Ложка - Эрикур Дани. Страница 16

Вымыв посуду, я еще долго стою у раковины и смотрю в пустоту. Начинает дребезжать холодильник. За окном жужжат пчелы. Я могла бы дождаться пчеловода. Могла бы помогать ему собирать мед и продавать его на рынках. Жила бы себе в палатке под яблоней и никому не мешала, и тогда точно не пропустила бы момент, когда захочется возобновить поиски хозяев ложки, пойти учиться живописи или стать управляющей гостиницы.

Холодильник внезапно замолкает, сквозь тишину проступают другие звуки: тиканье часов, скрип деревьев, пронзительный крик хищной птицы. Сажусь за стол, опускаю голову на руки и чувствую, как из глаз без всякой причины текут слезы. Вскоре я вспоминаю о том, что должна принять душ.

Покончив с гигиеническими процедурами, беру из сумки почтовую открытку и сочиняю письмо маме. Стараюсь писать убористо, ведь у меня к ней столько вопросов. Затем, вспомнив, как пчеловод восхищался рисунком «Принц выхватывает меч из дымных ножен», вырываю листок с ним из блокнота и прислоняю его к одному из кувшинчиков, стоящих на столе.

Дворники автомобиля прижимают к стеклу большой коричневый конверт, на котором по правилам французской орфографии выведено мое имя: Seгеппе.

Внутри лежат список замков и схема региона с дюжиной крестиков.

Очевидно, пчеловод не советует мне посвящать жизнь заботе о пчелах.

Замки на букву «Б», в которых, возможно, вы что-нибудь узнаете насчет ложки

Замок Маргариты Бургундской

Замок Бисси-сюр-Фле

Замок Борпер-ан-Бресс

Замок Берз-ле-Шатель

Замок Брансьон

Замок Бурдон-Мотт

Замок Браньи

Замок Брале

Замок Брей

Замок Бонне-де-Жу

Замок Барне

Замок Брандон

Замок Бальре

Счастливого пути!

Задавать вопросы самой себе

Я отъезжаю от дома пчеловода и вскоре оказываюсь на узкой асфальтированной дороге. Впереди неторопливо движется трактор, так что я успеваю смотреть на лес за окном и любоваться переходами оттенков зеленого и коричневого. Время от времени поглядываю на схему, составленную пчеловодом, правда, скорее для удовольствия, чем по необходимости, ведь путь тут всего один.

На выезде из леса на меня со всех сторон льется свет. Проезжаю через две заброшенные деревушки. Похоже, здешние земли, как и некоторые уголки Уэльса, страдают от запустения. Ловлю себя на мысли, что охотно умяла бы четырехчасовое морвандио. А еще мне нужен почтовый ящик, чтобы отправить открытку маме. Разглядываю недвижимые облака на ярко-голубом небе и гадаю, к какой погоде готовиться — к похолоданию, зною или дождю? Все вокруг кажется мне чужим и непонятным.

Наконец впереди маячит развилка. Справа начинается аллея, окаймленная платанами, слева продолжается проезжая дорога. Указателей нет. Судя по схеме, слева замков больше. Поворачиваю налево. Через десять минут я оказываюсь в очередной деревушке. На площади желтый почтовый ящик и кафе с террасой, одна половина которой сейчас находится в тени, а другая на солнце.

Дама, которая подает меню, не отходит от моего столика, пока я таращусь на названия блюд, размышляя, соленого мне хочется или сладкого, а еще о том, хватит ли в моем кошельке франков, чтобы расплатиться.

Вздохнув, дама сообщает, что кухня закрыта, и приносит мне сырную тарелку. Три ломтика твердого белого сыра, по квадратику голубоватого и кремово-желтого. Поломав голову, существует ли какой-нибудь порядок дегустации, и так ничего и не решив, я съедаю сначала весь белый сыр, потом два цветных кусочка и завершаю трапезу пятью ломтями хлеба из розовой пластиковой корзинки. Достаю блокнот и делаю наброски местного пейзажа. Солнце печет, обжигая пальцы моих ног через сандалии.

Открытку решаю не отправлять. У мамы точно есть дела поважнее, чем отвечать на мои путаные вопросы. Убираю блокнот, кладу перед собой открытку и вычеркиваю из текста все лишнее.

Дорогая мамочка!

В моем возрасте ты уже была совладелицей «Красноклювых клушиц» и матерью Дэя. Беременеть мне не хочется, но я ведь должна что-то сделать со своей жизнью, разве нет?

Я все думаю, почему ты говорила, что папа хорошо меня знал? Я его по-хорошему не знала. Я знала о его страсти к лодкам, о его последовательности в отношениях с Алом, его нетерпении в беседах с некоторыми Д. П., его шутливости в разговорах с Дэем, его неприязни к консерваторам и правительству в целом, его недомогании из-за ноющей челюсти, его любви к диаграммам, окаменелостям и плеядам… но я ничего не знала о-нем. Например, о чем он думал, каждый вечер поднимаясь на утес?Почему он говорил, что я все испортила?

И почему ты выбрала его? Нет, правда, мам, почему ты влюбилась в англичанина настолько старше себя, что он не мог не умереть первым?

Последний вопрос: ты считаешь, папа поддержал бы меня в стремлении учиться живописи? Именно ради этого он и велел Алу хранить мои рисунки? Я бы очень хотела знать.

Люблю тебя. Скучаю по тебе. Поездка проходит прекрасно.

Целую,

Серен

— Туристка, — констатирует официантка, забирая мою тарелку.

Поднимаю карандаш.

— Угу. Подскажите, пожалуйста, как называется этот населенный пункт?

— Этот? Шарремуа. Желает ли она десерт? Странное построение фразы. Кто такая «она»? Видимо, я, ведь других посетителей на террасе нет.

Похоже, при обращении к иностранцам здешние жители используют местоимения третьего лица. У нас так делают только в хосписах и домах престарелых. Помпон даже просит застрелить его, если однажды медицинская сестра обратится к нему не на «вы» и не на «ты», а в третьем лице, на что Нану обычно отвечает, что, случись такое, она застрелит не Помпона, а эту медсестру.

Когда официантка приносит карту десертов, я снова долго изучаю выцветшие фотографии сладких блюд и подписи под ними. Наконец выбираю пирог, дама кивает и удаляется, однако спустя несколько минут возвращается не с куском пирога, а с выскобленным лимоном, наполненным твердым белым мороженым, и заявляет, что в такую погоду, как сегодня, нужно есть холодное.

Людям непременно хочется, чтобы другие поступали по их указке. А чего хочется мне?

Кстати, кому я задаю этот вопрос?

Есть ли смысл задавать вопросы самой себе, если на ум приходят исключительно те вопросы, ответы на которые никак не найти? Мои раздумья прерывает официантка, несущая добавку мороженого. Жаль, что мне не хватает словарного запаса и уверенности в себе, чтобы отказаться.

Мир не желает нам зла

На выезде из Шармуа замечаю указатель:

Получается, я битый час катаюсь по кругу. Но ведь дорога из Ушона, которая привела меня сюда, дальше непременно должна привести куда-то еще.

В голове рождается идея нового рисунка. Тотчас вынимаю блокнот, кладу его на капот «вольво», раскалившийся на послеполуденном солнце, и набрасываю контуры черного столба, на котором висят семь стрелок, указующих в разных направлениях: «Потеряться», «Заблудиться», «Обмануться», «Заплутать», «Попасться», «Пойти по ложному пути», «Lost» [19].

Будь рядом со мной Дэй, он непременно процитировал бы свой любимый отрывок из «Сияния» Стивена Кинга: «Жизнь — тяжелая штука, Дэнни. Мир не желает нам зла, но и добра он нам тоже не желает. Ему все равно, что с нами происходит».

Эта фраза неизменно вызывала у нас смех.

Поднимаясь на холм к Ла-Пьер-Ки-Круль, «вольво» трижды кашляет. Машина вообще кажется мне более напряженной, чем обычно. Встав на обочине, открываю капот, хотя понятия не имею, что надо делать.