Чингисхан. Демон Востока (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator". Страница 23

— Тишина!!! — постучал посохом старшего сенатора старейшина Торисмуд. — Денежный штраф Сигумиру Беззубому и двадцати членам Чёрной фракции по жребию!

Отцу недавно удалось протолкнуть очень полезную инициативу дополнительных штрафов, что было плохо принято большинством сенаторов, которые, иной раз кажется, приходят на заседания только ради ругани и оскорблений. Эйрих к инициативе отношения почти не имел: это похлопотал его отец, Зевта, сын Байргана, которому осточертело терпеть неуместные выкрики в ходе его речей. От Эйриха был только ранний материал среди записей, с проработкой и продумыванием механизма наложения денежных штрафов.

Эйрих был рад, что не пришлось проводить инициативу самому, потому что, в этом случае, был риск, что он начнёт душить сенаторов голыми руками, а сенаторов ведь душить нельзя…

Благодаря проведённой отцом инициативе, сенаторы теперь обязаны молча выслушивать доклады магистрата, но не других сенаторов — последнее было обязательным условием, позволившим вообще завести речь о новом протоколе. Скрипя зубами, сенаторы приняли небольшую реформу, что, в перспективе, позволит сэкономить прорву времени, ведь когда тебя не перебивают громкими криками, существенно меньше риск сбиться или потерять нить повествования.

Штраф — тридцать римских силикв, что серьёзно даже для сенаторов, которые суть — старейшины, владеющие деревенской казной. Казна пополняется всеми членами рода, обитающего в деревне, поэтому это не единоличная собственность старейшины.

Только что наложенный штраф — это удар по репутации Чёрной фракции в общем и оштрафованных сенаторов в частности. Если у них есть свои деньги, то ущерб будет не таким острым, но если его оплатит деревня, то у избирателей могут возникнуть некоторые вопросы.

Старейшины, может, и избираются пожизненно, но вся суть таится в этом самом слове «пожизненно». Придушить старейшину может не только впавший в неконтролируемую ярость Эйрих, а избравшие его жители, интересы которых он и должен представлять в Сенате.

В планах Эйриха было создать ещё один мощный рычаг влияния на сенаторов — право отзыва старейшины путём голосования. Это нечто уникальное и новое, о чём он не читал ни у кого из старых римлян и греков, поэтому Эйрих полагал, что сам является изобретателем этого гениального инструмента.

Формально, всё красиво: если сенатор не оправдал возложенных на него надежд избирателей, то его можно снять с должности голосованием трибы. Вроде как да, всё ещё пожизненно, но если что-то сделаешь не в пользу своей трибы, то очень даже не пожизненно.

Но самое главное, что если суёшь камни под копыта коню Эйриха, то будь готов к тому, что твою трибу за большие деньги с потрохами купит один маленький и простой претор…

Впрочем, это дело будущего, ведь пока Эйрих даже не знал, с какой стороны подступиться к такому посягательству на благополучие сенаторов.

«Референдум?» — посетила его мысль. — «Нет, против своих старейшин люди не пойдут…»

Как бы то ни было, Эйриху идея понравилась, поэтому он перенёс её на пергамент и спрятал в запираемом сундучке. В будущем обязательно пригодится.

А вот возвращаясь к наказаниям за перебивание магистрата и реакции на это сенаторов…

Чтобы избавить состоятельных сенаторов от соблазна кричать и ругаться за умеренные деньги, Эйрих придумал рост тяжести наказания: второе нарушение — шестьдесят силикв, третье нарушение — тридцать плетей, четвёртое нарушение — шестьдесят плетей. Многие сенаторы имеют риск не пережить третьего наказания, но это и не особо важно.

«Битый плетьми сенатор — политический мертвец». — подумал Эйрих, внутренне усмехаясь.

Сигумир Беззубый с ненавистью оскалился на Торисмуда, но от ответных реплик воздержался. Наученный уже: два заседания назад старейшина Дропаней, оштрафованный с двадцатью членами Красной фракции, разъярился и покрыл матом старшего сенатора, за что выплатил двойной штраф, о чём до сих пор жалеет. Возможно, именно поэтому он сейчас помалкивает и никак не возражает по предмету доклада…

«Вот так, серебряной дубинкой, удастся привнести в наш Сенат толику цивилизованности…» — подумал Эйрих, перебирая свиток со вчера вечером законченной речью. — «А коли не поможет звонкое серебро, спасёт жёсткая кожа».

— Претор Эйрих, продолжай речь, — тихо постучал посохом Торисмуд.

— К-хм-к-хм… — кашлянул парень. — Возвращаясь к моей прерванной речи. Ad tertium. (2) Позволить родам Бриндов, Алаваров и Сегаров поселиться рядом с нами, на правах равных соплеменников. Quatro. Обязать вышеупомянутые роды платить подушный налог, а также выделять молодых и способных мужей в остготское воинство согласно утверждённому на девяносто седьмом заседании Сената готского народа графику набора пополнения. Quintus. Вдобавок ко второму пункту, сделать допустимым формирование триб, позволяющих выдвигать кандидатов в Сенат готского народа.

Эйрих сделал паузу и оглядел сфокусировавших на нём все свои взгляды сенаторов.

Большей части из них наплевать, три новых сенатора — это ерунда, не способная ни на что повлиять. В Белую фракцию они точно не попадут, туда кого попало не берут, а свою фракцию они создать не смогут, больно маловато их для этого.

Скорее всего, как с предыдущими тремя сенаторами, их захапает себе Красная фракция, желающая превысить численность Зелёной фракции, чтобы весомее влиять на угодные им инициативы.

Чёрная фракция же, напротив, не хочет никого нового в Сенате, тем более иного племени, а ещё сенатор Сигумир Беззубый осознаёт, что новички пойдут к Красным или Зелёным, но уж никак не к Чёрным. Деятельность фракций никак не регламентируется, их существование принимается, но и только, поэтому каждый новый сенатор волен сам определяться с выбором стороны вечного противостояния.

Сами Брун, Сахслейб и Висмоут на слушание допущены не были, чтобы не портили регламент, поэтому за них отдувается Эйрих, лично заинтересованный в том, чтобы ругов приобщили к Деревне. Потому что полторы тысячи потенциальных воинов, ждущих своего часа на старых землях ругов — это то, ради чего стоит бороться.

— Почтенные сенаторы! — решил завершить свою речь Эйрих. — Помните главное: мы станем только могущественнее от того, что примем братских ругов в нашу большую семью! Полторы тысячи будущих воинов вольются в наше единое воинство, а это ведь не только безопасность наших рубежей, но и возрастающая боевая мощь наших наступательных армий! Больше воинов, больше трофеев, больше побед! Заклинаю вас: не отворачивайтесь от своих будущих братьев!

Закончив речь, Эйрих отступил от кафедры.

— Кхм-кхм, — кашлянул Торисмуд. — Что ж, твои аргументы услышаны, претор Эйрих Щедрый. Что ж, почтенные, приступаем к прениям…

Примечания:

1 — Ала — от лат. ala — буквально «крыло» — причиной такого названия служит то, что римляне одно время безальтернативно любили ставить кавалерию по флангам, потому что древнегреческая школа, потому что при доминировании пехоты иначе будет глупо. Александр Филиппович Македонский начал всё это дело, предпочитая ставить точку в сражении с помощью своих высокомобильных гетайров, а не полагаясь всецело на фалангу из сариссофоров. Прекрасно зная о том, что римляне поначалу подражали древним грекам, потому что древние греки долгое время были сильнее их, понятно, что воевать римляне всегда будут от пехоты, а кавалерия всегда будет второстепенной, поэтому рассекающие таранные удары тяжёлой конницей в центр вражеского строя — это не о них, а, скорее, о персах или парфянах, но даже те прибегали к такому далеко не каждый раз, предпочитая держать конных воинов на флангах. После того, как римляне перестали косить под древних греков, концепция тоже не изменилась, ведь легионы — это тоже тяжёлая пехота, сражающаяся на тех же условиях, что и фаланга, но более мобильно и организованно. Эволюция идеи применения кавалерии как основного боевого подразделения время от времени постукивала по стальному шлему римлян, но до конца существования Западной Римской империи так и не сумела вывести их на верные мысли. Да, мы видим, что в комитатских легионах иной раз четверть воинов сражались на конях, но это было не везде и не всегда, ведь военная доктрина римлян долгие века твердила, что работать надо от пехоты, а не от дорогостоящей во все времена кавалерии. Поэтому долгое время кавалерия — это всегда ауксилия, никогда не входящая в состав легиона. В общем-то, до появления и повсеместного установления целого воинского сословия, сражающегося конно, никаких адекватных подвижек в европейской военной мысли не будет, поэтому все дикие варвары и варвары, зачем-то косящие под цивилизованных, будут воевать от пехоты и только от неё, а вот в Развитом Средневековье всё будет радикально иначе. Но эта книга не о Высоком Средневековье.