Мой любимый преступник (СИ) - Савицкая Элла. Страница 22

- Подождите, дядь Вов, Вы нас затопили, - объясняет заяц, пока бабка хватается за сердце в предынфарктном состоянии и улепетывает в коридор. Аня же остается на месте и примирительно руки вверх вскидывает. Дура, а! Нашла кому объяснять. Резко хватаю ее за локоть, дергаю к себе и прячу за спину.

- Выйди, Аня, - приказываю, не отводя взгляда от алкаша, который качается из стороны в сторону и кривит свою рожу упитую.

- Ты кто такой? – пытается сфокусировать взгляд, но это так же невозможно, как если бы ослица пыталась соблазнить тигра.

- Белка твоя, за тобой пришел, - прищуриваюсь, пока он с особой тщательностью обдумывает мои слова. Переводит глаза мне за спину, где стоит Аня, ослушавшись приказания. Я чувствую ее дрожащие ладони на своей спине и еще тихий шепот, только не могу разобрать, что конкретно она говорит. Кажется, просит, чтобы я был осторожен.

- Что за чушь? Пошли вон отсюда! – орет и тут же икает, снова неожиданно делая выпад рукой. Я уклоняюсь и толкаю Аню к проходу. – Дверь мне сломали, ироды! Я сейчас полицию вызову.

- Полицию вызову я за твой самовар на кухне, - ставлю шах и мат этому недоделку, и пока тот поворачивает голову в сторону кухни, пытаясь сложить два плюс два, я ударом руки выбиваю из его ладони осколок и толкаю на стоящий у дверей диван. Мужик валится на него подобно мешку с картошкой, Аня вскрикивает и снова оказывается рядом. Бабка из подъезда что-то тоже кричит, но я смотрю на растрепанного деда в давно нестиранной одежде, и где-то в глубине души мне становится его даже жаль. Обвожу взглядом пустую квартиру, без намека на жену или детей. Слой пыли на полированном письменном столе, заваленном посудой, старый телик, выцветшие шторы подтверждают догадку о его полном, беспросветном одиночестве. Наклоняюсь, поднимаю розу и хлопаю его по засаленному плечу.

- Мужик, протрезвей. Сворачивай эту всю херню, бери себя в руки и прекрати убивать свою печень. Иначе следующим, кто сломает твою дверь, будет уже похоронка, когда твой труп начнет разлагаться, а этого никто не заметит кроме соседей по вони, доносящейся из твоей квартиры.

Стеклянный взгляд опускается в пол, и он дергает плечом, стряхивая мою руку.

- Дядь Вов, может Вам помочь чем? – в глазах Ани светится искренняя забота, когда она пытается к нему подойти, обходя меня, но я удерживаю ее за руку. Мало ли что у него на уме. Может, мои слова и дойдут до подкорки его сознания, но он сейчас не до конца адекватен, чтобы правильно их воспринять.

- Я позвонила Генке, брату твоему, - сердце бабки видать решило повременить с инфарктом, раз она снова оказывается в зале и бодро тычет пальцем в соседа. – Он приедет через час и заберет тебя на дачу, алкаш ты эдакий.

- Ладно, хватит Вам, Раиса Петровна, - укоризненно шепчет добрый заяц и утаскивает ее за руку в коридор. – Может, стоит побыть здесь с ним, пока не приехал дядь Гена? Мало ли…

- Я побуду, вы идите. И так вон сколько сделали. Ты только полы протри хорошенько, чтоб на меня больше не капало.

- Ладно, только не оставляйте его одного, пожалуйста. Если что зовите, - смотрю в стройную спину, обтянутую простенькой домашней майкой, и не верю в то, что еще есть такие девушки. По крайней мере одна точно. По ходу Аня если даст клятву Гиппократа, то останется ей верна до конца жизни. Все в ней настоящее, ни капли фальши. И я теперь понимаю, почему тогда выбрал её на вокзале. Не потому что одна была или слабой показалась. А потому что почувствовал этот свет внутри нее, и меня потянуло в нем согреться. Хотя бы ненадолго, на короткий миг перед тем, как затянет в кромешный мрак.

- Хорошо, хорошо, позову, - твердит бабка и подталкивает к выходу уже нас обоих, - А ты, внучек, присмотри за ней. Парень ты во, - складывает кулак и задирает большой палец, - Не то, что тот ее петух, который раньше ходил.

Вот тут я с ней солидарен. Лучшего описания бывшему Ани даже я не смог подобрать.

Глава 17

Дима

Мы возвращаемся домой и начинаем выгребать воду из ванны.

- Я и сама убрать могу, - говорит Аня, внимательно наблюдая за тем, как я, сидя на корточках в луже холодной воды, выжимаю тряпку в ведро.

- Вдвоем быстрее, а если ты перестанешь на меня так смотреть, то до вечера сто пудов управимся.

Аня вспыхивает и, присаживаясь рядом, начинает водить тряпкой по полу. Хоть шлепки додумалась обуть, уже хорошо, а то утром босиком сюда вскочила.

- Хозяйка соседа твоего убьет, - хмыкаю, развеивая повисшее молчание и оценивая ущерб от потопа.

- Ничего, давно пора было сделать ремонт, - заяц пожимает плечами и убирает тыльной стороной ладони волосы со лба. – Вот и повод нашелся.

- А раньше почему не делала?

- Денег, говорит, нет.

- Так ты потребуй. Условия для жизни херовые, мягко говоря.

- Да, но и цена адекватная. А сделает ремонт и плату поднимет. Где мне потом деньги брать?

- Ты чего так на деньгах заморачиваешься? – решаю спросить, раз уж пошел такой разговор. Аня не первый раз проговаривается о том, что ей их не хватает.

- Я бы посмотрела на тебя, если бы тебе нечем было за учебу платить, - беззлобно фыркает, стрельнув в меня взглядом исподлобья.

- Мне и нечем было, - признаю, вспоминая, как и сам днем в универ ходил, а по ночам подрабатывал то грузчиком, то официантом, то кассиром в общепите. Тот, кто делил сутки на учебу и работу, исключая практически на девяносто процентов развлечения, быстро поймет какого это питаться всухомятку и спать на ходу. – Я тоже впахивал за троих, чтобы доучиться и получить заветную бумажку.

- Почему за троих? – интересуется с любопытством Аня, откладывая тряпку.

- За себя и родителей, платить за меня было некому. – отвечаю просто потому, что она спросила, и только когда натыкаюсь на сочувственный, полный невысказанной жалости взгляд, мысленно посылаю себя в задницу. Отлично, Дима! Молодец. Хорошо ты решил не сближаться и не позволять узнать себя лучше. Идиот!

- Мне жаль, - сочувственно произносит Аня, пока я встаю с корточек.

- Все в порядке. Дальше, думаю, сама справишься, - бросаю тряпку в ведро и иду в зал.

Хватаю пачку сигарет и выхожу на балкон, где меня тут же окутывает душный горячий воздух. Солнце жарит, словно с цепи сорвалось. Достаю сигарету и подкуриваю. Горький дым отравляет легкие так же, как мысли об Ане – мозг. Черт, вот почему она не оказалась тупой, пошлой стервой, которую можно было бы трахнуть при желании и забыть? Почему из всех возможных вариантов моя заложница обладает качествами ангела, внешностью модели и притягательностью Афродиты?

Нахрена мне эти испытания? Чем больше я нахожусь рядом, тем глубже под кожу она проникает. Пока еще это можно прекратить, остановить заражение, только как это сделать, если мне приходится проводить с ней двадцать четыре часа в сутки. И Аня ни хрена не облегчает задачу.

Полдня мы проводим вместе, завтракая, поедая пирожки с мясом, которыми щедро угостила Раиса, отчество я не запомнил, и при этом напросилась на чай. Приходится слушать истории ее молодости, и спустя полчаса я уже чувствую, как меня начинает ушатывать от потока воспоминаний о пятидесятых, поэтому, откланявшись, иду в зал и заваливаюсь на диван, чтобы отрубиться спустя пару минут под их монотонное приглушенное жужжание.

Просыпаюсь ближе к вечеру и охреневаю от своей беспечности. Аня что-то готовит на кухне, судя по приятному запаху, а из рюкзака зудит раздражающая вибрация. Протираю глаза и бросаю взгляд на стену. Ни хрена себе меня вырубило. Нервы, однако, не в порядке, если после ночи сна отключился еще и днем. Хотя это неудивительно.

Встаю и разминаю шею. У Ани здесь однозначно удобнее, чем на моем кресле. Вибрация прекращается, а потом начинает наяривать по новой. Что за херня? Это кто так настойчиво жаждет внимания зайца? Не раздумывая, тянусь к рюкзаку, занимающему уже привычное место под стулом. Вытаскиваю телефон и вижу искусственную скалящуюся физиономию вчерашней Барби. «Катюша» наяривает уже не первый раз, судя по пропущенному значку на экране.