Бей или Беги, ведьма! Дитя магии (СИ) - Горюнова Евгения. Страница 28

— Дочка приехала! И внучек привезла! Ой, как хорошо, я вас сейчас познакомлю!

— Радости мои приехали! — уже на улице, обнимая маленьких девочек, причитала она, потом крепко обняла и поцеловала молодую женщину, попыталась взять пакеты из ее рук, но та не дала, лишь засмеялась.

В дом вбежали две девчушки, прелестные до невозможности, будто с картинки, и похожие как две капли воды, только одна постарше. Вошедшая следом женщина казалась их повзрослевшим клоном. Бывает же так…

Через десять минут, девчонки уже вовсю отрывались на кухне. Я, после краткого знакомства, пошла переодеваться. Неприлично и неудобно в халате перед чужими.

Оказалось, что Машенька, по-другому ее Анна Павловна никак не называла, никакая не дочь ей. Мария была женой сына Анны Павловны. Но, насколько я поняла, обе души друг в друге не чаяли.

— Да детдомовская я, как и Анна, обеим тепла не хватало. Анна-то жизнь устроила, муж был, царствие ему небесное, замечательный, только старше сильно, вот и ушел для нее рано. Двое сыновей. У старшего жена из богатых была первая, Анна противилась, говорит, крутила она Лешкой, чуть до смерти не заморочила, Алина Захаровна тогда помогла, мозги ему вправила. Потом мы с Сережей познакомились, Анна приняла меня сразу хорошо, но с опаской. Оно и понятно, конечно, когда человек в семью входит, всегда сначала осторожно надо быть. Да и я дикая была. Как Сережка вытерпел — не знаю.

Она засмеялась и обняла Анну Павловну, с теплотой смотрящей на невестку.

— Да прибегал иногда, жаловался. Даже плакал. Но я-то видела — перетерпеть надо было. Оно всегда так, когда ребенок в детском доме прожил детские годы и не досталось ему как следует любви и ласки, он потом, попав в семью, будто прожить эти годы заново пытается. Компенсирует недополученное. Сейчас-то вон как счастливы!

Я вспомнила, как Астар как-то глядя на наши очередные посиделки со служанками и садовником, пытался объяснить мне, что не стоит так сближаться с ними. Он еще предположил, что я тоже детдомовская и пытаюсь собрать вокруг себя подобие семьи.

К вечеру мы устроили небольшой праздничный ужин, после которого Мария уехала, оставив на пару дней девочек у бабушки.

*

На следующее утро засобиралась и я. Но, когда рюкзак уже был собран, а я полностью одета, в коридоре обнаружились три пары печальных глаз. Две детские мордашки с мольбой смотрели на меня, им вторила одна черная наглая морда.

— Пусть Мурзик остается? — из кухни выглянула, вытирая руки полотенцем, Анна Павловна, — ну что тебе его таскать с собой непонятно куда по автобусам? Вернешься — заберешь. Девочки его не обидят.

В этом я уже убедилась, девчонки на редкость воспитанные и дружелюбные.

— Хорошо, но… Как-то это… Давайте я вам хоть денег переведу на еду ему, — я ухмыльнулась, — на "котлетки паровые".

— Ой, ерунда какая, что у меня, денег не хватит на одного котика, что ли? Мне Алина, знаешь, сколько отписала? Вот-вот. Езжай и не забивай себе голову.

Она пошла проводить меня и, уже у самой калитки, обняв, сказала:

— Знаешь, Алина хорошая была, целеустремленная, напористая. Я бы сказала — упертая. Только вот эта упертость ей боком выходила иногда. Запомни — не стыдно обратиться за помощью, ты не должна идти по жизни одна. Приезжай ко мне, когда захочешь, я буду рада.

Она обняла меня, я обняла в ответ. Так хорошо было с этой женщиной. В ней, как и в моей бабушке, была искренность и добрая забота, любовь и свет.

Уже отпустив меня, она вдруг добавила:

— Может, это и не важно, но когда я только устроилась к ней на работу, познакомилась с одним молодым человеком. У нас такой роман бурный вспыхнул, что я ночами не спала — он мне снился постоянно. Алина тогда мне трав заваривала и все на приворот проверяла, да не суть. Она тогда как-то, смеясь, поведала мне, что ей по молодости тоже мужчина один снился, все соблазнить пытался, уговаривал, нашептывал. Я спросила — кто он, а она ответила: "В том-то и дело, что никто, не знаю я его. Это все игры разума. Живу одна долго, организм изголодался по мужской ласке, вот и выдает". Только не жила она одна почти никогда, всегда вокруг нее мужики толпами бродили, как коты вокруг тарелки со сметаной. Я вот и думаю, может, это связано как-то с легендой?

— Я постараюсь все узнать.

Так и распрощались.

А через три часа я ехала в огромном автобусе в дом своих предков.

Глава 20

Быстро мелькающие за окном виды наводили на размышления. Об Астаре я старалась не думать — бессмысленно. Но все равно его образ всплывал в голове вновь и вновь. В наушниках пел надрывно о любви мужской голос:

Город расколется на мириады зеркал,

Рвутся в любовных пожарах петарды сердец,

Стенка за стенкой, душа, за душою тоска,

Тянет в болотную топь заколдованных мест.

(В. Котляров)

Две пересадки, почти пол часа пешком, и вот я уже перед заросшим травой домом. Она, трава, высокая, зелено-желтая перед приближающейся осенью, крепкая, закрывает окна наполовину. Крапива, Иван-чай, через пустые ячейки в заборе торчат пушистые метелки золотарника, сейчас уже частично поседевшего. Дорожки к дому не видно.

А вот черемуха напротив окон еще стоит. Когда-то она была красавицей. Невысокая, но раскидистая, сильная и грациозная. Сейчас это было высохшее дерево, которое непонятно как держалось в земле трухлявыми корнями.

Из соседнего дома вышла женщина, в грязном переднике, перепачканном землей, из кармана торчат садовые перчатки.

— Здрасссьте.

Здороваюсь в ответ.

— Вы тоже, чоль, на экскурсию?

Киваю. А что еще здесь скажешь? Пустите воды попить, а то так есть хочется, что переночевать негде? В дом-то я пробраться не смогу без газонокосилки.

— А чё ж Серега вас от остановки не встретил? Опять напился? От ведь… Ну, давайте, я Вам что ли покажу, да расскажу. Я тож все знаю. Только внутрь без меня. Я в энтот дом ни ногой. — Женщина открыла калитку и пригласила меня, — подь сюда, через меня-то быстрее будет.

Баба Тоня мгновенно перейдя на «ты» и болтая почти без остановки, провела меня через свой огород до самого конца, к небольшой речке, там, вдоль нее мы прошли на участок нужного мне дома. От реки прямо к нему вела выкошенная тропинка.

Женщина начала свой рассказ издалека. С истории деревни, постепенно уклоняясь в дебри мистики. Если верить ее словам, то у них почти в каждом доме или призрак, или полтергейст, или бес в бане, что "девок щупает, а те хихикают, козы драные". Наверное, к ней не ходит.

К дому подходим со стороны двора, здесь широкие запертые глухие ворота и дверь справа, закрытая на амбарный замок. Но баба Тоня ловким движением выкручивает его и снимает.

— На, вот, держи. Внутрь я не пойду, тут обожду. А ты, ежели встретишь чего или кого, бей замком, он тяжелый, сразу черепушку раскроит.

"О, времена, о, нравы!"

Внутри темно и пыльно, пахнет немного сыростью и затхлостью. Свечу фонариком на телефоне, прохожу сени, в которых на длинной лавке вдоль стены стоит одно единственное эмалированное ведро. Дверь в комнаты поддается не сразу, но в итоге со скрипом растворяется, сразу резко, я чуть не упала.

В комнате светлее благодаря окнам. Большая печь, старая металлическая кровать вдоль нее и большая деревянная справа. Дальше — кухня, где стоят несколько настоящих чугунков, кованый прихват и несколько тарелок и чашек. Под железной кроватью — чемодан, он выглядит более современно. В нем нашла несколько книг и учебников по физике, гидравлике, мат. анализу — это, наверное, уже от кого-то из последующих хозяев.

На серых от пыли и грязи окнах — выцветшие занавески.

Стола и стульев нет. Украли? Продали? Бабушка с дедушкой точно не забирали отсюда мебель.

И зачем я сюда приехала? Выслушать историю про призрака, не дающего жизни владельцам дома, понюхать "пыль времен" и убраться восвояси, разочарованной? Здесь не осталось ничего, что было бы пронизано энергией моей бабушки, что пахло бы ее духами. Не закатилась никуда забытая мамой игрушка, которую можно было бы взять с собой на память. Даже черемуха теперь просто сухая коряга.