давая разуму нырнуть в глубины самопознания. Боль — это прекрасный механизм и учитель, придуманный природой, не зря же Выгорская его выбрала. Она очень умная баба и великолепный врач, и я благодарен богу или кто там на верху, что свёл меня с ней. А то, что творили с моей мамой это не боль. Это унижение, лишение человеческого достоинства, моральная ломка в конце концов, но не боль.

— Ты тоже не перебарщивай, — набычился генерал-полковник. — Никто её не унижал, и человеческого достоинства не лишал. Да, ей пришлось нелегко, но голодать вы не голодали. Чай не в царское время живём.

— Не в царское? — я презрительно скривился. — Да вы посмотрите на себя, чем вы лучше дворян?! Те же самые повадки, то же самое презрение к обычным людям. Аристократия рабочих и крестьян, блин!!! Спецобслуживание, ездите на дорогих машинах, которые обычный человек себе позволить не может даже за большие деньги. Просто, потому что это ваша привилегия. И у каждой структуры свои базы, которые везут дефицитные заграничные шмотки, свои рестораны, свои продбазы, всё своё. Отдельно партийские, отдельно военные, отдельно КГБ. Но все мимо обычных людей. Не спорю, тем есть что поесть и что надеть, и в основном ваше спец обеспечение занимается дефицитными заграничными товарами, но по факту, сути это не меняет. Вы, те, кто должен вести народ к коммунизму, превратились в тех, с кем боролись наши предки в семнадцатом.