Пионер — ты в ответе за все! (СИ) - Широков Алексей. Страница 6

— Но и выше определённого уровня их не пустят, — покачал головой Иосиф Эмильевич. — А самое главное, что собрание — это обоюдоострое оружие. При правильном использовании его можно обернуть и против самих чиновников. Но я так понимаю, ты не удосужился записать разговор?

— Честно говоря, даже в голову не пришло, — я был готов дать себе подзатыльник, ведь раньше старался все переговоры записывать на диктофон, а сейчас расслабился, поверил в светлое коммунистическое будущее. — Всё как-то слишком быстро завертелось. Я вообще не ожидал, что разговор в таком ключе пойдёт и не подготовился.

— Крайне вам советую, юноша, в следующий раз быть готовым ко всему, — недовольно покачал головой Цемель. — Вы же знаете, как у нас говорят, от сумы и тюрьмы, подстели соломки, глядишь и пронесёт. А уже если вы и дальше собираетесь заниматься серьёзными делами, стоит стать более внимательным, особенно в делах, где задета партийная номенклатура. Пусть даже самого низкого ранга, как эта твоя… Зайцева вроде. По сути, она никто, но жизнь испортить может. А вот если бы у нас была запись, где она тебя оскорбляет и голос повышает, это был бы солидный козырь. Но чего уж, снявши голову по волосам не плачут. Кстати, а что школьный секретарь комсомольской организации? Директор, как я понял, на твоей стороне, а он?

— Она, — поправил я продюсера. — Алёна Михайловна Яковлева. Двадцать два года, недавно из института, сменила прежнего комсорга на посту. Опыта маловато, боится накосячить… ну ошибиться, но в целом рулит школьными делами вполне уверенно. На собрании молчала, но перед ним прямым текстом сказала, что мне верит. Это конечно, ни о чём, по большому счёту, только слова, но, как говориться, за неимением горничной, имеют дворника. А вот комсорг класса точно за меня. Как и директор. Иван Сидорович даже на конфликт с райкомовцем пошёл, так что на его помощь можно рассчитывать.

— Уважаю, — кивнул Цемель. — Не каждый отважится, большинство предпочтёт слить ученика, чтобы самому под удар не попасть.

— Директор у нас мировой мужик, — подтвердил я. — Не даром же он меня до сих пор не выгнал. Раньше я был не подарок, и это ещё слабо сказано. Я бы на его месте и меня, и всех таких же поганой метлой бы вышвырнул из школы, чтобы другим не мешали. А он возился, воспитывал, второй шанс давал… раз десять. Так что на него можно положиться.

— Это уже неплохо, — Иосиф Эмильевич задумался, барабаня по столу пальцами. — И таки знаешь, что Сэмэн? Я таки думаю, что тебя пока ещё не исключат из комсомола. Поорут на секретаря школы, на директора, попытаются запугать их, но этим временно и ограничатся.

— Потому что это скандал, а Аристарху не выгодно поднимать сейчас волну? — у меня в голове что-то щёлкнуло, и я понял, о чём ведёт речь собеседник. — Это… возможно с большой вероятностью, но тут бабушка надвое сказало. Зайцева могла и закуситься. Хотя чего мы выдумываем, давайте позвоним и спросим. Я как из школы ушёл телефон отключил, чтобы звонками не донимали. Так что с вашего позволения.

— Конечно! — закивал продюсер. — Нам нужна самая точная информация, чтобы составить план дальнейших действий.

— Тогда звоню, — я включил телефон и тот разразился писком о пришедших сообщениях и пропущенных вызовах. — Ого! Как я сразу всем понадобился. Ага, Романыч сам звонил, аж семь раз. Остальных не знаю. Сейчас его и набер…

Опережая мои действия телефон разразился трелью, а на экране появилось имя Ерёмина. Как говориться, на ловца и зверь бежал. Только вот сдаётся мне, тут ещё не ясно кто из нас, кто. Я понимал, что поступил немного по-свински, сбежав из школы прямо с собрания, но не видел смысла попусту молоть языком. Без консультации со знающим человеком это превратилось бы в пустую болтовню, где меня бы тысячу раз спрашивали, уверен ли я, что ничего не воровал. Кто бы мне ответил на этот вопрос.

Как бизнесмен я не слишком обращал внимание на моральную составляющую, но всё равно червячок сомнения в душе шевелился и нет, нет, да намекал, мол, а не вор ли ты, братишка? Уверен ли что без тебя эти песни в этой реальности не появились? Собственно, поэтому я как мог искал каждого автора и исполнителя из прошлой жизни, а также сами песни. И отказался от огромного количества композиций, что сумел вспомнить, просто потому что был шанс попасть с ними в неприятную ситуацию. Кто ж знал, что беда придёт откуда не ждали. И эту проблему надо было решать, так что я выдохнул и нажал кнопку “Ответить”.

— Семён, какого хрена?!! — Ромка орал так, что мне пришлось убрать телефон подальше от уха. — Ты куда делся, да ещё трубу отключил?! Ты конченный дебил, что ли?! Тебя все ищут!!!

— Проорался? — я с опаской приблизил телефон обратно. — Все — это кто? И зачем я вам так срочно понадобился?

— Ты, блин, издеваешься? — теперь Ерёмин не орал, а шипел как змея. — У нас ЧП, а виновник вместо того, чтобы решать проблему куда-то свалил! И если бухать или по бабам, то клянусь, пусть ты Разрядник или даже Архонт, я навешаю тебе таких люлей…

— Да, да, да, — я перебил поток угроз. — Давай, по существу. У вас есть вариант решения проблемы или вы хотели просто языками почесать? Романыч, без обид, но я не думаю, что ты или Алёна можете мне чем-то помочь.

— Слушай, Чобот, а ты можешь хотя бы день не быть таким мудаком? — тяжело вздохнул Роман. — Мы тут голову ломаем, ищем выход, поднимаем все связи, а ты…

— А я благодарен, — я сбавил обороты, понимая, что был не прав. — Серьёзно. Но это не ваш уровень, даже не уровень Ивана Сидоровича. Уверен, наезд на меня идёт из обкома партии, а что против него можно сделать?

— Да много чего! — Ерёмин хлопнул рукой по парте, и хорошо ещё пустой, а не телефоном. — Написать жалобу на поведение этой с… стервы из райкома. Алёна всё записала, как та на тебя практически матом орала. Плюс ты сам говоришь, что можно в прокуратуру обратиться…

— Погоди, погоди! — перебил я комсорга. — Ты говоришь, Алёна записала разговор?! Точно?!

— Да точно, я сам слышал. — подтвердил Ромка. — И если бы ты не умотал…

— Так, стоп! — снова перебил его я. — Через полчаса я буду в школе. Там всё расскажу куда ездил и зачем. Хорошо? Дождитесь меня!

— Чобот, ты охренел в край. — даже опешил от такой наглости Ерёмин. — Ты то сваливаешь куда-то, выключаешь телефон и от тебя ни слуху ни духу, а то дождитесь меня. Ты ничего там не попутал?

— Приеду — можешь меня даже стукнуть, но нежно, — настроение у меня повысилось, и я смотрел в будущее уже горазд оптимистичнее. — Всё давай. А нет, стой! Скажи, меня уже выгнали из комсомола?

— Нет, ты решительно все берега попутал, — тяжело вздохнул Роман. — Несмотря на твои выходки, нам с Иваном Сидоровичем удалось уговорить не рубить с кондачка с этим вопросом. Перенесли решение на следующее собрание, в четверг. Но ты конкретно подставил директора, так и знай.

— Да я и так в курсе, но всё решим, — пообещал я. — Всё, кладу трубку. Буду через полчаса.

— Таки как я и говорил, шум им не нужен, — удовлетворённо кивнул Цимель, прекрасно слышавший наш разговор, чем, чем, а приватностью сотовые телефоны от “Электроники” похвастаться не могли. — Значит Матвей не уверен в результате, но оно и понятно. Какой поц скажет, что твои стихи украдены у него, это же небо и земля! И этим надо воспользоваться. Но послушай моего совета, Сэмэн, не торопись идти в прокуратуру. Я сам, без них, закажу лингвистическую экспертизу, есть у меня знакомые на факультете филологии в НГУ. Я с ним переговорю, и мы всё тихонечко обстряпаем, печатями и всем положенным на крайний случай. Но пока обострять не стоит.

— Предлагаете оставить Митрофанову место для манёвра? — я задумался. — С другой стороны скандал и нам не нужен. Славу плагиатора легко получить, но стереть пятно на репутации потом очень сложно, даже если ты и ни в чём не виноват. Как говориться, ложечки то нашли, а осадочек остался. Но вы уверены, что Митрофанов воспользуется этой возможностью?

— Поверь мне, я знал Матвея ещё до того, как ты родился, Сэмэн, — одними губами улыбнулся Цемель, а глаза остались серьёзными, намекая, что знакомство было не самым лучшим. — Он тот ещё трус и, если не удалось сразу надавить силой, попытается договориться. Тем более сейчас, когда перед ним маячит огромная морковка в виде звания народного артиста. На этом мы и сыграем.