Без права выбора (СИ) - Доронина Слава. Страница 58

— Мне очень жаль. Прости меня, Катя… – Карина опустила глаза.

На хорошее даже и не надеялась, когда ехала сюда, тем более услышать от подруги подробную исповедь о случившемся. И несмотря на все подробности, которые узнала, в груди стало легко, и я впервые за эти десять минут, что находилась в маленькой, душной комнатке, смогла сделать глубокий вдох.

— Родионов сказал, что заказчик его сестра. Это правда? – я удивленно вскинула глаза, а по спине пробежал холодок.

Настя? Сестра Димы хотела его убить? Наверное, Карине это послышалось… Зачем ей было убивать родного человека? Абсурд!

Конвоир сообщил, что наше время истекло, а я поднялась на ноги. Карина вскочила следом и приблизилась ко мне.

— Катя… – на ее глазах выступили слезы.

Она крепко обняла меня. Объятие продлилось несколько секунд, и я не сразу ответила на него.

— Я не держу на тебя зла, Карина. Не знаю, смогу ли простить. Но… мне важно было тебя увидеть.

После смерти Гриши она была моей единственной поддержкой и опорой. И мне было очень больно от ее предательства.

— Время, – строго повторил конвоир, а я, смахнув слезы, направилась на выход.

В коридоре стояла оглушительная тишина. Родионов, как и обещал, ждал меня возле комнаты переговоров. Титаническим усилием воли заставила себя успокоиться, решив, что обо всем подумаю позднее, а сейчас хочу выяснить всего одну вещь:

— Ты сказал Карине, что Настя виновата в том покушении. Это правда?

— Я не готов сейчас давать никаких комментариев по этому поводу, – спокойным голосом произнес он. – Мне жаль, что все так случилось и я не поверил тебе...

Жаль... Ему просто было жаль…

Отвернулась от него и направилась на воздух. Хотелось снова расплакаться, но я запретила себе проявлять слабость. Хватит.

— А что будет с Демидом? – спросила спустя небольшую паузу.

— Он останется со мной, я оформляю на себя опекунство. О большем пока не думал и сам ничего не знаю, – мы подошли к машине, но я не торопилась забираться внутрь.

Такого исхода я точно не ожидала и совершенно не могла понять, зачем Насте нужно было убивать родного человека?

— Мне нужно остаться в участке, поезжайте домой, – распорядился Родионов, взглянув на Марата.

Я забралась на заднее сиденье, он захлопнул за мной дверцу. Машина плавно тронулась с места, а я перевела взгляд на затылок Марата.

— Неужели Настя правда хотела его убить? – наши глаза с охранником встретились в зеркале заднего вида.

— Меня по голове не погладят за пересуды, в курсе?

— Ты виноват, а я прошу не так уж и много, – указала пальцем на голову, на что он усмехнулся. – Я ничего ему не скажу. Ты видишь, чтобы мы с ним общались?

— Настя не его хотела убить, а истребляла женщин, находящихся рядом с ним. Сначала Кристина. Потом тебя подставила. Все просчитала, комар и носа не подточит. Ну это и не мудрено. Яблоко от яблони… – хмыкнул он. – Никому даже и в голову не пришло Настю проверять до недавнего времени.

— И что теперь с ней будет? Ну, я в том смысле, что она его сестра… – я не сводила с Марата озадаченного взгляда.

— Суд, Катя. Люди погибли. Родионов не закроет на это глаза. Мать скорее всего попытается его продавить, но сомневаюсь, что у нее что-то получится. Отношения у них так себе, а чувство ответственности у моего хозяина развито хорошо...

Домой мы вернулись только через два часа. Попали в пробку, а затем еще в одну. Я не стала подниматься в комнату, когда машина въехала во двор, а осталась в гостиной с ребенком и няней. Смотрела на Демида и не понимала Настю. О чем она только думала? Внутри была полная неопределенность... Чувства к Родионову никуда не делись, а я все время думала о нем и обо всем случившемся между нами. Предательство подруги и предательство сестры – вещи не равнозначные.

Ночью мне долго не спалось, я спустилась вниз. Сделала себе чай и расположившись за барной стойкой, смотрела в окно, когда услышала, как открылась входная дверь. Я думала, Дима не приедет ночевать. Эти дни он много времени проводил на городской квартире.

Родионов прошел на кухню слегка пошатываясь, остановился у холодильника, достал бутылку с минеральной водой, сделал несколько жадных глотков и развернулся, чтобы уйти, но заметил меня.

— Не спится? – красивое лицо нахмурилось, а взгляд черных глаз стал еще темнее.

— Нет, – я, наверное, только сейчас осознала, что хотела бы услышать от него хоть каких-нибудь объяснений. Или извинений, но ничего этого не было. И зная его, видимо, не будет.

Дима приблизился ко мне, протянул руку и ласково погладил по щеке.

— Выглядишь разбитой. Голова болит?

— Не нужно, – зажмурилась и попыталась отвернуться, но он лишь сильнее сжал пальцами мой подбородок, не позволяя этого сделать.

— У тебя завтра вечером самолет. Я провожу тебя, ты не против? – широко распахнула глаза, не в состоянии скрыть удивления.

Уже завтра?                                          

— Против, но разве это что-нибудь изменит? – холодно произнесла я, взяв себя в руки.

— Нет, – Родионов отпустил меня и сделал шаг назад.

Он выглядел сильно уставшим, его покачивало из стороны в сторону. Алкоголем от него не пахло. Значит, это было от слабости или недостатка сна. Разговор между нами закончился так же быстро, как и начался. Дима ушел к себе в комнату, оставив меня одну, а я вылила чай в раковину и поднялась в спальню. Все эти дни он будто намеренно игнорировал меня, не появлялся дома, а я очень устала жить в зависимости от противоречивых чувств и эмоций, вызываемых этим человеком. Возможно, поездка, и в самом деле, расставит все по местам?

Всю ночь я ворочалась и не могла заснуть, а в итоге, распрощавшись с этой затеей, встала с кровати. Собрала вещи, которые поместились в дорожную сумку, и спустилась вниз.

Время до самолета я провела в гостиной с малышом и няней. Покинула дом, лишь когда за мной пришел Марат. Дима ждал нас у машины и курил. Мне показалось, что он был не в настроении. Под глазами пролегли черные круги, а взгляд был отчужденный и потухший. Я разучилась читать его за эти дни. И запуталась во всем, что происходило в моей жизни, понимая четко одно: сегодня я уезжала из его дома совершенно другим человеком.

Всю дорогу до аэропорта мы молчали, изредка ловила на себе тоскливый взгляд Димы, но тут же отворачивалась, не желая ни о чем говорить.

— Если скажу, что от тебя веет холодом, как от ледяной глыбы, что мне за это будет? – он привлек меня к себе, когда мы вышли из машины, и обнял.

Я растерялась. Впервые с того дня, когда обвинил меня в причастности к покушениям, прикасался сейчас с такой чувственностью и желанием. Что было сил я залепила ему пощечину, не совсем осознавая, что делаю. Родионов даже не шелохнулся. Лишь молча смотрел мне в глаза и продолжал держать в кольце сильных рук. Видимо, понимал, что заслужил этой оплеухи?

— Самолет через полчаса. Уверена, что хочешь потратить на это время?

Я залепила ему еще одну пощечину, а слезы брызнули из моих глаз. Столько их выплакала за эти дни, а он элементарно не мог даже извиниться. Упершись кулаками в его грудь, я попыталась оттолкнуть Родионова от себя, но что была моя сила по сравнению с его? Я стучала по нему кулаками, пока не выдохлась. Как он мог оставаться таким непрошибаемым? Разве не понимал, что я любила его? За что он так со мной?

Когда эмоции с моей стороны стали тише, он наклонил голову и впился губами в мой рот. Я не отвечала, отворачивалась, пыталась вырваться, но он заглушил все протесты властным, жестким поцелуем.

— Я не смогу приехать в ближайшие два месяца. У меня будет много судебных заседаний. Надеюсь, за это время ты успеешь соскучиться? – он отпустил меня так же резко, как и поймал в свои объятия. Отошел в сторону, а я едва не упала, когда осталась без опоры. – Возможно, няня с Демидом прилетят неделей позже. Денис все время будет находиться рядом с тобой. Марата вместо него отправить не могу, он нужен мне здесь. А теперь иди, – кивнул в сторону входа в аэропорт.