Невеста с севера (СИ) - Тень Юлия. Страница 4

Ранним гостем оказался ярл Ледяных чертогов. Вчера мне так и не удалось с ним переговорить. Дедуля надежно заперся у себя в кабинете, отказываясь куда-либо выходить. И судя по помятому виду — пьянствовал всю ночь. Вообще Ледяной демон, не смотря на преклонные годы, был еще видным мужчиной. Благодаря сильному магическому дару он практически не старел и выглядел едва ли старше сорока лет, когда на самом деле было ему уже за сотню.

Едва переступив порог, окинул мою одежду внимательным взглядом. На мгновение в его глазах промелькнули веселые искры, но быстро угасли, сменившись грустью и сожалением. Не говоря ни слова, прошёл в гостиную и, заложив руки за спину, встал напротив камина. Задумчивый взгляд устремился на портрет, висевший над каминной полкой. На нем была изображена юная девушка. Если бы не пара отличий, можно было бы сказать, что эта девушка я. Те же не покорные рыжие волосы, веснушки на бледном личике, тот же овал лица, форма бровей и носа. Даже родинка над губой та же. Отличается лишь взгляд зелёных глаз. Да хрупкая фигура.

— Впервые увидев тебя, я был разочарован, — нарушил молчание ярл Ледяных чертогов. Я же отстранено подумала, что мне не впервые разочаровывать родню. — Ты была так похожа на неё. Точная копия. Такая же хрупкая, ранимая и так же не подходила этому снежному миру, как и она… Далия… Ее имя означало цветок. Когда умерла Ингрид, ей было всего восемь лет, и я растил ее один, оберегая, словно она и правда была цветком… Не удивительно, что моя забота в результате дала иной результат… В тот год к конунгу прибыли послы из Империи. По долгу службы, всем ярлам надлежало присутствовать на совете. Совет должен был продлиться неделю, но из-за спорных вопросов мог растянуться на месяц. Мне не хотелось оставлять Далию одну. Да и она настаивала на поездке. Хотела увидеть главный город Севера и Ледяной дворец. Слава, о котором распространилась далеко за пределы нашей страны. После я много раз корил себя, думал, сложилось бы все иначе, если бы тогда я оставил ее дома? Была бы она сейчас жива?

Дедушка прервался, устало потерев лицо рукой. Слова ему давались с трудом, будто он снова наяву переживал те прошедшие годы:

— Они встретились случайно в дворцовом саду. Он — один из делегации Имперского посольства, приближенный императора и она, цветок Севера. Не искушенной девице легко влюбиться в опытного мужчину. Особенно если тот окружен ореолом таинственности… Я слишком поздно заметил, что поведение Далии изменилось, что чем ближе приходило время возвращаться обратно, тем печальнее она становилась. А однажды случайно застал их в том самом саду, целующихся под покровом ночи. Думал, убью мерзавца… но она бросилась на его защиту, закрыла собой. На следующий день этот имперец имел наглость заявиться ко мне и попросить ее руки. Руки моей единственной дочери. Дочери, которую любил больше жизни. Я отказал. Вышвырнул вон из своих покоев. Если бы все было так просто! Выкинуть сор и забыть! Но Далия узнала об этом разговоре. И мы впервые поругались. Она кричала, что для неё жизнь в этом холодном крае тюрьма, что она ненавидит этот вечный холод и снег. Что замучил своей постоянной опекой, от которой не может нормально вздохнуть. И если не соглашусь на их союз, попросту сбежит. Я сдался. Не стал удерживать. В глубине души осознавая — она права. Этот край не для неё. Далия уехала вместе с делегацией. Окрылённая мечтами и любовью. Такой я ее запомнил… Счастливой. Сперва она часто писала. Эти письма были полны эмоций. Восторга. Ей нравился новый дом. В отличие от севера юг воплотил в себе то, о чем она мечтала. Ее заворожили балы, блеск и лоск южной аристократии. Далия писала обо всем, кроме мужа. Возможно, понимала, что я терпеть его не мог, и навряд ли мне было интересно знать, как он поживает, а может уже тогда их союз начинал давать трещину. В какой-то момент послания стали приходить реже. Сухой текст иногда ограничивался парой ничего не значивших строк. Лишь единожды, он изменился, став похожим на самые первые послания. В день твоего рождения, Далия прислала мне весточку, и это письмо было наполнено счастьем и любовью. Сделав счастливым и меня. Желание увидеть новорожденную внучку и дочь, пересилило неприязнь к Брану. Я написал ему письмо, с просьбой разрешить мне посетить Империю, в частности его дом. Видишь ли, без дозволения северянам запрещено пересекать границу Империи. А если это сделает Ледяной демон, то вовсе равносильно объявлению войны. Бран не позволил, в ответном послании сообщив, что Далия тяжело перенесла роды, что ей нужно оправиться. Поверил… Тем более письма от дочери по-прежнему приходили регулярно. И в них она действительно жаловалась на некоторую слабость. Через два месяца я снова пытался настоять на встрече, и мне снова было отказано по той же причине. Тот же самый ответ ждал меня и еще через два месяца. Тогда я решил действовать иначе, обратился к конунгу с просьбой отправить ответную дипломатическую миссию, благо некоторые вопросы на предыдущем совете не были решены. Но опоздал…

— От родов она так и не оправилась, — констатировала я.

Ранее дед старался избегать любых вопросов о матери. Отделывался односложными фразами наподобие, что было то прошло. Или переводил тему разговора. Для него были болезненными воспоминания об умершей дочери, в чьей смерти чувствовала долю и своей вины. Понимая это, не настаивала. И сейчас для меня было откровением все то, что он рассказывал.

— От Брана пришло письмо, в котором он извещал, что Далия умерла. Покончила с собой, выпив редкий яд. Это письмо, да официальное уведомление о похоронах, которые неделю назад, как состоялись — все, что мне осталось от единственной дочери. Я не смог с ней попрощаться. И никогда не смогу, она похоронена там, куда мне нет доступа. А через месяц этот ублюдок вновь женился, даже, не удосужившись дождаться окончания положенного траура.

Взгляд деда, полный боли и тоски, обратился ко мне.

— Впервые почувствовав, что значит бессилие, впал в отчаяние. Готов был утопить в крови если не всю Империю, то отдельно взятый род точно. Лишь в последний момент конунгу удалось меня образумить. Благодаря ему не натворил того, о чем потом бы сожалел… Но добиться встречи с внучкой мне по-прежнему не удавалось. Однако однажды Бран явился сам, с тобой испуганно жавшейся к его ноге. И оставил тебя, так, как оставляют надоевшего щенка. Без слов, без эмоций, не обращая внимания на детские слёзы. И видят боги, каких сил стоило мне сдержаться и не растерзать его голыми руками. Останавливало то, что в глазах ребенка я не желал становиться чудовищем, убившим отца. Да, Ульрэя, впервые увидев внучку, я был разочарован. Маленькая копия хрупкой Далии. Нежный цветок, которому не место среди снегов Севера.

— Поэтому растил иначе? — Спросила, вспоминая все те тренировки со Свэном, когда здоровенный вояка по просьбе ярла обучал меня воинскому искусству не жалея сил. Моих. Сам то он казалось, никогда не уставал. — Потому что боялся, что так же, как и она покину тебя?

— Эгоистичное желание глупого старика. В своём стремлении привязать тебя к этому дому, я собственноручно разрушил твою жизнь. Если бы тогда не настоял на посвящении у источника этой метки на твоей руке никогда бы не оказалось…

— И была бы я по-прежнему безродной, со средненькими способностями к магии. Не вини себя, ты дал мне больше того, о чем когда-либо мечтала.

— Но я виноват. Должен был увидеть раньше, — ты не такая как она. Не нежный цветок, а северный ветер. Ничего удивительного в том, что источник избрал тебя.

— Послушай, Ульрэя, — ярл подошел ко мне и положив руку на плечо, слегка ее сжал, — южане живут по иным законам. Если здесь мы предпочитаем честную добрую драку, то там, в почете закулисные игры. Где нож в спину самое безобидное из них. Не верь никому. Всегда проверяй еду на наличие яда. Так как я тебя учил. Ведь не все из них можно обнаружить с помощью магии. Ты же помнишь?

Я кивнула, впервые задумавшись, так ли уж он верит в официальную причину смерти дочери?