Душа на осколки - Акулова Мария. Страница 12

Не желая расплакаться от бессилия при всех, она поднялась со стула.

– Простите, я пойду, – сделала книксен, обращаясь лишь к Ринару, а потом выбежала из столовой, уже не заботясь о том, как выглядит в глазах мужчин.

Никогда она больше не станет разговаривать с Аргамоном. Никогда не забудет этого и никогда не простит.

Дверь хлопнула слишком громко. Впервые за долгие-долгие годы дверь в этом доме хлопнула.

– И что это было? – Ринар потянулся через стол, взял в руки искалеченную под пальцами Альмы вилку. Она начала плавиться. Девушка сама не заметила, как непроизвольно заставила металл подплавиться.– Зачем ты вывел ее из себя?

– Развлечения ради, мой лорд. Всего лишь… – Аргамон, довольно улыбаясь, откинулся на спинку стула.

Он прожил долгую жизнь. Жизнь, в которой обычные развлечения приелись уже невообразимо давно, а это было забавно. Это должно было казаться забавным.

– Развлекся? – Ринар отвернулся к двери, оживляя в памяти то, как она неслась прочь из комнаты. Вечно ровная спина, уверенный шаг, шлейфом летящие следом рыжие локоны. И, несомненно, сейчас она все так же несется вверх по лестнице, подхватив подол пышной юбки. Дыхание сбивается, щеки розовеют еще сильней, а разобрать дорогу ей сложно из-за того, что глаза застилает гнев.

– О да, мой лорд.

– Не смей больше делать подобное. Понял? – за внешней мягкостью, к которой привела многолетняя боль, скрывался сильный характер. Он всегда был не так прост. Всегда решителен, безапелляционен в своих поступках, просто давно пустил все на самотек, лишив себя необходимости вспоминать об этих своих чертах.

Когда Ринар смотрел так: сурово, уверено, в чем-то угрожающе, даже Аргамон внутренне сжимался.

– Да, мой лорд.

– И завтра извинишься.

– Да, мой лорд, – Аргамон картинно скривился, делая вид, что этот приказ доставляет ему неудобства. Будь его мотивы ясны, как он хотел внушить окружающим, так бы и было. Но нет, внутри полукровки горел триумф.

– Спокойной ночи, – Ринар встал, следую примеру подопечной. Его поступь была привычно ленивой, бесшумной и мягкой. Сложно поверить, что недавние слова и взгляд принадлежали ему.

– Спокойной ночи, мой лорд… – Аргамон дождался, пока дверь за мужчиной почти закроется, а потом, уже не скрываясь, расплылся в улыбке, бросая напоследок, – а она красива, когда злится, правда?

И ответа он не ждал. Ответ был не нужен. Он сделал сегодня даже больше, чем мог надеяться. А дальше дело снова за ними.

***

Гнев прошел быстро. Стоило с силой хлопнуть дверью в спальню, разбросать подушки по комнате, представляя себе улыбающееся лицо Аргамона, как желание крушить и ломать испарилось.

А вот обида осталась. Он ведь, наверное, добился именно того, чего хотел. Вывел ее из себя, отомстил за непослушание утром и грубость вечером. А она… Она повела себя слишком по-детски. Совсем расслабилась.

Придя в этот дом, Альма чувствовала себя куда старше и разумней, чем сейчас. Тогда девочка знала, что в мире она одна, что каждый ее шаг – это ее ответственность, каждое ее слово имеет цену и должно быть взвешенным, каждый поступок отразится на ней, а теперь… Она слишком хорошо вжилась в роль подопечной благородного лорда. Слишком. Ведь так удобно плыть по течению, играя роль не обремененной заботами и горестями ученицы; так удобно принимать заботу, привилегии богатой жизни, практически позабыв о тех своих временах, когда и мечтать о подобном не могла; так удобно увиливать от собственной ответственности, отдавая судьбу в чужие руки. Эту жутко удобно, но настолько же неправильно.

Именно с такими мыслями Альма и провалилась в сон, а проснувшись, решила, что должна поступить как взрослый человек – должна извиниться, ведь ей на самом деле было за что извиняться, а вот в извинениях Аргамона она не нуждалась, не хотела их и требовать больше не стала бы. Но случилось не так.

Никогда раньше Аргамон не стучался в ее комнату, обычно предпочитая врываться без спросу, ведь леди должна быть готова к посетителям в любую минуту. А тут от собственных мыслей Альму отвлек слишком уж неуверенный стук, и приглушенный кашель за дубовой дверью. Сквозь стены видеть она не умела, но угадать, кто ожидает ее по ту сторону, было не сложно.

– Гелин, – он чуть склонился, Альма почувствовала, как в груди неприятно кольнуло. Давно их отношения перешли эту показательную официальность. Он мог спокойно потрепать ее по голове, сжать плечо, помогая расслабиться, щелкнуть по носу за излишнее любопытство или ловлю ворон во время уроков. Но вчера сам же отбросил их назад, к периоду церемониальных поклонов и не менее официозных обращений.

– Слушаю вас, Аргамон, – Альма застыла в дверном проеме, явно давая понять, что приглашать внутрь его не станет. А разговаривать ей одинаково некомфортно здесь и в собственной комнате.

– Я хотел извиниться, леди Альма, – девушка на секунду закрыла глаза, выдыхая, продолжай Аргамон стоять на своей правоте, ей было бы проще. А к тому, что мужчина пойдет на попятные, она была совершенно не готова. – Я не должен был выносить наши вопросы на обозрения посторонних.

– Зачем вы это сделали? – девушка вскинула голову, заглядывая с серые глаза. – Зачем было унижать меня при нем? Считаете, я редко думаю о том, насколько нелепо смотрюсь в этом доме, и насколько всем было бы проще, провались я сквозь землю? Вы ошибаетесь, Аргамон, я прекрасно осознаю, что никогда не стану тем, во что вы вкладываете свои силы и время. Но прошу, не унижайте еще больше.

– Альма-Альма, – Аргамон покачал головой, львиная грива седых волос качнулась в такт с этим движением. Он не жалел о вчерашнем, ведь добился того, что хотел. Но слышать подобное от нее было печально. – Ты станешь еще большим, чем можешь себе представить, девочка моя. Ты – лучшее, что мне приходилось видеть за всю мою жизнь. Ты – лучшее, к чему я приложил свою руку.

Девушка была не готова к таким его словам. После вчера она представляла их дальнейшие разговоры совсем не так. Осмысливая сказанное, Альма замерла.

– Ты способна добиться всего, что только пожелаешь. Один взгляд, гелин, и мир у твоих ног. Никто не устоит, Альма. Никто никогда не откажет. А я всего лишь хочу, чтоб ты умела правильно определять, что тебе нужно по-настоящему. Чары – лишь способ, очень важный, но лишь способ. А цель в другом, я хочу доказать тебе, что ты не имеешь права сдаваться там, где тебе кажется, сопротивление сильнее тебя. Нет в мире сопротивления, сильнее тебя, Альма. Ты способна получить все. Весь мир. Одного сделать я тебе не позволю – не смей сдаваться.

– О чем вы? – Альма смотрела в лицо учителя и не верила, что вся эта пламенная речь касается ее. Касается ее и занятий по чарам.

– Ринар ждет, девочка, тебе пора.

Он не ответил. Лишь сделал шаг в сторону, освобождая путь. Пришла пора еженедельной процедуры – время наведение морока.

Спорить с мужчиной смысла не было. Пока он сам не решит объясниться, желаемого Альма не получит. Но это не значило, что она собирается забыть брошенные им слова. Слишком они были странными, непонятными и тревожными, чтобы выкинуть их из головы так просто.

Мимолетно заглянув в морщинистое лицо, Альма направилась вперед по коридору, путаясь в юбках и собственных мыслях. Перед Ринаром тоже было стыдно. За то, что сорвалась, что позволила вылететь из комнаты, хлопнуть дверью, позорно сбежать с поля боя.

Наверное, несколько минут назад Аргамон чувствовал себя приблизительно так же, как она сейчас, стоя перед кабинетом опекуна, легко постукивая о деревянную поверхность.

– Входи, Альма.

***

Он различал приближающиеся шаги и быстрый стук сердца еще задолго до того, как Альма решалась постучаться. Обычно, она делала это не сразу. Сначала несколько глубоких вдохов, там, за дверью, и только потом подносила кулачок к косяку.

Различал всегда, просто раньше Ринар не обращал на это особого внимания, а сегодня наконец заметил. Прошмыгнув мышкой в кабинет, Альма прикрыла за собой дверь. Нарочно до жути тихо, даже он, гордящийся своим обостренным слухом, практически не различил щелчка.