Хрупкое сердце (ЛП) - Жаклин Николь. Страница 2

Я, черт возьми, так сильно скучал по нему. А еще был так зол, что хотелось врезать по чему-нибудь.

Интересно, испытывали ли другие родные братья и сестры, которые случайно родились в одной семье, те же чувства друг к другу, что и я к Генри? Злились ли они так, чтобы им хотелось достучаться до своих младших братьев, или им было проще отказаться от того, за кого им никогда не приходилось сражаться? Когда он появился в нашей жизни, место Генри было временным. Прошло несколько месяцев, прежде чем мы узнали, что он может остаться навсегда. Но будучи мальчишкой, который постоянно наблюдал, как многие другие дети до него входили и выходили из нашего дома, мне было трудно осознать, что Генри остается. И пришлось принять осознанное решение, чтобы начать думать о нем как о семье. Но как только это произошло, я понял, что ничто никогда не разорвет эту связь. Даже после всего, что узнал о Генри после его смерти, я все еще чувствовал, что борюсь за память о нем, ищу ответы, которые показали бы, что его решения в жизни имели хоть какой-то смысл.

— Мам? — позвал я, распахивая дверь без стука. — Ты дома?

— Я в задней части дома, — крикнула в ответ она откуда-то из недр дома, в котором я вырос.

Я пошел на звук ее голоса по коридору и увидел, что та сидит за длинным столом в своей мастерской, наклеивая маленькие листки на страницу альбома для газетных вырезок.

— Привет, Трев, — поздоровалась она, поднимая голову и улыбаясь мне. — Все в порядке?

Чувство вины ударило меня сильно и быстро. Несколько месяцев назад случайный визит не вызвал бы такого вопроса, но моя мама, казалось, постарела на годы меньше, чем за несколько месяцев. Потеря Генри, мальчика, которого она растила, как своего собственного сына, с тех пор, как ему исполнилось всего два года, стала ударом, от которого та так и не оправилась. Но открытие того, что он бросил собственного ребенка, казалось, полностью сломило ее.

— Просто захотелось увидеть тебя, — объяснил я, улыбаясь в ответ. Затем вошел в комнату и посмотрел на альбом, который та делала. Он был заполнен фотографиями детей моей кузины Кейт и приемного брата Шейна. Прошло уже несколько лет. Но я все еще не мог поверить, что мои сводные брат и сестра влюбились в друг друга. На странице, над которой работала мама, были снимки их четырех старших детей, бегущих сквозь разбрызгиватель воды. — Выглядит неплохо.

— Спасибо, — поблагодарила она, беря клей-карандаш. — Клянусь, я не поспеваю за фотографиями. Это прошлогодние.

Я передвинул стул с другой стороны небольшой комнаты, развернул его и вытянул свои длинные ноги, сев рядом с ней. Моя мама была такой миниатюрной, что я всегда чувствовал себя гигантом, находясь около нее. С тех пор как мне исполнилось тринадцать, я был выше ее ростом, и мы часто ловили на себе недоуменные взгляды, когда она брала меня в город за школьной одеждой или другим случайным дерьмом — маленькая белая женщина с бледной кожей командовала темнокожим черным ребенком, который превосходил ее ростом.

Она никогда не позволяла этим взглядам беспокоить себя, и я тоже, по крайней мере, вслух. Поэтому лишь слегка приподнимал подбородок и подходил на шаг ближе, чтобы убедиться, что любые комментарии, направленные в ее сторону, сперва проходили через меня. Пока был ребенком, это срабатывало. Люди немного отступали, не желая создавать проблем. Однако по мере того, как я взрослел, населению, похоже, становилось все труднее просто не лезть не в свое дело. Я никогда не знал, было ли это связано с изменениями в моей внешности или с социальными изменениями, которые происходили вокруг нас, заставляющие людей приглядываться повнимательней и выбирать, на чьей стороне они хотят быть. Как будто там вообще были гребаные стороны.

— Отец скоро должен быть дома, — сказала мама, отвлекая мое внимание от того, как она изящными руками складывала маленькие буквы в верхней части страницы. — Мы собирались жарить бургеры на гриле. Если хочешь, оставайся.

— Может быть, — ответил я. — Вообще-то, мне хотелось поговорить с вами.

— О чем? — Она с любопытством посмотрела на меня.

— Думаю, мне пора отправиться в Калифорнию, — тихо произнес я, наблюдая, как ее глаза заблестели от едва скрываемой боли. — Прошло уже несколько месяцев, и мы все немного успокоились…

— Ты же знаешь, что я не думаю, что это хорошая идея, — прервала та меня, ее руки неподвижно лежали на столе.

— Мам, кто-то же должен туда поехать.

— Я должна поехать, — упрямо ответила она.

— Нет, — возразил я, коротко тряхнув головой. Во-первых, я не мог представить себе, чтобы моя мама далеко уехала от дома, как не мог представить, что она отправится в Калифорнию, чтобы увидеть ребенка Генри, и будет обескуражена его матерью, или еще хуже — та будет манипулировать тем, чтобы мама могла общаться с девочкой. Это опустошит ее.

— Тревор, — предостерегающе произнесла она, выпрямив спину и отодвинувшись от спинки стула. — Я знаю, что ты волнуешься, сынок, но ты понятия не имеешь, как справляться с подобными ситуациями. Биологические матери…

— Биологические матери?

— Да, — терпеливо повторила она, протягивая руку, чтобы похлопать меня по колену. — Они оберегают своих детей.

— А приемные матери, значит, нет? — резко спросил я, сжав челюсти.

Мама рассмеялась.

— Я тебя умоляю, — ответила она. — Да я пошутила. Ради своих сыновей я готова драться с горным львом.

— Тогда что ты имела…

Она прервала меня, подняв ладонь.

— Мне следовало сказать «матери», ладно? — сказала мама с легкой улыбкой. — Я имела в виду матери. Все матери оберегают и защищают своих детей. И если ты отправишься туда, будучи резким и подавляющим, она может не захотеть иметь с нами ничего общего.

— А когда я бываю резким? — заспорил я.

— Ты имеешь в виду, кроме как сейчас? — сухо спросила она.

— Не думаю, что это хорошая идея, чтобы ты поехала туда, мама, — тихо произнес я, не зная, как описать свои сомнения, не оскорбив ее.

— Согласен, — сказал мой отец из дверного проема позади нас. — Ты же знаешь, как я к этому отношусь, Эл.

— Я не фарфоровая кукла, — раздраженно произнесла мама, сердито глядя на мужа.

— Ты совсем не знаешь эту женщину…

— Я знаю ее имя. Знаю, что она знала моего мальчика — очень хорошо, надо сказать, если у них родился общий ребенок. Знаю, что та воспитывает этого ребенка без помощи моего сына, и, по-видимому, делала это еще до того, как он умер!

Я встал вслед за мамой, когда она с негодованием поднялась на ноги.

— Тревор сам может поехать и познакомиться, — сказал мой отец, в уголках его глаз образовались морщинки, а голос стал более глубоким. — А ты можешь злиться сколько угодно. Мне хочется познакомиться с ребенком Генри так же сильно, как и тебе, но ты в моем приоритете, дорогая.

Беспокойство в глазах моего отца, должно быть, задело какую-то внутреннюю струну моей мамы, потому что в одну секунду она стояла неподвижно посреди комнаты, готовясь к битве, а в следующую — смягчилась и медленно подошла к моему папе, обхватив его руками за талию, пока он стоял, упершись руками в обе стороны дверного косяка.

— Когда ты планируешь отправиться? — спросил папа, обняв маму за плечи.

— На следующей неделе, — ответил я, прислонившись бедром к столу, за которым работала мама. — Я собираюсь поехать на своем грузовике.

— Та еще предстоит поездочка, — сочувственно произнес отец. — Ты остановишься у Шейна и Кэтти? Возможно, они захотят пойти с тобой, чтобы познакомиться с девочкой.

— Ты ведь шутишь, да? — ответил я, и мои губы дрогнули. — Я думал, мы не хотели пугать мать.

Папа захохотал, а мама покачала головой.

— Все любят Кейт, — произнесла она с упреком. — Если уж на то пошло, то она, скорее всего, станет лучшей подругой этой девушки.

— Давай просто подождем и убедимся, что она стоит того, чтобы быть с ней лучшими друзьями, ладно? — сказал я, когда мы вышли из комнаты для рукоделия и направились по коридору к кухне. — Мы ничего о ней не знаем.