Красный кролик - Клэнси Том. Страница 30

— Насколько хорошо охраняется папа римский?

— Вы имеете в виду, как физическое лицо? — уточнил Рождественский, гадая, куда клонит председатель.

— Совершенно верно, — подтвердил Андропов.

Рождественскому показалось, что температура его крови понизилась на несколько градусов.

— Товарищ председатель, папа римский имеет личную охрану, которая осуществляет в основном пассивные меры безопасности. Его телохранители — швейцарцы, в штатской одежде, — а те шуты в маскарадных костюмах и полосатых штанах служат исключительно для показных целей. Разве что иногда схватят какого-нибудь чересчур пылкого верующего, опьяненного близостью к первосвященнику. Я даже не могу со всей определенностью утверждать, что они носят при себе оружие, хотя надо исходить из предположения, что они вооружены.

— Очень хорошо. Я хочу знать, насколько трудной является задача подойти к папе достаточно близко. Вы можете сказать что-нибудь на этот счет?

«Ага, вот оно что!» — подумал Рождественский.

— Есть ли у меня какой-то личный опыт? Нет, товарищ председатель. Находясь в Риме, я несколько раз посещал Ватикан. Как вы можете себе представить, там собраны потрясающие собрания произведений искусства, а это очень интересовало мою жену. Я водил ее в Ватикан раз десять. Там повсюду кишат священники и монашки. Должен признаться, я специально не присматривался к мерам безопасности, но ничего бросающегося в глаза нет, если не считать очевидных предосторожностей, направленных на борьбу с воровством и вандализмом. В музеях есть сторожа, чья основная обязанность, похоже, заключается в том, чтобы объяснять посетителям, где находится туалет. Сам папа живет в папских покоях, примыкающих к собору Святого Петра. Там я ни разу не был. Это не то место, к которому я проявлял профессиональный интерес. Насколько мне известно, наш посол время от времени бывает там в связи со своими дипломатическими обязанностями, но меня никогда не приглашали. Понимаете, товарищ председатель, я занимал должность торгового представителя и считался фигурой слишком низкого ранга, — объяснил Рождественский. — Вы говорите, что хотите знать, легко ли приблизиться к папе. Полагаю, под этим вы понимаете…

— На расстояние пять метров. Если можно, ближе, но минимум пять метров. «Дальность выстрела из пистолета,» — тотчас же догадался Рождественский.

— Лично я не располагаю всей необходимой информацией. Этот вопрос надо переадресовать полковнику Годеренко и его людям. Время от времени папа римский устраивает аудиенции верующим. Как на них попасть, я не знаю. Кроме того, папа иногда появляется на людях, с самыми различными целями. Я не могу сказать, кто определяет распорядок подобных мероприятий.

— Что ж, давайте выясним, — мягко предложил Андропов. — Докладывать будете непосредственно мне. Больше никому ни слова об этом.

— Слушаюсь, товарищ председатель, — вытянулся в струнку полковник, получив приказ. — Когда приступить?

— Немедленно, — самым спокойным тоном произнес Андропов.

— Я лично займусь этим, товарищ председатель, — заверил Рождественский.

У него на лице не отобразилось никаких чувств. Впрочем, их у Рождественского и не было. В подготовку офицеров КГБ не входило закаливание моральных принципов, по крайней мере, вне политики, где им, наоборот, предписывалось обладать непоколебимостью стали. Приказы вышестоящего начальства обладали силой воли всевышнего. В настоящий момент Алексея Николаевича беспокоили лишь возможные политические последствия предполагаемого события, по разрушительной силе сопоставимого с взрывом мощной ядерной бомбы. От Москвы до Рима больше тысячи километров, однако даже такого расстояния, наверное, окажется недостаточно, чтобы избежать радиоактивного заражения. Однако, политические вопросы не входили в компетенцию Рождественского, и он решительно выбросил из головы все эти вопросы — по крайней мере, на настоящий момент. В это время на столе председателя зазвонил коммутатор внутренней связи. Юрий Владимирович щелкнул правым тумблером в верхнем ряду.

— Да?

— Товарищ председатель, прибыл первый из тех, кому вы назначили встречу.

— Алексей, сколько тебе нужно времени? — обратился Андропов к Рождественскому.

— Думаю, хватит нескольких дней. Насколько я понимаю, вы хотите получить точную оценку. Исходя из каких данных?

— Нет, пока что лишь предварительные прикидки, — уточнил Юрий Владимирович. — Мы еще не собираемся ничего предпринимать.

— Будет исполнено, товарищ председатель. Я немедленно спущусь в центр связи.

— Замечательно. Благодарю, Алексей.

— Служу Советскому Союзу! — автоматически ответил Рождественский.

Полковник снова вытянулся по стойке «смирно», развернулся кругом через левое плечо и шагнул к двери. Выходя в приемную секретаря, ему, как и большинству людей, пришлось пригнуться. Затем Рождественский повернул направо и вышел в коридор.

«Итак, действительно, как приблизиться к папе римскому, этому польскому священнику?» — ломал голову Рождественский. По крайней мере, это был интересный теоретический вопрос. В КГБ работало великое множество ученых, вплоть до академиков, которые занимались изучением самых различных вопросов, от того, как физически устранить глав иностранных государств — что могло оказаться полезным в случае начала крупномасштабной войны — до того, как лучше выкрасть из какой-нибудь клиники историю болезни. Широкий спектр операций, проводимых КГБ, практически не знал границ.

Полковник Рождественский шел к лифтам, размышляя о задаче, поставленной председателем, однако по его лицу нельзя было ничего прочесть. Нажав кнопку, он подождал сорок секунд, и двери лифта открылись.

— В подвал, — распорядился Рождественский.

Каждым лифтом управлял лифтер. Кабина лифта представляла собой слишком соблазнительное место для устройства тайника, чтобы ее можно было оставлять без присмотра. В дополнение лифтеры были специально обучены следить за тем, чтобы никто никому ничего скрытно не передавал. В этом здании не доверяли никому. Оно хранило в себе слишком много секретов. Если во всем Советском Союзе и было какое-то место, куда противник хотел бы внедрить своего агента, так это сюда, поэтому все вели друг с другом какую-то зловещую игру в подозрительность, присматриваясь, прислушиваясь, пытаясь в каждом слове найти какой-то скрытый контекст. Разумеется, здесь, как и везде, люди заводили друзей. Они болтали с ними о женах и детях, о спорте и о погоде, советовались, покупать ли машину или дачу, если это были счастливчики, поднявшиеся на вершину служебной лестницы. Но никто и никогда не говорил о работе, кроме как со своими непосредственными коллегами, да и то только в специальных помещениях, предназначенных для подобных целей. Рождественскому даже в голову не приходило, что подобные режимные ограничения существенно снижали производительность труда и затрудняли эффективную деятельность ведомства. Осмотрительность, граничащая с тотальной подозрительностью, являлась составной частью религии, которую исповедовали в Комитете государственной безопасности.

Для того, чтобы попасть в центр связи, надо было пройти через особый контрольно-пропускной пункт. Взглянув на фотографию на пропуске, дежурный прапорщик молча махнул рукой, пропуская Рождественского.

Разумеется, полковнику уже приходилось бывать здесь достаточно часто, чтобы его знали в лицо все старшие операторы, и он, в свою очередь, знал их. Столы были расставлены так, чтобы между ними оставалось свободное пространство, и шум работающих телетайпов не позволял даже самому чувствительному слуху разобрать на расстоянии трех — четырех метров слова, произнесенные нормальным голосом. Это обстоятельство, как и практически все остальное в обустройстве центра связи, стало следствием многолетнего совершенствования мер безопасности, которые к настоящему времени приблизились к абсолютному идеалу. Правда, это не мешало специалистам с третьего этажа хмуро бродить по центру, выискивая малейшие погрешности.