История шрамов (СИ) - Север Кая. Страница 32

Настаивать на том, чтобы он оделся, я не стала. Просто положила ему на плечи полотенце, решив, что этого достаточно. Лицо его становилось все бледнее...

Я очень надеялась на то, что утром все станет лучше.

Несмотря на бледность и обилие ран, в этот раз Альк более уверенно поднимался на ноги, а в его взгляде появился хоть какой-то намек на возвращение к реальности.

— Тебе о себе надо позаботиться, — тихо проговорил он. — Ничего со мной не случится.

До спальни он тоже дошел сам, выуживая из вороха оставленной на кровати одежды какие-то шорты и натягивая их кое-как. Убедившись, что Альк в порядке и попросту вырубился, едва коснувшись подушки, я погасила в его комнате свет.

Чувствовать что-либо я себе запретила.

Находиться в состоянии некоей прострации было просто. Сосредоточить снова все внимание на том, чтобы не упустить ни одной капли крови. Убрать следы нашего пребывания на кухне. Отмыть душ.

Наконец отмыть себя. Ужаснуться тому, что Даррен сделал с моим лицом — и обрадоваться, что последствия его размахивания руками с ножом ограничились только одной раной, которую пришлось зашивать. Вздумай он мне вспороть лицо сильнее — я бы так славно, как Альк, перетерпеть иголку с ниткой не смогла. Максимум, на что меня хватило — заклеить все ссадины и порез на подбородке пластырем. Переодеться в одежду, что я нашла здесь, про которую парой часов ранее я думала, что ни в жизнь такое не надену.

Собрать все наши окровавленные шмотки в мусорный мешок и еще раз проверить ставший ненавистным дом с его светлыми стенами и полом на наличие упущенных капель крови.

Лечь в постель, будучи не в силах закрыть глаза.

Я не помнила, как провалилась в сон, но очнулась посреди ночи, услышав шорох возле себя. Я чуть было не вскочила в ужасе, но успела понять, что это Альк. Перебравшись в мою постель, он вырубился и на моей кровати так же быстро, как и на своей. А вот я уже не смогла так просто уснуть. Проснулось внутри то самое чувство, заставляющее меня проверять его лоб на наличие жара, и каждый раз вздрагивать, когда он начинал хрипеть или стонать во сне.

Все, что я могла сделать — еще раз обшарить всю аптечку в доме. Антибиотиков не было, но нашлись обезболивающие. Недолго думая, я решила растолкать Алька и дать ему двойную дозу, чтобы остаток ночи он проспал спокойнее. В остальном оставалось надеяться на крепкий мужской организм.

И только утром на меня наконец нахлынуло запоздалое осознание всего произошедшего. Даррен нашел нас. 

Он чуть не убил Алька.

Мы совершили убийство. 

Всю ночь занимались тем, что скрывали следы.

С такими мыслями не просто взять и встать с кровати, тем более — думать о том, куда ехать дальше. С осознанием подобного не поджарить утренний тост и не завести обычную болтовню... Ванда, возьми себя в руки. Альку, как минимум, наверное, нужно сменить повязку. И вам нужно убираться из этого дома как можно скорее.

Думать о том, что теперь будет, было невыносимо. Но поганые мысли о том, что теперь придется бояться копов и правосудия, постепенно начинали заполнять периферию сознания.

Проснулся Альк ближе к полудню, садясь на кровати и выдергивая меня тем самым из беспокойной дремы.

— Что, опять всю ночь глаз не сомкнула? — хрипло проговорил он.

— Сложно уснуть после такого, — я даже попыталась слабо ему улыбнуться, но тон у меня вышел все равно мрачным. — Как ты себя чувствуешь? Как рука?

Невооруженным глазом было видно, что повязка намокла, потому я и взялась снова за аптечку, которую заблаговременно оттащила сюда, зная, что проще ухаживать за больным, когда он находится в постели. Сев на кровати напротив Алька, я первым делом достала ножницы, намереваясь разрезать бинты.

— Нормально. Мне и хуже доставалось, — тоном, словно он хочет меня утешить, отозвался Альк, покорно позволяя мне проводить все манипуляции с его ранами.

Хуже, чем когда тебя резал ножом гребанный псих, от чьего трупа потом пришлось избавляться? Да уж.

Впрочем, я не знала, имеем ли мы право обсуждать произошедшее, или же прошло еще недостаточно времени. Когда Альк вот так просто говорил со мной, был рядом, открытым и добрым, мне хотелось сказать ему очень многое в ответ. И было сложно сдерживать себя в этом. Мне хотелось сказать о том, что этот ублюдок заслужил смерти. Что он давно не был человеком, и что его здоровая часть психики погибла давным-давно. Что лучше бы убила его сама... Но я не знала, что чувствует сам Альк по этому поводу. У него не было причин ненавидеть Даррена. И то, что он его убил...

Я не знала, что он мог испытывать. И потому — боялась лезть в это.

— Тебе не страшно? — тихо спросила я, аккуратно избавляя рану от последних остатков повязки и готовясь ее обработать. — Ведь мы... Я не знаю, что теперь с нами будет.

Да уж, как бы я ни боялась наговорить Альку что-то не то, держать язык за зубами до конца я не умела.

— С тобой — ничего, — совершенно спокойно ответил он. — Ты не сделала ровным счётом ничего. Не тронула тело ни единым пальцем. Да и следы крови ты не убирала, а я. Он напал, вырубил тебя, а очнулась ты на следующее утро, когда дома никого не было.

Стоило ему начать говорить, как я даже замерла, непонимающе уставившись на него. Альк, хотелось сказать мне, что ты несешь такое вообще? 

— И на каждом допросе ты будешь говорить именно это. Ты поняла меня? Никаких возражений. Что бы тебе копы не говорили, как бы не убеждали, какие бы привилегии не обещали для меня — у тебя есть одна версия событий, которую я озвучил.

— Но… — попыталась вклиниться я, но Альк сжал челюсти и одним грозным взглядом пресек все мои возражения.

— Мне дед не даст сгнить в тюрьме. Это его привилегия — сжить меня со свету. Так что за меня можешь не переживать. Тем более, что я несовершеннолетний.

Я нахмурилась, когда он явно дал понять, что не шутит. И какое-то время молчала, пытаясь переваривать все сказанное им.

— Зачем тебе это? — вырвалось у меня, прежде чем я успела обдумать свой вопрос. — Брать на себя всю... Я не понимаю, — я даже всплеснула руками обычным жестом. — И зачем ты вообще думаешь об этом? Мы сбежим, никто никогда об этом не узнает... Ведь правда же?

Уж лучше бы он и впрямь сказал мне, что нас никогда не поймают за это преступление. Не смогут связать смерть Даррена с нами. Зачем обдумывать то, что будет... Последнее даже поднимало внутри меня нечто, похожее на панику.

— Потому что меня вытащат в любом случае. Ясно? Один раз вытащил и второй раз вытащит. Его эго не позволит мне укрыться от него в тюрьме. Только не после всего, — последнее он буквально прорычал, но после, было видно, сделал над собой усилие, чтобы снова успокоиться.

Какое-то время я молча забинтовывала руку Алька, пытаясь переварить все сказанное им. Внутри снова сработал переключатель — раз он говорит что-то сделать, значит, так и будет. Только так мы справимся. До тех пор, пока можем положиться друг на друга. Пока между нами есть негласное доверие, что второй не подведет. 

Но как же это было, блять, сложно.

— Так что не переживай и не забивай себе голову, — возвращаясь к своему мягко-спокойному тону, продолжил Альк. — Он явно был алкашом. А после нескольких суток в воде побои будут не видны. Никто не будет проводить вскрытие и устанавливать причину смерти какого-то алкаша. А тебе надо научиться жить дальше, не погрязнув во всём этом. Для тебя ничего этого как-будто никогда и не случалось. Забудь. Выкинь из головы.

Все, что я смогла сделать после его тирады — лишь устало придвинуться ближе и уткнуться лбом ему в грудь.

Мне так много хотелось ему сказать. Особенно после его слов про тюрьму и деда.

Я должна была благодарить его. Отчаянно, горячо и до конца своей жизни. Дать понять, от какого кошмара он меня избавил. Но никаких слов мира для этого не хватит, и все, что я могу — это благодарить его своими поступками.

Я бы хотела ему сказать, как мечтала бы защитить его в ответ. Спрятать подальше от всех этих неприятностей, туда, где он больше не будет никуда и ни от кого бежать. Если бы я могла...