Любимый обманщик - Клоу Аннет. Страница 17

Мелисса печально посмотрела на него, словно он был неразумным, непонятливым ребенком, встрявшим в разговор взрослых и сморозившим какую-то глупость. И эти ее взгляд и улыбка напомнили ему о матери. Так же точно улыбалась мама, когда к ней приходили с жалобами на него соседи, родители одноклассников или учитель. От подобного воспоминания ему стало не по себе, по спине пробежал холодок. Молодой человек слегка поежился.

— А то, что он, тот самый настоящий врач, требует, чтобы оборудование для кабинета и операционной, а также необходимую медицинскую литературу предоставила ему я! — она посмотрела на мужчин с таким видом, словно бы задала вопрос: Как вам подобная наглость? Но вслух ничего не сказала, предполагая, что и так все ясно.

— Почему именно вы, мэм? — Филипп зашипел, точно кот, и затряс обожженным пальцем. Заслушавшись, он нечаянно опустил руку на горячую плиту. От его вопля вздрогнул Кристиан и полоснул себя по ладони острым кухонным ножом.

— Да что вы, точно дети! — вскрикнула встревоженная Мелисса. — Представьте, каково было мне! — Она уже негодовала. — Он хочет присвоить все то, что сначала Бенджамин, а потом мы с ним вместе собирали по крохам! Инструмент к инструменту! Приборы! Медикаменты! Выписывали книги и журналы! Подбирали статью к статье! Создавали каталог! Все это отнимало массу времени, сил, средств, в конце концов! Бенджамин приехал сюда, по сути дела, на пустое место. Пришлось все начинать с нуля! Новый доктор мог бы попросить меня об одолжении, но не предъявлять ультиматум.

— Ну, и правильно! — Филипп с восторгом взирал на хозяйку. — Вы так прекрасны, мэм, когда что-то решаете! — Он осмотрел обожженный палец, удовлетворенно заявил: — С пальцем все в порядке, мэм! Ожоги на мне заживают, словно их и не было вовсе!

— А вот у меня кровь сворачивается неважно. — Кристиан перетянул порез грязным носовым платком. — Картошки почистил достаточно! Фил, дальше управишься сам!

— Вымойте руку с мылом! — Мелисса быстро вышла и очень скоро вернулась с раствором йода и карболки, а также полоской чистого бинта. — Покажите! — Она быстро обработала рану и старательно забинтовала руку Криса.

Ему было нестерпимо стыдно, он не знал, как посмотреть ей в глаза. С какого-то момента Мелисса неожиданно стала напоминать ему мать. Именно того периода, когда умер его отец.

Кристиан Бентон был родом из Мэриленда. Неподалеку от Карлайла была крохотная ферма отца. После его внезапной смерти ферму пришлось продать. На возделанной ими земле, каждый клочок которой был полит отцовским и материнским потом, хозяйничали другие люди.

Он остался с матерью, изможденной непосильным трудом и тяжелыми родами. Из семи рожденных ею детей выжил он один. Ради того чтобы как-то прокормить и одеть сына, она бралась за любую поденную работу. Мать мечтала дать ему хотя бы начальное образование, поэтому они перебрались в Туин-Фолс.

Печаль овладела им, когда он вспомнил, как мать просила его не участвовать в кровавой бойне. А он, молодой и глупый, рвался из дома. Мать и отец больше всего не хотели, чтобы сын воевал, брал в руки оружие, убивал кого-то. Они были оба родом из семей квакеров, вели аскетический образ жизни, много молились, не признавали насилия, оружия и войны.

Но в светскую школу мать все-таки его отдала. Она была мудрой женщиной и понимала, что течения жизни поменять нельзя. Невозможно остановить прогресс. Придется либо подчиняться, либо уходить от него вглубь территории, на необжитые земли. Но все равно рано или поздно цивилизация достигнет самых глухих мест.

— Что с вами, Крис? — Мелисса остановилась перед ним, сочувственно заглянула в глаза. — Пора за стол! Филипп окликнул вас, а вы ничего не слышите. О чем задумались?

— Да так! — Крис улыбнулся через силу. — Детство вспомнилось. Родители, школа.

— Неужели в вашем детстве не было ничего светлого? — Мелисса сочувственно вздохнула. — В детстве, каким бы оно ни было, всегда есть что-нибудь прекрасное. Хотя бы любовь родителей к детям!

— Мама меня очень любила, миссис Коуплендл! — в голосе Криса прозвучали несвойственные ему теплота и мягкость. — Шестеро моих братьев и сестер умерли в младенчестве. Я один выжил. Времена были суровые.

— Любовь тоже бывает суровой! — некстати заметил Филипп. Обычно он сидел за столом неразговорчивый, замкнутый. Но сегодня, видимо, хотел расшевелить совсем приунывшего Кристиана. — И в этом есть необходимость.

— Возможно, Филипп прав! Но как мне жаль вашу матушку! Правда, и сейчас, случается, дети умирают. И женщины погибают во время сложных родов, если вовремя не оказать помощь. Но какой бы трудной ни была жизнь, дети должны знать: понять их и любить по-настоящему могут лишь родители!

— Вы так считаете, мэм? — Кристиан поднял голову от тарелки, посмотрел на Мелиссу. Эта женщина все больше и больше удивляла его. Он думал, что ему придется сегодня утешать эту экзальтированную леди, советовать что-то. Но, судя по всему, она разберется с этим «настоящим доктором» самостоятельно. Для пущей уверенности он поинтересовался: — И что вы решили по поводу нового доктора?

— Конечно, по возможности, я поделюсь с ним теми инструментами, которые у меня имеются в двух-трех экземплярах! На время буду выдавать литературу! Но мне и самой многое понадобится! Скоро я отправлюсь в Сиэтл, чтобы выдержать испытания по теории и отчитаться за практическую работу. Предстоит также прослушать курс лекций. Возможно, добьюсь вступления в медицинскую ассоциацию.

— Не собираетесь ли вы, мэм, стать еще образованнее? — Крис чувствовал, как подавляет его Мелисса стремлением к своей цели, несомненно, благородной и возвышенной. Он буквально робел перед этой необычной женщиной.

— Конечно! — Мелисса собирала грязные тарелки со стола. На мгновение замерла. Потом отнесла их в мойку. Стала подавать на стол рисовый пудинг и кофе, а сама продолжала говорить. Постепенно она воодушевлялась, раскрывая перед сидящими за столом мужчинами свои мечты. Ее голос звучал все взволнованнее: — Вы не представляете, сколько детей умирает в стране, сколько матерей проливает слезы по своим безвременно ушедшим малюткам. А сколько женщин гибнет во время родов! Это ведь так несправедливо, когда появление новой жизни сопровождается смертью матери. В каждом новорожденном открывается целый мир. Он еще так нежен и хрупок, он слаб, точно пламя свечи. Его может погасить легкое дуновение ветра!

Все в руках Божьих! — Кристиан с иронией смотрел на чересчур разволновавшуюся леди, и ему захотелось ее немного осадить, чтобы она опустилась, наконец-то, с неба на землю.

— Вы же не такой циник, Кристиан, каким хотели бы казаться. Но если вы понимаете Слово Божие именно так, то я вам очень сочувствую! — она отпила из чашки кофе со сливками, положила в рот ложечку пудинга. — Господь всегда оставляет выбор за человеком! И вряд ли он одобрил бы поведение человека, спокойно наблюдающего за тем, как уходит из жизни другой человек. Нет большего греха, чем ничего не предпринимать во спасение чьей-то жизни!

— Уже поздно, мэм! Наверное, я схожу на часок-другой в «Тиару»! Сыграю несколько партий в бильярд! — Филипп вернул Мелиссу в реальность. — Крис, ты поможешь хозяйке сделать на кухне уборку?

— Филипп, дорогой, сходи обязательно! Только не слишком усердствуй, заказывая виски. Может быть, ночью вызовут к миссис Саре Фосдик — она вот-вот должна родить. Похоже, у нее появится еще одна двойня. Мистер Гарольд Фосдик заранее трепещет от страха. Предыдущие роды были очень трудные. К тому же за прошедшие десять лет она, увы, не стала моложе. — Мелисса налила в мойку горячей воды, принялась тереть тарелки и составлять стопкой на хозяйственном столе. Мыльная пена поднималась над посудой от ее быстрых движений. Казалось, в воде плещется стайка рыб, а не две ловкие руки.

Кристиан хорошо знал пару Фосдик. Это были уже немолодые супруги. Сара рожала несколько раз, но дети или не выживали, или умирали в младенчестве. Девочки-близнецы родились у них в тот год, когда Кристиану пришлось бежать из Туин-Фолса. Поэтому он не удержался и спросил: