Государственные игры - Клэнси Том. Страница 15

Джоди приподняла руки чуть выше плеч, но поворачиваться помедлила. В каком-то учебнике она вычитала, что пленников часто убивают выстрелом в затылок.

– Пожалуйста, – попросила она, – я только стажер. Я приехала на съемки только…

– Повернись! – оборвала ее женщина.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась девушка, все же выполняя то, что ей было приказано.

Уставившись в окно, Джоди услышала звук отодвигаемых вешалок и ощутила в верхней части шеи теплый металл ствола.

– Ну пожалуйста… – всхлипнула она.

Джоди не смела шелохнуться, пока женщина ладонью хлопала по ней сверху вниз сначала справа, потом слева, а затем пробежалась по талии. После этого ее рука развернула девушку, теперь дуло автомата смотрело ей прямо в рот.

– Я ничего не знаю про то, что тут делается, – разрыдавшись, сказала Джоди. – Я ничего никому не скажу…

– Замолкни! – перебила женщина.

Джоди подчинилась. Она поняла, что исполнила бы все, что бы та ей ни приказала. Для нее было пугающим открытием, как оружие и готовый его применить человек могут полностью подавить ее волю.

Фургон неожиданно затормозил, и Джоди качнуло в сторону раковины. Она тут же поспешила выпрямиться. Женщина даже не шевельнулась, казалось, ничто не смогло бы нарушить бесстрастный ход ее мыслей.

Задняя дверь фургона открылась, и к ним подошел молодой человек. Он остановился позади женщины и заглянул в душевую. Юноша был не очень крепкого телосложения, на голове его под коротким ежиком волос виднелась свастика.

Не сводя глаз с Джоди, Карин слегка повернулась в его сторону и приказала:

– Начинай.

Юноша щелкнул каблуками сапог, четко развернулся и принялся складывать весь реквизит в ящики.

Карин продолжала пристально смотреть на Джоди.

– Не люблю убивать женщин, – наконец сказала она. – Но и пленных я брать не могу – из-за них тормозится все дело.

Вот и приехали. Значит, Джоди сейчас умрет. Внутри у нее все онемело, и девушка снова зашмыгала носом. Перед ее мысленным взором замелькали детские воспоминания, как она в первом классе обмочила трусики, когда на нее накричала учительница, как она после этого разревелась и не могла остановиться, как при этом над ней потешались другие дети. Последние крупицы самообладания, уверенности и достоинства окончательно покинули ее.

Джоди пошатнулась и, теряя остатки равновесия, соскользнула на пол. Тупо уставившись перед собой, она ухватила краешком затуманенного взгляда раковину с душем и почти распрощалась с жизнью.

Однако вместо того, чтобы ее пристрелить, женщина приказала еще одному мужчине, который был постарше первого, забрать всю форменную одежду. После того, как он это сделал, она прикрыла дверь в душевую. Удивленная девушка ожидала, что вот-вот раздадутся выстрелы сквозь дверное полотно. Она поднялась с пола и взобралась на раковину в надежде, что так пули не заденут ее.

Но вместо стрельбы Джоди расслышала лишь какие-то царапающие звуки, за которыми последовало громкое глухое “бум-м”.

Дверь чем-то заклинили.

Она на станет меня убивать, подумала Джоди. Она решила меня просто запереть.

От напряженного ожидания ее одежда взмокла от пота. Втроем налетчики быстро управились с вещами и покинули трейлер. Девушка вслушалась. Тишина.

Затем она увидела, как кто-то из налетчиков ходит за окном. Джоди прижалась ухом к стенке фургона. Снаружи отвинчивали что-то металлическое, слышалось негромкое клацание. Затем раздался треск разрываемой ткани, и она почувствовала запах бензина.

Бензобак, они его открыли, с ужасом подумала девушка.

– Нет! – во всю мочь выкрикнула Джоди, спрыгивая с раковины. Она изо всех сил бросилась на дверь. – Вы же сказали, что не стали бы меня убивать! Ну пожалуйста!

Через мгновение потянуло дымом. Послышался топот убегавших от машины ног, а в матовом стекле окошка отразились сполохи оранжевого пламени.

Ее решили сжечь вместе с трейлером!

И тут Джоди сообразила, что женщина ее не убьет, а просто позволит умереть…

Девушка еще раз бросилась всем телом на дверь, но та не подалась. Оранжевое пламя поднималось все выше и выше, и Джоди, встав посереди крохотной комнатушки, зашлась в полном отчаяния и страха крике.

Глава 10

Только Лиз Гордон смолола кофейные зерна и прикурила свою первую в этот день сигарету, как раздался звонок телефона.

– Интересно, кто бы это мог быть? – спросила себя вслух тридцатидвухлетняя женщина и сделала очень глубокую затяжку. Пепел с сигареты упал на ее ночную сорочку в стиле “смерть мужчинам”, и Лиз отряхнула его прямо на пол. Она рассеянно потеребила рукой вьющиеся каштановые волосы и прислушалась, пытаясь сообразить, куда же она задевала трубку домашнего радиотелефона.

Поднявшись с постели в пять утра, Лиз собиралась еще раз пробежаться по кое-каким записям – сегодня прямо с утра у нее лекция перед отрядом “Срайкер”. Вот уже ее третьи по счету групповые занятия с личным составом этого элитного подразделения, а молодые солдаты при всей своей суровой подготовке все еще в шоке пребывают, переживая гибель своего командира Чарли Скуайрза. Особенно тяжело переживала новенькая, Сондра Де Бонн, ее переполняла жалость к семье подполковника и отчасти к себе самой. Сквозь слезы она поделилась, что мечтала научиться у него еще очень многому. Теперь средоточия всей этой мудрости и опыта рядом с ними уже не было. Они остались невостребованными.

А воплощение их – мертвым.

– Да где же этот дурацкий телефон?! – Лиз смахнула кипу газет с кухонного стола.

Нельзя сказать, что она боялась, что звонивший повесит трубку, не дождавшись ответа. В такой час ей могла позвонить только Моника, которая находилась сейчас в Италии. А эта ее соседка по квартире и лучшая подруга не успокоится, пока не узнает, кто и что просили ей здесь передать. В конце концов, она отсутствовала дома уже почти целые сутки.

Как же, вдруг позвонит сам Фрэнк Синатра, и тебе, конечно же, срочно понадобится вернуться, ехидно подумала Лиз про свою подругу. За три года совместного проживания штатный психолог Оперативного центра наблюдала, как Моника, будучи свободным музыкантом и трудоголиком, ухитрялась обслуживать все ночные клубы, свадьбы и еврейские семейные торжества, на которые ей только удавалось подрядиться. Она на самом деле работала чуть ли не на износ, и Лиз пришлось не только приказать, чтобы та передохнула, но и всучить ей половину денег на поездку в Италию, чтобы отпуск наверняка состоялся.

Лиз наконец обнаружила трубку телефона, которая спокойно лежала на одном из кухонных стульев. Прежде чем взять ее, она выждала какое-то время, чтобы перенестись из одного мира в другой. Динамика отношений между Лиз и каждым из ее пациентов складывалась таким образом, что для успешного лечения она мысленно создавала каждому из них свой мир и сама полностью туда погружалась. В противном случае могли бы возникнуть перегибы, потеря внимания и отклонения. И хотя Моника была не пациенткой, а лучшей подругой, порой бывало сложно четко отделить одно от другого.

Пока Лиз погружалась в мир Моники, она сверилась с листочком для записи звонков, прикрепленным к холодильнику магнитным прижимом в виде головы Шопена. Единственными, кто звонил, были барабанщик Моники Анжело Панни по кличке “Тим” и ее мама. Обоих интересовало, нормально ли она добралась до Рима.

– Пронто, мисс Шерд, – поздоровалась Лиз, нажав кнопку на трубке. Телефонное приветствие было одним из двух слов, которые она знала по-итальянски.

Однако с другого конца провода отозвался определенно мужской голос:

– Лиз, извини, но это не Моника. Это – Боб Херберт.

– Боб! – воскликнула она. – Вот это сюрприз! Что происходит в стране Фрейда?

– Я всегда считал, что Фрейд был австрияком, – удивился Херберт.

– Он им и был, но на год его залучили немцы. Аншлюс имел место в тридцать восьмом году, а Фрейд скончался в тридцать девятом, – пояснила Лиз.