Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ) - Доброхотова Мария. Страница 13

— Я убила! Убила! Убила! — кричала она, и с каждым словом сил становилось все меньше. Усталость и переживания бесконечно ночи дали о себе знать. Наконец она обмякла, откинула голову, прислонилась затылком к груди Адриана, а он продолжал прижимать ее к себе, сильно, но бережно, словно любовницу. Всполохи от пожара бросали желтые блики на ее лицо, под глазами залегли тени. Таня тяжело дышала и слабо цеплялась за мужские запястья, хотя не надеялась уже высвободиться.

— Я убила ее, — она показала на умирающий замок и уронила руку.

В этот момент сам Мангон по-другому посмотрел на Серый Кардинал и испытал свой личный ужас. Над горизонтом возвышались только башни, выше всех — Южная, с которой он всегда улетал и куда возвращался. Огонь вырвался из окна Уточьей башни, на вершине которой находилась любимая комната его матери. Внизу остались ее портреты, бесценная библиотека, сотни манускриптов, секретных документов, чужих тайн, артефакты и деньги. Все полыхало и гибло на глазах у великого и хладнокровного Адриана Мангона.

— А они убили меня, — проговорил он, доверяя Тане свою боль и свой ужас, единственной во всем этом мире под чужими для нее созвездиями. И она спиной почувствовала, как он пытается дышать, как резко вдыхает и выдыхает морозный воздух, как дрожит грудь.

— Тень…

— Татана.

Их боль стала одной и поделилась пополам. Они смотрели, как горит прекрасный замок, а вместе с ним сгорает что-то важное, для каждого свое, но невосполнимое, и держались друг за друга, позволив себе на мгновение забыть о том, какая пропасть разверзлась между ними.

Возвращались они медленно, иногда спотыкаясь. Мангон вспомнил, что оставил на земле врага, и ничто не помешало бы тому подняться и перебить всех его людей, но рядом с камнями появились другие действующие лица. Точнее, морды. И это в корне меняло ситуацию.

Глава 3. Прощания

В сероватой предрассветной дымке, словно призраки, появились волки. Один из них, самый большой, косматый, с отражающими лунный свет глазами, казался гигантом, духом из древних легенд. Они терпеливо ждали, пока Мангон, такой же сильный и старый, как они, подойдет ближе, и практически не шевелились. Люди прижались к камням, сбились от страха в стайку, ведь оборотней на этом берегу Отолуры не видели уже пару десятков лет. Но они снова появились здесь, чтобы заявить о своих правах, вернуть владения и власть.

Вперед вышел самый крупный волк, и Таня его сразу узнала. В их первую встречу она была на грани жизни и смерти и навсегда запомнила морду своего спасителя. Вук.

— Я получил твое послание, дракон, — невнятно проговорил оборотень. — Итак, это правда? Ты возвращаешь нам наше право свободно передвигаться по этим землям?

— Да, Вук. В обмен на твою помощь.

— Доставить вас к городу и защитить, если придется. Я понял. Все эти люди с вами? — он кивнул в сторону камней.

— Нет. Среди них два предателя, — холодно ответил Мангон. — Можешь забрать их себе.

Кору вырвался вперед и упал на колени.

— Дэстор, нет, умоляю!

— Да накой они мне сдались? Бабы в штанах, — презрительно фыркнул Вук, и сопровождавшие его оборотни зашевелились, заурчали. — Ничего плохого не имел в виду, — он слегка поклонился Тане, насмешливо приоткрыв пасть. — Ты чего в горелый замок рвалась?

— Там человек умирал, — еле слышно проговорила Таня, сжимая предплечья.

— Да там много, кто сегодня подох, — недобро усмехнулся Вук.

— Умирал из-за меня, — жестко добавилаа она, глядя оборотню прямо в его огромные желтые глаза. Он видел ее боль и сожаления, но лишь покачал головой.

— В первый раз? С почином.

Нет, не в первый. Еще был Айронгу, который тоже умер из-за нее. Она подумала, что все рушит вокруг себя, но признать это вслух не могла.

Небо быстро тускнело, выцветая, словно платок под летним солнцем. Звезды еще было видно, но не так ярко, шагнули из темноты силуэты кустов и деревьев, стали различимы черты лиц. Где-то далеко запела птица.

— Ночь на исходе, — сказал Мангон. — Еще немного, и мы будем подбираться к городу на глазах у всех, а нам этого не нужно.

Вук мог бы спросить про восстание, но не стал. Он только что получил былые привилегии назад и не был настроен их снова терять, ввязываясь в перепалку с драконом.

— Возьму девчонок, — сказал Вук, — они знают, как держаться на оборотне. Ты полетишь, Мангон?

— Мне нельзя оборачиваться сейчас, — сдержанно ответил тот, не вдаваясь в подробности. Пусть думает, что он не хочет, чтобы его видели мятежники.

— Тогда тебя возьмет Хокки, — распорядился вожак и принялся распределять людей по другим спинам. Хокки смотрел прямо на Таню, переступал с лапы на лапу, растягивал пасть в волчьей подобии улыбки: одним словом, ему явно было весело. Ей показалось, что она видела этого оборотня на празднике Мабон, что узнает его. Но может быть, она просто обозналась.

К девушкам подошел Вук. От него пахло влажной шерстью и немного, на грани чувствительности человеческого обоняния, кровью. Он легко пригнулся, позволив сначала усадить себе на спину Росси, а потом взобраться Тане.

— Вы намного лучше выглядите, когда не умираете, — усмехнулся Вук, переминаясь, выгибая спину и перераспределяя вес так, чтобы и ему было удобнее, и ценный груз по дороге не свалился. — И пахнете лучше.

— Ну спасибо, — откликнулась Таня. — Все волки — мастера на добрые слова?

— Нет, я особенный. Думал, ты это поняла.

Таня не ответила, стушевавшись. Но Вук уже забыл о ней. Он внимательно осмотрел оборотней, которые пришли с ним, проверил, правильно ли сидят люди. Убедившись, что все в порядке, Вук коротко и звонко рыкнул и с места сорвался в прыжок. Таня едва не слетела с его спины, так как Росси не удержалась и врезалась ей в грудь. Пришлось наклониться, обнять подругу и самой вцепиться крепче в густую влажную шерсть на холке. Оборотни бежали быстро. Холодный влажный ветер летел в лицо, выбивая слезы. Под лапами стелилась серая трава, покрытая тонкими узорами инея. Иногда Вук оборачивался, ворчал, что-то сообщая стае, но Таня была сосредоточена только на пальцах, которые держали шерсть, и бедрах, сжимавших вздымающиеся бока: главное, не упасть.

На востоке разрасталась светлая полоса. Небо голубело, над землей заклубилась туманная дымка, окрашенная в теплый желтый цвет. Впереди, над туманом, выросли далекие шпили илибургских небоскребов, их вершины горели огнем под невидимым еще с земли солнцем: столица была рядом. Пригород еще спал, и пятерым волкам удалось подобраться к ничего не подозревающим горожанам совсем близко. Солнце протянуло первые лучики из-за горизонта, погладило серебристую шерсть. Оборотни остановились, позволив людям слезть на землю.

— Я выполнил свою часть договора, — сказал Вук Мангону, когда все оборотни оказались свободны.

— И я благодарю тебя за это. Ты и твои собратья могут свободно проходить по моим землям.

— И охотиться!

— Зная меру, — уклончиво ответил Мангон. — Мы все обсудим, когда я наведу порядок в городе.

— Значит, у меня много времени, — весело ответил Вук. То ли он что-то знал о восстании, то ли просто имел свои соображения на этот счет, но на быструю победу драконов он явно бы не поставил.

— Мы не стали друзьями, волк, — предупредил его Мангон. — Следи, что говоришь.

— Само собой, дракон, — ответил оборотень и поднял лапу. Не задумавшись, Адриан протянул руку и пожал локоть волка, как сделал бы это при прощании с человеком. Тот шлепнул его лапой по предплечью, оставив на плаще грязный след. На других людей оборотни не стали обращать особого внимания, разве что на Тане и Росси Вук задержал взгляд чуть дольше, а затем его стая растворилась вместе с утренним туманом.

Вдалеке виднелась городская стена, но сам Илибург давно вытек за ее пределы, захватив посады. Постройки лепились к стене и усеивали весь склон, образовывая новые районы. Здесь находились небольшие домики в один-два этажа, некоторые покрытые цветной черепицей, а вокруг них были разбиты небольшие огородики. Где-то там стояло убогое убежище Фарухи, в огороде которой Таня помяла базилик. Как же давно это было! Здесь, в пригороде, все еще чувствовалась провинциальная атмосфера, люди просыпались раньше, развешивали белье на веревках, держали домашних животных и ездили на лошадях. Но они уже гордо называли себя илибургцами и пользовались всеми привилегиями горожан. А также платили городские налоги.