Подражание королю - Климова Светлана. Страница 33

К счастью, дали горячую воду. Пока я драил его под душем чудодейственным мылом «Сейфгард», а затем сушил феном, пока отскребал ванну, чтобы самому в нее влезть, в мойке размораживался кусок мяса, а на плите клокотал чайник.

Затем мы на скорую руку позавтракали, причем Степан, проглотив мясо, тут же сел рядом со мной и выпросил половину яичницы с беконом. От кофе он отказался и, удовлетворенно икнув, вперевалку отправился на мой диванчик, пал на него и тут же захрапел. Я пулей выскочил из дома.

Было уже половина одиннадцатого, когда я, старались казаться полупрозрачным, прошмыгнул в комнату, где собирались практиканты и откуда можно было позвонить в больницу. Телефон, к моему изумлению, оказался свободен, а комната пуста.

Я набрал номер отделения, где лежала Сабина, и попросил пригласить ее лечащего врача. Через пару минут я услышал недовольный докторский баритон.

— Нормально, — ответил он, когда я задал свой вопрос о самочувствии Сабины Георгиевны. — Я отменил обезболивающее, но оставил снотворное, так как больная всю ночь находилась в… э-э… довольно буйном состоянии.

Я едва не выронил трубку.

— У нее острое психомоторное возбуждение, — продолжал доктор, — порывалась встать и куда-то звонить, отказалась пользоваться судном. Очень беспокойная больная. Связки не повреждены, но на несколько дней ей необходим полный покой. А почему не пришли ее родственники? — В голосе врача прозвучало удивление.

— Понятия не имею, — соврал я.

— А кто такой Степан?

— Ее скотч-терьер, пес.

— А вы, собственно, кто? — подозрительно спросил врач.

— Сосед.

Непродолжительное молчание повисло между нами.

— Еду-то ей принесут? А то на нашем пайке… Я не успел ответить, потому что меня оторвал от телефона возмущенный голос следователя Трикоза, моего давнего знакомца:

— Башкирцев, что это вы тут делаете?

Я положил трубку, обернулся и невинно произнес:

— Собираю информацию, Сергей Романович. Добрый день! Рад вас видеть в добром здравии.

На длинной физиономии следователя появилось брезгливо-удивленное выражение. Выпученные, как у богомола, глаза, казалось, были готовы незамедлительно испепелить мою персону.

— Вас все ищут! Бегом в операторскую!

— Да что стряслось-то? Горит?

— Узнаете! — коротко рыкнул он и, развернувшись как циркуль, шагнул в коридор на своих негнущихся в коленях ногах.

Я поспешил за Трикозом, только сейчас отметив, что в воздухе следственного управления царит необычайное возбуждение. Следуя за Сергеем Романовичем, я пару раз зафиксировал присутствие начальства самого высокого ранга.

— Что происходит? — вполголоса спросил я, догоняя Трикоза.

— Четвертый эпизод, — ответил он, не поворачивая головы. — Сегодня ночью милицейский патруль наткнулся на труп молодой женщины в самом центре. В части парка, примыкающей к университету. Почерк тот же, вплоть до номера на щеке. Голова отделена и установлена на возвышении…

— Где именно?

— На аллее, позади университетских кортов. Она возвращалась с тренировки и, чтобы сократить дорогу, пошла задами. Именно там он ее и подстерег…

Я вбежал в кабинет, где стояли компьютеры, а Трикоз, подпрыгивая, помчался дальше. Мне сразу же сунули в руки пачку бумаг, хотя, как я понял из разговоров, следственная бригада все еще продолжала работу в районе кортов.

Начал я с чернового протокола осмотра места происшествия, из которого следовало, что в два часа ночи вблизи университетского спорткомплекса была обнаружена отделенная от тела голова женщины, зафиксированная на картонном ящике из-под бананов. Ящик располагался в точности посередине узкой аллеи, ведущей в парк. Далее осмотром было установлено, что «местом происшествия является плохо освещенная площадка в десяти метрах от тыльной стороны двухэтажного здания университетских кортов».

Я знал это место. Если выйти за неохраняемые ворота комплекса и свернуть направо, пересечь небольшой пустырь, где громоздились штук пять контейнеров с мусором, то, пройдя еще сотню шагов по узкой аллейке, петляющей среди редкого кустарника и каштанов, можно выйти прямиком на центральную аллею парка, на которой обычно выгуливают собак, а летом допоздна околачиваются очумелые парочки. Помнится, там прилепилась еще и пиццерия — вот вам и мусорные баки на пустырей, а рядом с ней кирпичное здание платного туалета. Девушка, очевидно, как и многие завсегдатаи кортов, решила сократить дорогу.

Про ящик и голову я узнал из разговоров сотрудников прокуратуры, когда, оторвавшись от суконного описания места преступления, вышел покурить в коридор.

Возвратившись, я снова сел за клавиатуру и задумался. Она была умерщвлена точно таким же способом, как и три предыдущие жертвы. То есть все той же цепной пилой «Турист». Где же этот гад поджидал ее? Закончить тренировку девушка могла максимум в десять; ну допустим, заболталась с кем-то, но почему она не пошла другой дорогой, через освещенный и безопасный внутренний двор университета? Не сам ли убийца и вызвался ее проводить? Гадай теперь сколько угодно. Результаты медицинской экспертизы еще не поступали, так что до сих пор не ясно, когда, собственно, она погибла, но в коридоре я слышал, что личность убитой уже установлена: тело обнаружилось в кустах неподалеку, а рядом с ним — спортивная сумка с зачехленными ракетками и документами во внутреннем кармане, застегнутом на молнию.

Я вздохнул и забарабанил по клавишам.

Меня прервали на фразе: «С места происшествия изъяты: сумка спортивная „Данлоп“ темно-синего цвета…» Уже отводя взгляд, я успел прочесть в конце рукописного абзаца: «… заколка для волос».

Позади стояла моя однокурсница Люся Цимбалюк, вместе со мной проходившая практику.

— Хай! — без энтузиазма буркнул я. — Чего надобно?

— Егор, — сказала она, — можно тебя попросить об одолжении?

— Давай! — Я придвинул стул и усадил ее затылком к монитору.

Люся была рослой эффектной барышней, чуть постарше меня. Ее мечтой была должность районного судьи. Что уж ее привлекало в этом — Бог знает. Я же знал, что она обитает в пригороде, в большом хлебосольном доме бывшего директора совхоза, и иногда на запыленной темно-красной «Ниве» ее привозит в институт старший брат — румяный бугай с рыжими и жесткими на вид, как стальная проволока, волосами.

Запинаясь, она проговорила:

— Что-то мне с утра не по себе после сегодняшних криминальных событий.

— Хорошо тебя понимаю, дорогая. Мне также довольно кисло. Помимо всего, я провел ночь на дежурстве.

Она участливо взяла мою руку холодной ладошкой и потянула к себе.

— Егор. — Девушка понизила голос. — Я боюсь ехать домой одна. Уже будет темно, когда я сойду с электрички, а там еще топать через лес…

— Позвони родителям, — начал я, но Люся меня прервала:

— Думаешь, я бы так не сделала? Но отец с братом уехали на пару дней в Москву, а мать встречать меня не пойдет ни за что.

— При всем желании не смогу тебя проводить, радость моя, — виновато пробормотал я. — У меня соседка в больнице, мне обязательно нужно ее проведать, и протоколов опять же гора.

— Егор! — Ее зеленоватые, с огромными зрачками глаза остановились на моей переносице, так что я невольно задумался, что это она там обнаружила. — Давай я все за тебя здесь сделаю, а ты позволь мне переночевать у тебя. А?

— Люська, — воскликнул я, — какие тут могут быть вопросы? Ночуй! И без всякой отработки. — Я кивнул на тупо мерцающий монитор.

— Нет, — сказала она. — Уж лучше я поработаю. До вечера.

— Ты можешь с этими бумажками застрять надолго.

— Ну и что? — проговорила моя однокурсница. — Это же город!

Я фыркнул. Люся подняла на меня потемневшие глаза.

— Тебе разве не кажется, что следующую жертву он будет искать за городом?

Я подивился ее логике, но быстро вычислил, что все складывается мне на руку — я смогу, не отпрашиваясь, прямо сейчас сбегать к Сабине.

— Так, — деловито произнес я вставая, — вот тебе ключи от квартиры, у меня есть запасные. Вот адрес. — Я черкнул на листке все что полагалось, плюс этаж, каким троллейбусом добираться до проспекта, остановку и добавил: