Невеста лорда. Книга 2 (СИ) - "Глиссуар". Страница 27

Ремгар поднялся, стряхнув ее с себя, гибким движением потянулся к мечу. «Жди здесь и будь готова» — бросил он ей и, обнажив сперва меч, принялся за засовы. «Не ходи!» — хотелось ей выкрикнуть, но она не посмела. И ее муж скрылся за окованной железом дверью фургона. Снаружи была ночь и лился лунный свет, искрясь и отражаясь от льда и снега. Снаружи была смерть.

Она вытащила кинжал, свадебный подарок мужа, и взяла на руки ребенка, прижала его к груди. Она — северянка, а женщине, выросшей на Севере, не надо объяснять, что значит «быть готовой» на тракте. Будь готова убить себя и своего ребенка, если твой мужчина погибнет прежде тебя. Она знала, что должна задвинуть засовы, это правило — если кто-то вышел из фургона, он войдет обратно, только постучав условленным образом. Но не стала этого делать. В конечном счете, это не даст ничего, кроме пары лишних минут, если снаружи действительно опасность. Она почувствовала дрожь дерева под ногами — кто-то всей тяжестью запрыгнул на подножку. Сердце сжалось и забыло, как биться. Секундой позже снова растворилась дверь.

Ремгар.

«Держи ребенка. Уходим. Сейчас».

Она даже взгляда на бросила на шкатулку с драгоценностями под мехами и подушками в углу. Ухватилась за руку мужа и шагнула вслед за ним, наружу и вниз, на лед.

***

Рейвин был раздражен до предела, однако же старался не показывать вида из учтивости и, как обычно с ним бывало, становился от этого язвителен.

— Вы ведь собирались уехать утром. Почему же я не вижу ваших торопливых сборов?

Леди Розамунда высоко вздернула острый подбородок и совсем не изящно скрестила руки на груди, приготовившись к бою.

— Я с места не сдвинусь, пока не услышу объяснение, почему у моей сестры перевязана рука.

— Леди Эстергар упала ночью с кровати, — процедил лорд.

— Сломав запястье при падении?

— Такое случается.

— Юлите со своими вассалами, я спросила, сломала ли она запястье при падении или как-то иначе? Половина замка слышала крики!

Пока она говорила, на щеках лорда вспыхнули два алых пятна от резко прилившей к лицу крови, быстро сменившиеся обычной бледностью, а тонкие губы сжались в твердую складку. Любой, кто достаточно близко знал его, немедленно распознал бы признаки, за которым скрывалась крайняя степень гнева. Рейвин редко по-настоящему выходил из себя, но если случалось, это могло быть действительно страшным.

— Продолжайте разговаривать со мной в таком тоне и я буду вынужден спросить с вашего мужа за оскорбление, нанесенное мне на моей земле, — севшим, но оттого не менее жутким голосом предупредил он.

— Розамунда, ты оскорбляешь хозяина… — испугался рыцарь.

Какой-то частью души Эстергар даже хотел, чтобы она продолжила, чтобы снова надерзила или сделала что-то еще более невообразимое — бросила в него чем-то или замахнулась своим маленьким кулачком. Ладонь, уже рефлекторно потянувшуюся к рукояти меча, жгло от желания обнажить сталь, пустить кровь, снести кому-нибудь голову. Хотя бы этому рыцарю Ойвану. Потом проучить женщину. Если муж-южанин не смог воспитать ее за столько лет, стоит попробовать северянину. Рейвин был уверен, что справится с ее строптивостью, если займется этим как следует. И с Морретом можно будет легко договориться… Он уже продал одну свою племянницу, девицу, и не то что бы цена была высока для лорда Эстергара. За вдову не полагается даже выкупа, но Рейвин бы заплатил, из вежливости и родственных чувств, разумеется.

Он не знал, когда начались эти мысли. Возможно, с самого ее приезда, а может, с того момента прошлой ночью, когда на секунду перепутал ее, стоящую в дверях залы, с Лейлис. Он знал только, что был бы не против получить эту женщину себе в жены взамен той, которую уже потерял. «Между нечестивыми мыслями и подлым делом — торосная стена, только ты решаешь, перебраться через нее или остановиться перед ней». Рейвина держала Лейлис, он знал, что не возьмет другую жену, пока прежняя жива и находится среди людей.

Леди Розамунда с усилием выдохнула. Рейвин видел, как затрепетали ее ноздри, выдавая не меньшую, чем у него, ярость. Но она была отнюдь не глупа и знала, когда безопаснее поумерить праведный пыл.

— Прошу прощения за резкость, милорд, — наконец выдала она. — Я просто волнуюсь за леди Эстергар.

— Лорд, — машинально поправил Рейвин. — Милорд — обращение только к своему сеньору, так обращаетесь вы к своему дяде или ваша сестра — ко мне.

— Мне действительно стыдно за то, что я вышла из себя, лорд Рейвин, — сокрушенно вздохнула леди Розамунда. Ее более пышная, чем у сестры, грудь волнительно качнулась под несколькими слоями тонкой накидки, прикрывающей вырез. Рейвин, однако, не проникся, хоть и задержал на секунду дыхание. Он знал такой тип женщин. Она что-то задумала.

— Что ж, надеюсь, впредь вы будете более сдержаны. А, впрочем, вам давно пора уезжать.

— Я уеду, — приторно улыбнулась южанка. Мелкие белые зубки сверкнули, наводя на мысли о пушистом хищном зверьке. — Только позвольте мне хоть немного побыть с сестрой перед прощанием. Обещаю не устраивать громких сцен. Мы только побудем вместе, вспомним наше детство. Возможно, хорошие воспоминания помогут прояснить разум моей несчастной сестры.

«Вот что она задумала. Хочет остаться наедине с Лейлис, чтобы все-таки уговорить ее уехать». У нее не выйдет, конечно, Лейлис ее даже не узнала вчера, вряд ли узнает наутро. И все же… Эстергар колебался. Он понимал, что прошлой ночью что-то изменилось. Последние месяцы он невольно наблюдал, как развиваются порочные отношения чужих ему, мертвых людей — девушки из дома Эквитар и Ремгара — тайного любовника, затем мужа, затем… убийцы, жертвы? Он что-то сделал той женщине, и вчера она вспомнила об этом. А вспомнив, попыталась убить. И это — то, что произошло вчера ночью в спальне супругов Эстергар — было ужасно, но в то же время это принесло Рейвину долгожданное, болезненное облегчение. Лживая, малодушная игра, которую он поддерживал, делая вид, что ничего не замечает, наконец-то закончилась. Он больше не сможет лечь в одну постель с Другой женщиной, не доверит ей свой сон.

Он так и не сомкнул глаз за всю ночь, просидев до рассвета в комнате брата и обдумывая ситуацию, в которую сам загнал себя. «Лес. Юг. Фержингард». Он мог отпустить Лейлис. Она ушла бы в лес, туда, где место мертвой неуспокоившейся женщине. Мог отдать дяде Моррету, посадить всех южан в фургон и отправить домой, в Долину, через Брейнденский лес. Они бы не доехали, Рейвин был уверен. Снова мерзлые обезображенные трупы, разбросанные по ледяному тракту, как тогда, два года назад, когда Эстергар вез свою юную невесту в свой замок, к готовящимся свадебным торжествам. «Это тоже было неслучайно. Круги замыкаются». Наконец, можно было оставить Лейлис в замке и держать взаперти. Рейвин знал нескольких лордов, которые так и поступили со своими сумасшедшими, изменившими или просто надоевшими женами. Вильморт Фержинград и несчастная леди Альда. «Лес — и потерять Лейлис навсегда. Юг — и погубить не только Лейлис, но и ее родичей. Замок на двери — и чем я лучше Фержингарда?» Был и четвертый вариант, хуже всех прочих, но, возможно, самый чистый и честный по отношению к Лейлис — просто убить ее. Рейвин не знал, что пугает его больше.

Предоставить решать леди Розамунде?

Та все щебетала:

— Я подумала, будет лучше, если мы прогуляемся. Свежий воздух — лучшее лекарство. Мы будем в двух шагах от замка, возможно, прогуляемся к этому восхитительному замершему озеру, что я приметила вчера…

«У озера? Почему бы и нет? Лейлис нравилось озеро».

* * *

День был солнечным, морозным. Лейлис долго одевали, боясь лишний раз тревожить пострадавшую руку. Она снова была спокойна и почти приветлива и никак не подавала виду, что помнит о ночном происшествии. Рейвин заставил Розамунду надеть меховой воротник и рукавицы, принадлежавшие Лейлис, — сестрица была одета совсем не по северной погоде. Одних их Рейвин, конечно, не отпустил — сопровождал сам, взяв в подмогу Асмунда и рыцаря-южанина.