Мой любимый преступник (СИ) - Савицкая Элла. Страница 45

Сзади подбегает толстяк, становясь на защиту друга, наваливается мне на спину, но я разворачиваюсь, сбрасывая его с себя, и загоняю кулак ему в солнечное сплетение, а когда тот сгибается пополам, бью коленом в нос. Из окровавленного рта слышится стон, и он падает на землю.

В невменяемом состоянии оборачиваюсь опять на мудака, но он отползает на заднице в сторону.

- Что ты хочешь? – орет, схаркивая кровь и дрожа, как псина на холоде.

- О чем ты сегодня с Аней говорил?

- Сказал, что ты хренов преступник, и что я вызвал копов. Я видел фотку твою в интернете. Знаю, что тебя ищут. Нахрена ты ее впутывал во всё это дерьмо?

Б***ь, дайте мне сил, чтобы не убить его. Сжимаю челюсть и кулаки, стараясь не сорваться.

- Впутал её ты, - озверело рычу и, схватив его за шкирку, рывком поднимаю с земли. Придурок выше меня примерно на полголовы, но ярость, обжигающая вены, делает меня, б***ь, всесильным. – Если с Аней что-то случится, собирай манатки и беги, – угрожающе цежу сквозь зубы ему в перепачканную кровью рожу, - Беги, Костя. Старайся подальше, чтобы продлить свою никчемную жизнь хотя бы на пару недель, потому что я найду тебя. Найду и собственноручно закопаю там, где обнаружу. Запомнил?

Наклоняю его и с размаху бью коленом в печень. Тот скулит и мне стоит огромных усилий, чтобы просто отшвырнуть тварь подальше и не добить до конца.

Разворачиваюсь и возвращаюсь в дом. Хватаю рюкзак и начинаю в комнате запихивать в него свои скромные пожитки. Отодвигаю половицу и достаю флешку и Анины документы. Дрожащими пальцами открываю синий паспорт и зажмуриваюсь, наткнувшись глазами на фото. Мой персональный лучик света даже в паспорте улыбается. Сердце больно сжимается. Большой палец бежит по поверхности фотографии. Как она там? Что с ней? Где её теперь искать? Рой вопросов атакует воспаленный мозг, пока я, сидя на коленях, чуть ли не вою от безысходности.

- Дим, - раздается в дверном проеме. Захлопываю паспорт и перевожу взгляд на Вику. – Ты так быстро ушел, я не успела тебе сказать. Они оставили телефон. Сказали передать тебе.

Взволнованная хозяйка протягивает мне черный смартфон. Подрываюсь с пола и хватаю гаджет. Разблокирую. В контактах только один номер. И я понимаю, что именно по нему должен позвонить. Ладонь горит, и мне невыносимо хочется нажать кнопку вызова, но остатки трезвого разума всё же находят дорогу в затуманенном мозгу и заставляют передумать. Если я позвоню прямо сейчас, Сява потребует приехать незамедлительно, и тогда даже малейшая надежда на помощь Ефремова рухнет. Я даже не знаю, где он живет, или номер мобильного генерала. А Савельев не в курсе, что телефон уже у меня. Будет ждать звонка.

Забираю зловещий смартфон, вещи и обуваюсь. Вика с Мишей топчутся рядом. Она пытается что-то узнать, спросить, кричит, потом снова плачет. Обхватываю её за плечи и заставляю посмотреть мне в глаза:

- Вика, всё будет хорошо, слышишь? – убеждаю и сам не верю в положительный исход событий, но наглухо закрываю эти мысли за семью замками, - Не звони только её родителям и никому ничего не говори. Аня сама тебе позвонит, когда появится возможность. Поняла?

Женский подбородок начинает дрожать, но она послушно кивает.

- Вот и умница! Спасибо вам за то, что приняли. Мы обязательно приедем еще.

Жму руку выпившему молчаливому Мише и выхожу из дома. Дождусь первой же электрички и в столицу. Деревянные ноги несут к вокзалу, а в висках набатом стучит фраза, которую сказала Вика. Аня твердила «Хоть бы Дима не вернулся». Малыш так волновалась за меня, что сама не додумалась спрятаться. Грудную клетку распирает тяжелым комом.

Глубоко вдыхаю и провожу подрагивающими пальцами по волосам. Меня выкручивает и ломает. Я даже за себя так не переживал, когда случилась вся эта канитель. Когда любимому человеку грозит опасность, всё уходит на второй план. Теряет значение и ценность. Самым важным становится защитить и помочь. Только я, б***ь, понятия не имею, как это сделать.

Аня

Меня не связали. Не завязали глаза, как это бывает во всех криминальных фильмах. Просто ударили по голове, пока везли сюда, когда я поняла, что на самом деле в деревню приехали не полицейские, а потом… потом я очнулась здесь. В этой вонючей страшной комнате с засохшими кровяными разводами на стенах. Голова болела страшно, да и до сих пор гудит ужасно, но эта боль меня волнует меньше всего. Самое страшное – я не знаю, что меня ждет. Меня. Диму. Никогда не страдала глупостью, чтобы не понять для чего меня увезли.

Слезы жгут глаза, и желудок выворачивает от страха за него. Ведь он не оставит меня здесь. Я точно знаю. А они, эти звери, не отпустят его живым. Наверное, впервые в моей жизни я не хочу быть спасенной. Роняю голову в руки, забившись в угол, и не сдерживаю слез. Они текут рекой, обжигая щеки. Наверное, мне бы хотелось, чтобы Дима оказался козлом и сволочью, наплевавшим на то, что меня украли, и решал свои проблемы. Наверное... хотя кого я обманываю? Кроме оглушающей тишины, окружающей меня безграничным куполом, и самой себя. Нет, он не такой. Он не бросит, а я хочу жить. Хочу дышать. Только без него я не выживу.

В сверхчувствительной памяти всплывает каждая секунда, проведенная вместе с Димой, и они медленно по очереди отрывают по крошечной части моей души. Неужели это все? Конец? Сердце воет раненым животным, и меня трясет. Сколько я здесь уже? Пару часов? День? Я не знаю. Потеряла счет времени. Кажется, целую вечность.

Где-то за тяжелой металлической дверью вдруг раздается грохот, и я подскакиваю, вжимаясь в бетонную стену. Быстро размазываю по щекам слезы. Слабость – последнее, что увидят эти ублюдки. В замке поворачивается ключ, и в комнату вваливается сначала амбал размером с полкомнаты, а следом за ним Савельев. Я знаю, как выглядит криминальный авторитет. У нас в городе мужчина каждому знаком, как щедрый и уважаемый бизнесмен. Он держит в руке смартфон и, кажется, говорит с кем-то по видеозвонку.

- Жива еще твоя бесценная, - елейным голосом произносит, и мое сердце дергается, когда я понимаю, кому он это говорит.

Кивает в мою сторону амбалу, и меня в эту же секунду грубо хватают, притаскивают к себе за руку и зажимают рот огромной шершавой ладонью. Смартфон поворачивается экраном в мою сторону, и я вижу Диму. Уставший. Синяки под глазами выдают его напряженное состояние. Челюсть с силой сжата, и по любимому лицу бежит тень, когда он смотрит на меня. В глазах столько боли и вины, что меня снова начинает колотить. Тяжелый ком дерет горло.

Мне хочется крикнуть ему, что я люблю его. Хочу сказать, чтобы оставил здесь. Чтобы забрал. Господи, я не знаю, что ему сказать, но слеза предательски стекает из уголка глаза, хоть я и не собиралась плакать. Дима медленно моргает и вдруг надрывно произносит:

- Ань, все будет хорошо. Я обещаю тебе, – снова эта фраза.

Молчи, Дима, пожалуйста, скажи, что все будет плохо, отвратительно. Тогда возможно, у нас будет шанс на спасение. Я дергаю головой, чтобы сбросить руку двухметрового имбицила и успеть сказать Диме, что люблю его, потому что почему-то мне кажется, что у меня больше не будет такой возможности, но охранник резко отталкивает меня. Я ударяюсь головой о стену и оседаю на пол, охватываемая жутким звоном в ушах.

Глава 39

Аня

Открываю глаза, когда меня грубо бьют по щекам.

- Очнулась, спящая красавица? – противный скрипящий голос хохочет на ухо, - Надо было тебя трахнуть, пока была в отрубе, - вырываю подбородок из грязных рук одного из уродов, которые сидят по обе стороны от меня в машине.

Мы куда-то приехали? Осматриваюсь, моргая глазами несколько раз. За окном небольшая лесопосадка, а прямо перед нами на улице, судя по черному пальто и широкой спине, тот самый Савельев. Слева от него несколько мужчин в форме, а справа знакомый амбал. Начинаю лихорадочно ловить разбегающиеся мысли, не замечая ноющей головной боли, и вдруг замечаю, как Савельев отступает в сторону.