Дом горячих сердец (ЛП) - Вильденштейн Оливия. Страница 72

Я уже собираюсь рассказать ему о Катрионе, но останавливаюсь, потому что замечаю, что его челюсть опускается всё ниже и ниже, говоря о том, что мозг моего друга опасно перегружен.

— Королевский золочёный пир?! Ты получила приглашение на золочёный пир в честь своего бывшего любовника?

— Не только я.

— И ты планировала пойти?

— Мы планировали, пока не случилось это фиаско с дикаркой.

— Боги, кто ты такая и что ты сделала с моей Фэллон?

Я улыбаюсь, когда он называет меня «своей Фэллон», но затем моя улыбка исчезает, потому что я вспоминаю о том, как была загублена жизнь Катрионы. Острые черты лица Даргенто затмевают прекрасное лицо моего друга. И как бы мне не нравилось, что бывший капитан прервал наше воссоединение, пока его сердце не перестанет биться, он всегда будет находиться рядом.

Я вздыхаю.

— Мне надо рассказать тебе кое-что ещё.

— Не сомневаюсь, но давай поговорим об этом, пока мы отмокаем.

Он кивает на ткань, которая прилипла к моему телу.

— Снимай платье.

— Оно и так уже испорчено. Я могу поплавать в нём.

— У тебя нет ничего такого, чего нет у половины этих людей.

Я осматриваю заполненный паром грот. Несмотря на то, что женщины-вороны не такие же роскошные как фейри, все они сильные. А я мягкая и костлявая, что немало озадачило швею, которая снимала мерки для пира Эпонины.

И хотя я тогда напоминала себе, что иду на это празднество, чтобы убить короля, мои щёки покраснели от её комментария.

— Фибс, я…

Я убираю прядь волос, прилипшую к моей щеке.

— Что ты?

— Мне… мне некомфортно раздеваться перед… — я закусываю губу, — таким большим количеством незнакомцев.

— Тело это всего лишь плоть, Фэл. Ну, для некоторых ещё и перья, но в данный момент, это в основном кожа. Мы все сделаны из кожи.

Я начинаю жевать губу.

— Ты красивая, Фэл. Для женщины.

Он подмигивает.

Его попытка меня расслабить не успокаивает моё сердце.

— Капелька, никто не станет тебя осуждать. Избавься от своей проклятой неуверенности в себе.

— Это не…

— Серьёзно?

Он так низко наклоняет голову, что его подбородок как будто врезается в его длинную шею.

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не по этой причине не хочешь снимать своё платье.

— Ты прав.

Я набираюсь решимости, хватаюсь за подол платья и снимаю его через голову.

— Хорошая девочка.

Мои щёки вспыхивают, влага окутывает обнажённую кожу. Я сбрасываю туфли, а затем, не переставая облизывать нижнюю губу, подцепляю пальцами резинку своего нижнего белья и стягиваю его.

***

— Не могу поверить, что я моюсь голой на людях.

Мой восторженный шепот поглощает шипение пара и плеск воды.

Фибус прислонил голову к каменному бортику одного из самых маленьких бассейнов.

— Разве это не божественно?

Вода такая горячая, что это действительно восхитительно.

— Где ты ночуешь?

— Лоркан выделил мне комнату недалеко отсюда.

— И как к тебе относятся эти люди?

— Со смесью осторожности и доброты. Доброты обычно больше, чем осторожности. А его мать учит меня выращивать растения без использования магии.

— Ты скучаешь по своей магии?

— Да.

Он поднимает голову.

— Но жизнь без магии не настолько ужасна.

Я слежу за струйкой пара, пока та не растворяется в дымке.

— Это потому, что ты знаешь, что она вернётся, как только ты отсюда уедешь.

Он долгое время молчит.

— Не могу поверить, что Данте сделал вид, что Мириам освободилась.

Его комментарий расшатывает метафорический нож, который воткнули в меня окружающие меня мужчины.

— И я также не могу поверить в то, что Лоркан не заставил короля фейри заговорить. Интересно, чего он ждёт?

Лезвие погружается ещё глубже, потому что, конечно же, Лоркан не поделился этим со мной. Я провожу ладонями по мягкой поверхности воды. Я ненавижу пребывать в постоянном неведении.

— Лор наверняка пытается выиграть время, чтобы удос… Привет.

Фибус так широко улыбается, словно к нам подошёл ворон, который ему очень нравится.

Я оглядываюсь через плечо, готовая поприветствовать этого человека, но мои слова умирают на языке вместе с моей улыбкой.

ГЛАВА 49

Взгляд золотых глаз Лоркана приковывает меня к каменному сидению, на котором я находилась большую часть последнего часа.

— Наслаждаешься нашими Купальнями, Behach Éan?

— Мне надо… эм…

Фибус откашливается.

— Пойти приготовиться к ужину. Ты же знаешь, как долго мне приходится укладывать волосы.

Я моргаю и перевожу взгляд с лица Лоркана на Фибуса, который отплыл к дальнему краю бассейна.

— Укладывать волосы? Серьёзно? — шиплю я. — Подожди.

— Нет, нет, оставайся.

Он уже обошёл Лоркана, который заблокировал узкий проход.

Я совершенно точно не собираюсь оставаться с полностью одетым монархом, от тела которого исходит такое же количество пара, как от воды, которая обжигает сейчас мою кожу.

Когда Фибус начинает подниматься по лестнице, я вскакиваю на ноги, но забываю, что вода доходит мне до пояса, а это значит, что я выставила грудь на всеобщее обозрение.

Не то, чтобы кто-то на меня смотрел.

Не то, чтобы тут вообще кто-то был.

Где все?

«Ушли».

Односложный ответ Лоркана приземляется между моими висками.

Когда я чувствую его взгляд на своей груди, я снова погружаюсь по шею в воду. Я знаю, что он уже видел мои груди, и что они совсем не заслуживают дифирамбов, но мне, похоже, было недостаточно появиться в его спальне голой и раздеться перед парой дюжиной незнакомцев, чтобы избавиться от неуверенности в себе.

— У тебя в комнате есть ванная, Фэллон.

Я вспыхиваю.

— Я искала Фибуса, а Фибуса не было в моей ванной. Я не думала, что мне надо разрешение, чтобы окунуться в общественные ванные. Ведь это общественные ванные.

Края Лоркана начинают исчезать, но не его нахмуренное выражение лица. Оно остаётся неизменным и чётким.

— Плохой день на работе, Морргот?

Он наклоняет голову из стороны в сторону, и его шея издаёт хруст, который слышно даже сквозь плеск воды.

— Бывало и хуже.

— Какой ты позитивный.

Мой голос звучит резко и отражается от воды и камня.

— Прости, что держал от тебя секреты, и прости, что держался от тебя подальше.

— Мне, мать его, плевать, держался ты от меня подальше или нет.

Его брови сдвигаются вместе.

— Судя по тону твоего голоса, это не так.

Я издаю очень мерзкий смешок.

— Я тебя умоляю.

И закатываю глаза.

— Ты был занят; я была занята. Как там Алёна? Уже всё перевезла?

Полуулыбка приподнимает один из уголков его губ, и у меня появляется желание чем-нибудь ткнуть ему в глаз. В оба глаза.

— Хорошо, что мы встретились в Купальнях. Так у меня меньше шансов, что меня проткнут.

Боги, как же я ненавижу то, что он так свободно перемещается в моём сознании.

— А с чего ты решил, что оружие не спрятано где-нибудь на мне?

Его глаза опускаются на моё тело, которое, как я надеюсь, скрывает тёмный и влажный воздух.

— Мне кажется, острый клинок может быть довольно неудобно прятать на своем теле.

Румянец покрывает мои щёки, потому что я прекрасно понимаю, что Лор намекает не на то, что лезвие может быть прикреплено к моему бедру.

Моя растерянность заставляет его глаза засверкать.

«Tàin».

Его полуулыбка становится шире.

— Я смотрю, ты расширила свой словарный запас.

Один из наручей падает на пол.

— Что ты делаешь?

— Мне отчаянно необходима ванная.

Когда на пол падает второй из наручей, я возвращаю ему его слова.

— У тебя в комнате есть ванная. Иди и используй её.

Он уже расстегнул доспехи и начал снимать их через голову.