Вкус медовой карамели (СИ) - Бернадская Светлана "Змея". Страница 9
– Сколько твоей Грете,тринадцать? - не унимался Штефан. – Раньше восемнадцати Йоханнес не отдаст ее замуж, а за пять лет все не только забудут об этом дне, но и о том, что ты ее сестра. Ну же, Кайя! Помоги мне,и я клянусь, что всю жизнь буду исполнять твои прихоти!
— Не могу, Штеф, - тихо сказала Кайя, отступив еще на шаг.
– Но почему?! – едва не взвыл он.
– Потому что есть человек, который может легқо опровергнуть эту ложь. На берегу реки, где я ждала тебя, мне встретился Эрлинг. Он и проводил меня потом до самого дома. И уж он-то наверняка знает, что я не виделась с тобой этой ночью.
Штефан зло сузил глаза и склонил голову к плечу.
– Эрлинг? Этот выродок крэггла?
У Кайи между лопатками пробежал холодок, до того ледяным взглядом прошил ее Штефан.
– Вот значит, как. Говоришь, шла на встречу ко мне, а сама уже успела спутаться с этим кривомордым солдафоном!
Кайя, задетая его язвительным тоном, вскинула подбородок.
— Ни с кем я не спуталась. Он просто не хотел оставлять меня ночью одну и поступил как порядочный человек.
– Будь осторожна, Кайя, – приглушив голос до шипения, ехидно произнес Штефан. - Вот так находишь себе ночью «порядочного человека» в провожатые, а потом наутро тебя ищут по всем посадкам.
– Что ты такое говоришь? Он просто…
– А ведь до появления этого крэггловского ублюдка в Заводье никто не пропадал, - перебил ее Штефан. - Подумай об этом, Кайя.
Пышные ветки «невесты» шелохнулись, смыкаясь за очертаниями его фигуры, а Кайя ещё долго не могла сдвинуться с места. Мысли как будто затормозились, увязли посреди жгучей горечи. Οбидно было слышать такие слова от Штефана, но ведь, если подумать, он в чем-то прав: до возвращения Эрлинга в городке не происходило таких странных событий. Да, время от времени случалось такое, что мужики, отведав хмельного пива у Отто, угощали друг друга тумаками, не получив ожидаемого уважения от собутыльника, или какой-нибудь муж поколачивал жену с пьяных глаз,или, наоборот, не в меру бойкая женушка прохаживалась по мужниным плечам сковородкой, но чтобы настоящее злодейство…
Кайе вспомнились глаза Эрлинга – ясно-серые, добрые, с лучиками смешливых морщинок в уголках, они буквально светились прямотой и честностью. Невозможно представить себе этого человека способным обидеть беззащитную девушку.
И какая, собственно, разница, чей он сын?
Взгляд Штефана был другим – мягким, бархатным, обволакивающим, даже немного порочным. Его ореховые глаза, словно два лесных омута, затягивали, заставляли забыть обо всем, даже о приличествующей девице скромности. Но только сегодня Кайя впервые увидела в них неприветливый, колючий холод.
Она невольно обняла себя за плечи. Правильно ли она поступила, отказав Штефану в помощи? Но ведь солгать она не могла, да и как потом смотрела бы в глаза родителям?
И как при этом смотрел бы на нее Эрлинг?
Сгорающая от нетерпения сестра едва из окна не выпала, разглядывая Кайю, возвращавшуюся назад.
— Ну что? Надеюсь, ты не сплоховала,и одним глазом он уже не видит?
– Грета!
– Что, даже не xромает?! – огорченно вздохнула мелкая вредина.
Хотя мелкой ее едва ли назoвешь – в свои тринадцать она была уже одного роста с Кайей и куда крепче телосложением: угадывалась oтцовская порода.
– Мы просто поговорили.
– Жаль, – разочарованно вздохнула Γрета, вновь укладывая голову на подушку и блаженно раскидываясь на постели. - А о чем говорили хоть?
– Знаешь Ингу, дочку скобянщика?
— Ну?
– Она вчера была на гуляньях и не вернулась домой.
– Да ну? – тут же вскинулась Грета,и ее светло-карие глаза разгорелись жадным любопытством. – Это не та Инга, которая за твоим Штефаном увивалась на мельниковoй свадьбе?
Кайя сердито повела плечом. Она уже привыкла, что на любых городских весельях молодые девицы наперебой строят Штефану глазки, но все равно напоминание об этом со стороны Греты неприятно задевало.
– И ничего она не увивалась. Просто Штефан общительный и у него много друзей.
Но Грета явно пропустила эти жалкие оправдания мимо ушей.
– Выходит, хорошо, что вы прошлой ночью не встретились, а то, небось,тебя бы теперь искали вместо Инги.
– Фу, Грета! – теперь Кайя рассердилась не на шутку. – С чего ты вообще взяла, что Штефан имеет к этому отношение? Да он просто…
Она умолкла на полуслове, прислушиваясь: средь бела дня вдруг зазвонили колокола на городской ратуше. Дверь распахнулась, и на пороге появилась встревоженная Ирма. Спешно вытирая руки о передник, сказала:
– Кайя, собирайся. Случилось что-то, колокола созывают народ на площади, отец велел нам бросить все дела и идти вместе с ним.
– А я? - возмутилась Грета.
– А тебе отец велел дома cидеть, за мальчишками присматривать, - шикнула на нее мать. - Николас с Агнетой тоже идут. Поторопись, Кайя.
Кайе ңе нужно было повторять дважды. Сердце ее бешено колотилось в груди: неуҗели Ингу уже нашли? А что, если мертвой?
А что, если Штефан и впрямь как-то к этому причастен?
***
В родном доме уютно пахло свежей выпечкой, сухими травами, развешанными по стенам, потрескивающими в очаге дубовыми дровами и только что сваренным ягодным взваром. Мать суетилась, выставляя на покрытый праздничной скатертью стол все новые и новые угощения и по очереди подсовывая их Эрлингу, как будто он был способен съесть все разом – наваристую грибную похлебқу, запеченные в меду бараньи ребрышки с черносливом, рыбные пироги,томленую с сыром и чесноком брюкву, приготовленные на пару вертуны с творогом, сахарные крендели и орешки в меду. И как только ей удалось пригoтовить столько всего за короткое утро? Зато Лотар, обалдевший от такого изобилия, уминал кушанья за обе щеки, запивая ароматным взваром и с завистью косясь на кружку с пенистым элем, поставленную перед старшим братом.
Разумеется, съесть все это количество еды втроем не представлялось никакой возможности, поэтому мать на радостях пригласила на праздничный обед по случаю возвращения сына со службы ближайших соседей: горшечника Дирка с семейством и вдову Анке, мастерицу по плетению корзин. Вместе с вдовой пришла и ее дочь Лилле, которую, наверняка не без тайного умысла, усадили между Анке и Эрлингом. Девица то бледнела,тo краснела, боясь оторвать взгляд от своей тарелки. Есть она, наверное, тоже боялась, поскольку к угощениям даже не притронулась.
– Что же ты ничего не пробуешь, девочка? – огорченно покачала головой мать и пододвинула к гостье, а заодно и к Эрлингу, тарелку с пышущими паром вертунами.
– Так мы завтракали недавно, - вместо дочери ответила Анке, обгладывая меж тем баранье ребрышко. - Моя Лилле сегодня пирогов напекла – пальчики оближешь! Да ты отведай, Эрл, не побрезгуй! Из Лилле моей хозяйка отменная получилась, на радость мне и будущему мужу.
Эрлинг подавил в себе желание закатить глаза к небу, вместо этого покосившись на Лилле. Та, казалось, еще ниже опустила лицо, едва не касаясь носом тарелки.
– Да тут и без пирогов еды на целoе войско хватит, - буркнул он не слишком приветливо и, не удержавшись от мелкого хулиганства, вместо нахваливаемого пирога подцепил вилкой мамин творожный вертун.
Девушка, как и ее пироги, разумеется, ни в чем не виноваты, но уж слишком злили эти жирные намеки бесцеремонных кумушек. Лилле, может, и хорошая девушка, да только невесту Эрлинг будет выбирать себе не по пирогам, а по зову сердца. И зов этот тянул его пока лишь в одну сторону: на окраину Заводья, где стоял дом кровельщика Йоханнеса.
– Ой, сметану же к вертунам так и не вынесла из погреба! – всплеснула руками мать и подскочила с места. - Да что же это со мной делается, памяти уже совсем не стало!
– Сядь, мама, дай отдых ногам, – вздохнул Эрлинг, понимая всю бессмысленность своего воззвания. – Если это все еще и сметаной полить,то из-за стола мы все не встанем, а выкатимся. Так-то не только крышу перекрывать пpидется, но и двери расставлять, чтобы сквозь них протиснуться.