Босс (не) моей мечты (СИ) - Ривера Полина. Страница 2

– Что же, вы планируете издавать книги? А как же журнал?

– Мы можем попробовать. Проигрывает тот, кто ничего не делает. Тот, кто делает и ошибается – получает опыт.

Глаза… Голубые, чистые… Она ведь верит, что с нашим коллективом ей что-то светит. Глаза, блядь, глаза… Вспомнил! Что-то такое я уже видел. Почему я вспомнил об этом сейчас?

Парни решили порадовать меня особым подарком в день рождения – девочкой. Девственницей. Уж не знаю, где они ее откопали, но в мою квартиру приехало… чудо. Полненькая, с аппетитными формами барышня с глазами пресловутого олененка Бэмби.

Ладонь обжигала ледяная бутылка шампанского, а возбуждение пенило кровь. Я только прилетел из командировки и ничего, кроме голода и усталости не испытывал. Успел только вымыться и натянуть на бедра полотенце. Хотелось трахаться до зубовного скрежета, а тут она… Испуганная, с дрожащим подбородком и огромными, светлыми, как у нашей Танюши глазами…

– Я сам сниму с тебя бант. Ты же мой подарок.

Любая прожженная шлюха могла сыграть все – изобразить скромный взгляд, напустить на лицо маску томной задумчивости, но такое искреннее смущение, какое выражала незнакомка-Бэмби, невозможно было подделать. Ее кожа вспыхнула от моего взгляда, а от касания пальцев покрылась мурашками. Ей хотелось ежиться и обнимать себя за плечи. Выйти на воздух, чтобы надышаться им сполна, до разноцветных кругов под глазами. Она боялась. Натурально и честно.

– Как тебя зовут?

– Маша.

– Боишься? Неужели, правда, не зашитая?

– Нет, ваши друзья заплатили за настоящую девственность. Так что… Принимайте подарок.

Легко сказать. Я не понимал, как ее растормошить. Маша стояла посередине комнаты и прикрывала ладонями полные груди с крупными коричневыми сосками.

– Выпьешь?

– Пожалуй, да.

– Что же ты, Маша, умеешь? Вас там учат? Ну… Перед тем, как поехать к мужчине. Мне всегда было интересно.

– Учат, да.

– Постой, дай угадаю. Деньги брать вперед, так? Мало ли какой попадется клиент. Всегда пользоваться резинками.

– В точку, – широко улыбнулась она.

Полненькая, но не это ее не портило, скорее, наоборот. Маша расслабилась от нашей милой беседы и опустила руки, открывая взору груди. У меня встал, как по команде. Полотенце на бедрах натянулось, как палатка, привлекая внимание Марии. Ее глаза испуганно распахнулись, ресницы затрепетали.

Я забрал бокал из ее рук и провел ладонями по грудям. Слегка их сжал, словно взвешивая. Упругие, налитые, залипательные до чертиков. Маша часто дышала и прятала взгляд, позволяя мне себя трогать. Потом неловко вскинула ладони и погладила меня по плечам. Подалась вперед и поцеловала. Обычно я не целуюсь со шлюхами, но тут… Я же вроде как первый у нее. Толкнулся в нежный ротик языком, поймал частое дыхание, не переставая ласкать ее соски. Под моими пальцами они вытянулись и затвердели.

Мы целовались, как ненормальные. До звона в ушах и радужных кругов перед глазами. Маша оторвалась первой. Хватала воздух ртом, пытаясь восстановить дыхание.

– Целовалась раньше? Или… Наверное, глупый вопрос.

– Нет, у меня сегодня все впервые.

– Хочешь меня? – спросил ее хриплым шепотом. – Можешь не отвечать, все равно ведь…

– Да, я вас хочу.

Я скользнул ладонью к развилке между ее ног. Пальцы мгновенно оросились вязкой влагой. Она текла, блядь… По-настоящему, честно. Наверное, хотела кончить. Я не стал спрашивать. Слегка подтолкнул девчонку к разложенному дивану и навис сверху. Она послушно развела ножки в стороны и обняла меня за плечи. Боялась. Часто дышала. Смотрела своими оленьими глазками, и от этого взгляда хотелось отвернуться…

Я мог бы наплевать на ее чувства, но тогда я ее пожалел… Хотелось, чтобы Мария запомнила свой первый раз. Нет, не так… Меня пьянила мысль, что я стану первым, с кем она кончит. Все, что я тогда делал – делал для себя. Я устроился на коленях между ее ног и коснулся пальцами промежности. Маша застонала. Вскинула бедра навстречу моей ласке и закусила нижнюю губу.

По спине градом лился пот, пока я ее ласкал. Растирал влагу по крохотному узелку, выписывал круги, входил в нее пальцем… Тугая, упругая и до ужаса наивная. Завтра ее будет трахать какой-то похотливый хрыч. Вбиваться на всю длину, заботясь только о своем удовольствии. Правильно, он же заплатил? А она вещь – бесправная, безвольная.

– Потрогай свои груди, – приказал я.

– Как? Разве...

– Сожми соски и слегка их вытяни. Делай, что говорят.

Она была почти без чувств. С трудом вывозила обрушившуюся на нее лавину эмоций. Трогала себя и поднимала бедра, улавливая нужный ритм. Всхлипывала, стонала, часто дышала… Когда я думал, что меня скорее хватит удар, чем она кончит, это, наконец, случилось… Маша замерла, а потом закричала. Я крепко сжал ее бедра и резко вошел. Сцеловал сдавленный стон и толкнулся на всю длину, пытаясь ухватить ускользающие сокращения. Узкая, влажная, податливая… Маша целовала меня с ответной нежностью, мычала от боли, а потом блаженно выдохнула, когда я вернул доставленное ей удовольствие… Скатился с девчонки, улыбаясь, как дурак… А она прошептала в темноту:

– Спасибо.

– Думаю, о моих ближайших планах я расскажу позже. Все равно мы не сможем охватить все за одну встречу, – голос Татьяны, мать ее, Александровны вырывает меня из омута приятных мыслей.

Танюша касается челки, отчего ткань ее рубашки натягивается. Черт, Татьяна, ну ты даешь… Явилась сюда без лифчика. Я ловлю ее взгляд и демонстративно опускаю его ниже, на ее грудь. Под тканью рубашки проступают соски. Таня краснеет. Нет, не так – багровеет. Раскрывает нежные, блестящие губы и порывисто их лижет. А у меня встает, как у юнца. Приходится прикрыть пах папкой. Может, трахнуть ее? Скомпрометировать, а потом выставить ее поведение на всеобщее обсуждение? С меня-то как с гуся вода.

– До свидания, коллеги. Приходите в мой кабинет с любыми вопросами.

Ребята шумно задвигают стулья и покидают зал для переговоров. Демонстративно кривятся, делая вид, что не услышали приглашения Татьяны.

– Вы тоже можете идти, Марк Викторович, – не глядя на меня, произносит она.

Собирает в большую кожаную сумку какие-то папки, заправляет волосы за ухо.

– Татьяна Александровна, это так в Стэнфорде ходят?

– Как?

– Без лифчика.

– А вам какое дело?

– Просто… Не хотите вечером погулять по Питеру? Вы давно в моем городе?

– Я без лифчика, потому что могу себе это позволить. У меня небольшая грудь, ее можно не поддерживать. Еще вопросы будут?

– Да. Какую кухню предпочитаете?

– Русскую, украинскую, кое-что из итальянской.

– Приглашаю вас на ужин. Ресторан на Васильевском острове. Я буду ждать.

– А что потом, Марк Викторович? – хмурится эта олениха и мегера в одном лице. Ледяная королева, мать ее…

– Погуляем по Невскому проспекту. Сегодня неплохая погода. Обычно осенью сыро и туманно, а сегодня… Возможно, нам посчастливится увидеть звезды.

– Отличная идея, – улыбается она. – У вас есть мой номер телефона? Давайте обменяемся. Погуляем по Невскому, поужинаем. Вы введете меня в курс дела.

Да, ввести я могу… Правда, кое-что другое, то, от чего женщины без ума. И Татьяночка Александровна не устоит. А потом я ее свергну отсюда нахер. Это мой журнал. Мой город. Бизнес моего отца. И я не позволю какой-то выскочке с ледяными глазами лезть сюда.

– Продиктуйте номер, я запишу. Всегда мечтал о такой начальнице, как вы.

– Вы равноценный партнер, так что… Не скромничайте. Если у вас есть идеи, как возродить журнал, готова принять их к сведению, – улыбается мегера, обнажая ряд ровных белых зубов.

Возрождать? Вот это она загнула… Неужели, мы правда оказались в такой жопе, что отцу пришлось кланяться перед Лариным? Долгов у журнала нет, тиражи раскупаются, как горячие пирожки. Тогда зачем? Неужели, нововведения стоят того, чтобы пускать сюда чужих? На правах директора, партнёра, как Танюша выразилась?