Миллионерша желает познакомиться - Полякова Татьяна Викторовна. Страница 5

Данное решение меня воодушевило, но осуществить его препятствовало одно обстоятельство: я не знала номера Славкиного телефона. Во времена нашей школьной дружбы телефона у него вовсе не было, а теперь… Я перевела взгляд на справочник и принялась его изучать. Вскоре стало ясно: если телефон у Славки и появился, но в справочнике он не значился. Конечно, я прекрасно помнила, где он живет, но это на другом конце города, а моя машина в автосервисе. От троллейбусной остановки, где жил Славка, минут пятнадцать ходу жуткими подворотнями, и если я там пойду вечером одна, непременно нарвусь на приключение, это уж не ходи к гадалке, а на такси у меня нет денег. Можно занять у Ритки…

При этой мысли я сразу же скривилась. Ритка – зануда, начнет воспитывать. Нет уж, на сегодня с меня умных речей хватит. Что же тогда? Чем безнадежнее мне казалось предприятие, тем больше я жаждала осуществить его. Я вздохнула и выбралась из своей комнаты. Ритка чем-то гремела на кухне. Я вошла и заявила:

– Есть хочу.

– Сейчас, – кивнула она.

Севка, ее возлюбленный, сидел перед телевизором с совершенно безумным видом, но, услышав нас, обернулся и взглянул на меня с намеком на презрение.

– А сама ты поесть не в состоянии? – глумливо поинтересовался он.

– Чего это ты мне указываешь в собственном доме? – поинтересовалась я.

– Между прочим… – разозлился он, но договорить не успел.

– Не начинайте сначала, – грохнув чем-то тяжелым, возопила Ритка. – Я, как нормальный человек, имею право на вечер, проведенный в покое, без скандалов и ругани.

– Она сидит у тебя на шее, – не удержался Севка, а я с удовольствием заметила:

– А ты живешь в моем доме. Если тебе что-то не нравится, катись отсюда.

– Прекратите, – вновь чем-то грохнув, пресекла нас Ритка. – Отстань от нее. Ты же знаешь, если она возьмется что-то разогревать, то непременно устроит пожар.

Кстати, бог миловал, пожаров я никогда еще не устраивала, но это было навязчивой Риткиной идеей. Каждый раз, когда я появлялась в кухне и включала плиту или микроволновку, она начинала трястись, как осиновый лист. Мне это было на руку, так как освобождало от готовки, которую я ненавидела, и хоть в душе я и не соглашалась с Риткой, но печалью на лице давала понять, что ее беспокойство не беспочвенно.

Севку это страшно злило. В нашей квартире он устроился с удобствами и, судя по всему, надолго и не чаял избавиться от меня, ежедневно намекая, что у меня есть своя квартира, на что я отвечала, что эта квартира тоже моя, и мы орали до тех пор, пока не вмешивалась Ритка и не разгоняла нас по комнатам.

Ритку было жаль, целых пять лет мы с ней отлично уживались, и лишь появление Севки все испортило. Севка появился на следующий день после похорон отца, может, и на похоронах присутствовал, но я его не заметила. Проводить папу пришло очень много людей. Папа был в городе личностью известной, по крайней мере, так о нем написали в газетах. Чем он был известен другим, оставалось лишь догадываться, сама я папу видела редко, он был очень занятым человеком, всю свою сознательную жизнь я только и слышала: «Папа очень занят». Когда я училась в начальных классах, нас покинула мама. Я не могу припомнить, как это произошло, потому что мама тоже была очень занята, и ее исчезновения я поначалу даже не заметила. Только когда тетя Валя, сестра отца, три вечера подряд, укладывая меня спать и проливая горькие слезы, шептала: «Бедная моя девочка, при живой матери сирота», я сообразила, что что-то у нас не так, и загрустила. Вечером четвертого дня папа, выкроив время, сел рядом со мной на диван, обнял меня и сказал:

– Дочка, мама от нас уехала.

– Куда? – полюбопытствовала я.

– В Москву. У нее там будет другая семья. Возможно, мама возьмет тебя, но несколько позже.

– А тетю Валю? – насторожилась я. – Что – тетю Валю? – не понял отец.

– Тетю Валю она возьмет?

– Ну… видишь ли… с тетей Валей они никогда особенно не дружили.

– Тогда знаешь что… я, пожалуй, к ней не поеду.

– Отлично, – кивнул отец, – я очень рад.

Я тоже была рада, без мамы стало гораздо спокойнее. Раньше тетя Валя тратила свободное время на то, чтобы ругаться с мамой, доказывая ей, что ребенка воспитывают неправильно, а теперь она проводила его со мной. Как я уже сказала, у папы свободного времени было мало, а тратил он его в основном на выпивку, то есть, если оно у него было, он ехал куда-нибудь и отчаянно напивался или в одиночестве сидел в своей комнате и пил тихо, никому не мешая. Тетя Валя объясняла это тяжелой работой. Папа в то время заведовал вторсырьем, и, думая о его работе, я непременно представляла отца перетаскивающим ржавые трубы, потому что как-то раз мы с тетей Валей заезжали к нему на работу, и хоть папа никаких труб не таскал, но увиденное произвело на меня впечатление. «Мой папа работает на свалке», – решила я, очень ему сочувствуя, и потому тяга папы к горячительным напиткам была мне вполне понятна.

Потом времена сменились. Помню, папа вернулся вечером и заявил:

– Даст бог, станет легче, устал я под статьей ходить. – После чего ушел в свою комнату коротать вечер с бутылкой.

– Теперь станет легче, – шепотом сообщила я тете Вале.

– Кому? – нахмурилась она.

– Папе.

– А-а… лишь бы власть не сменилась.

– А что это за статья, под которой ходит папа? – додумалась спросить я.

– Это он сказал? – еще больше нахмурилась тетка.

Я кивнула.

– Должно быть, конфискация имущества, – пожала она плечами, но тут же отмахнулась: – Не забивай голову. Тебе все это ни к чему.

Вскоре папа сделался предпринимателем, а потом владельцем крупной фирмы. Об этом мне сообщила тетя Валя.

– В дом кого попало не води, – заявила она. – Жулья развелось…

Меня стали встречать из школы и вечером во двор не выпускали. Это было грустное время. Наконец теткина подозрительность в отношении моих друзей сменилась радушием, она оставила работу в библиотеке, всецело посвятив себя дому.

Жили мы вполне счастливо, я закончила школу, поступила в институт, влюбилась, решила выйти замуж, но тетя Валя пришла в ужас, а папа сказал:

– Ни за что.

Я рассердилась и даже сбежала из дома, правда, недалеко и ненадолго. Уже вечером папа обнаружил меня у Светки и вернул в родные пенаты. Он был непривычно трезв, говорил долго и убедительно, называя мой поступок безответственным, вскользь заметил, что Мишка (так звали моего избранника) мне не пара, и посоветовал не спешить с замужеством, а чтоб я не переживала, подарил мне машину. Новенький «Опель» произвел на меня впечатление, и от мыслей о замужестве я отказалась, хотя еще некоторое время тайно встречалась с Мишкой. Но так как он позволил несколько злобных выпадов в адрес моего родителя, в частности, обозвав его жуликом и королем утиля, я решила, что папа был прав, Мишка мне действительно не подходит, и порвала с ним раз и навсегда.

Через несколько дней после этого случилось несчастье: умерла моя любимая тетя Валя. Это было как гром среди ясного неба, на здоровье тетка никогда не жаловалась, а умерла от инфаркта. Мы с папой осиротели. Папа пил более обыкновенного, а я рыдала день и ночь напролет. Через два месяца, немного придя в себя, мы попытались наладить наш быт. Решив почистить рыбу, я едва не отрезала себе палец, пришлось вызывать «Скорую». На следующий день я забыла закрыть в кухне кран, когда чистила картошку, раковина забилась, и я затопила соседей, потому что побежала в магазин за хлебом, а ключи оставила на тумбочке и в квартиру войти не могла. Папа решил готовить сам и едва не учинил пожар, забыв котлеты на плите. В общем, мы бились как рыба об лед, а питались в основном в кафе, пока папа не заявил:

– Надо что-то делать. – Взял бутылку коньяка, ушел в свою комнату, а появившись оттуда через час, сообщил: – Придется жениться. Можно, конечно, нанять домработницу, но чужой человек в доме… я этого не переживу. Придется жениться, – с намеком на панику, повторил он.