Я и кот (СИ) - Рог Ольга. Страница 9
Глава 24
«Утомленное солнце
Hежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви», — мурча сладким голосом, крадусь, сложив уши.
Белую кошку вывели гулять. Человеческая девочка держит красавицу в заложниках — на поводке. Синеглазка боязливо оглядывается и замечает меня.
— Сильвер? — ее мурлык — музыка для моих ушей.
Подняла хвостик. Узнала своего суженого, малышка моя. Мишка, братан! Отвлекай давай свою косоногую подругу. Что он в этой Нике нашел? Ноги, как спички, с острыми коленками. Укусить даже не за что!
Киса моя решила позаигрывать для начала и завалилась белым пузиком кверху, подогнув лапки. Мурлычу всякую чушь романтичную, кошки это любят. А у самого в ушах дымится и зубы клацают от любви невозможной.
«Куда это вы нагулялись?» — ору на двуногих паразитов.
Ника взяла кошку на руки и тащит мое сокровище к подъезду. Зло смотрю вслед и бью хвостом. Как так-то? Я вам дверь вынесу, и окно! Весь подъезд мочой залью! Весь репертуар ночью изору, надрывая гланды! Горе мое безмерно. Пойду, пожру...
Как стойкий оловянный солдатик, караулю каждый день, гипнотизируя двери подъезда. Гордый и бесконечно несчастный, пою очередную балладу про то, как он ее сильно ждал, чуть яйца не отморозил весной. Что-то там еще про ничей жених и отвоюю у всех времен.
— Когда ты заглохнешь, скотина? — кричит сосед, явно поклонник моего таланта.
Многие жалуются Вове, что совсем от меня житья не стало... Готовы даже скинуться на кастрацию. Незнакомое слово смущает. Добрые люди так любезны, что готовы Сильверу подарок сделать. В благодарность исполняю на «бис» еще несколько песен.
— На, тварь, отмороженная! — сдался хозяин белой кошки и посадил красотулю напротив.
Вот, что делает песня душевная под балконом три ночи подряд! Искусство все-таки спасет этот мир... Ну и демографию поднимет точно!
Глава 25
«Это что это? Все мои?!» — теряю дар мурчания и пытаюсь подсчитать свое поголовье, пищащее в коробке. «Хозяин, сам не знаю, как столько получилось», — готов развести лапами, а что толку? Вова чешет голову и обзванивает знакомых: «Вам котеночка не надо?». Семь отпрысков верещат и пытаются сбежать из временного убежища. Шустрые какие, все в меня!
Стерегу отпрысков, которые напились молока и сладко посапывают. Залез к ним в коробку. Обнюхал. Точно мои! Пахнут приятно и все серые, как я, только одна самочка беленькая. Мелюзга, почувствовав тепло, жмется к папке.
— Не отдам! — начинаю шипеть, когда пришли какие-то непонятные люди и стали щупать моих котят. — Батя щас всем наваляет! — ору на пришельцев.
Вова — гад, закрыл меня в туалете. Я все там разнес к чертовой матери... Только клочки бумаги во все стороны. После того, как меня выпустили, рванул к коробке. Нету! Всех раздали моих пискунов. В груди мыши скребутся и подвывают противным голосом. Не ем. Лежу в углу. На людей не реагирую.
— Сильвер! Мы их хорошим людям отдали, там о них будут заботиться, — успокаивает Мишка, а сам носом хлюпает. Ему тоже котят жалко было отдавать.
Пришла Алиска, схватила меня поперек и потащила к себе в комнату. Не сопротивляюсь. Пофигу все. Обложила меня плюшевыми игрушками и гладит против шерсти. Я лохматый и злой. Раскидал игрушки и пошел на улицу.
Вынесли мою белую. Грустим вместе. Вылизываемся.
— Держите! Этот — последний! — нам протягивают крупного серого котенка.
Моя самка замурчала, признав дитя. Пустила его к соскам. Я сижу гордый. Оглядываюсь, оберегая свою семью. Порву любого за них.
Конец