Новогодняя сказка для ведьмочки (СИ) - Казанцева Елена Анатольевна. Страница 27

— Ну, если верить тому, что вы озвучили, походу дела — это труп, который я сначала забила молотком, потом расчленила и вынесла на помойку, — отвечаю я, вместо Ярослава.

У того челюсть отпала, глазюки повылазили, он даже хромать перестал, вот как стресс моментально лечит.

— Я — труп? — Ярослав смотрит на меня как на умалишенную. Не, тут не я одна такая, походу тут целая группа в форме приехала, все со справками от психиатра.

— Вы труп, Ярослав, вот господин полицейский это может подтвердить, — я указываю на офицера. — Выходит, что я тебя забила до смерти молотком, правда не знаю, что послужило поводом, но это второстепенно.

Офицер кашляет, рукой трет шею, будто ему натирает воротник, и спрашивает у Ярослава: Документы ваши можно посмотреть?

Ярослав роется в кармане пуховика, достает права и подает их офицеру.

Тот крутит права в руках, кашляет, отводит глаза в сторону и говорит: Да, нехорошо вышло!

— Капитан, там нет частей трупа, — в дом входят мужики в камуфляже и резиновых перчатках, на их лицах маски.

— Отбой! Трупа нет, уходим, — офицер командует, и Омон всем составом выходит из дома.

— Простите меня за любопытство, но не скажите ли мне, а кто вам сообщил о трупе в этом доме? — Ярослав язвительно улыбается, такое ощущение, что он уже знает, кто это мог быть.

— Нам сообщила гражданка Ростова Алёна Степановна, она видела, как гражданка Романова выносила черные пакеты к мусорным контейнерам.

— Ах, Алёна! Вы не уезжайте, пожалуйста, сейчас вы получите свою расчлененку! Юля, черные пакеты еще остались? Давай пилу и молоток, пойдем Алёну забивать и расчленять! — глаза Ярослава горят праведной местью, если бы не я, то точно быть Алёне сегодня трупом.

— Да вы не переживайте, девушка за ложный вызов будет отвечать по всей строгости закона.

— Да мне плевать, чем эта девушка будет отвечать, а вот кто двери на место поставит! Вы детей перепугали до смерти! За это кто отвечать будет? — орет на офицера Ярослав.

Офицер пытается оправдаться, что-то мямлит, объясняет Ярославу, что можно подать жалобу и куда, но мне от этого не легче.

Через минуту в дверях вновь появляется омоновец: Капитан, мы тут гражданку Ростову нашли, она походу пьяная, лыко не вяжет, что с ней делать будем?

— В КПЗ ее отвезите, утром разберемся.

Офицер разворачивается и, кинув нам на прощанье «подавайте жалобу», уходит.

Я стою босая, ноги заледенели, по дому свищет ветер, на улице не лето.

— Собирай детей, Юля, они вам вынесли двери с частью стены, сегодня это вряд ли можно исправить, переночуете у меня.

— Ярослав, мне как то неудобно…

— Юля! Что значит неудобно, ты хочешь детей заморозить! Живо собирайтесь!

И семеню наверх, одеваю детей, Ксюху приходиться просто завернуть в одеяло. Пока я копошилось, Ярослав уже вызвал ремонтников. Те топчутся у дверей, разводят руками, что-то пытаясь втолковать.

Наконец, мы выходим.

Да, ужас, просто ужас. Наши двери снесены и валяются в кустах, из косяка выпало несколько кирпичей, поврежден фасад. Они что, гранату сюда бросили? Чем можно было так повредить дом. Слов нет.

Но Ярослав что-то командует, мужики тащат дверь, что-то долбят, надеюсь, завтра мы переедем обратно.

Ярослав размещает нас по гостевым комнатам. А я стою на лестнице, и в моей голове всплывают воспоминания, как мы с Анжелкой ввалились в его спальню и устроили там погром. От таких воспоминаний щеки начинают наливаться румянцем.

— Ну, Юля, расположение комнат ты знаешь, — Ярослав хитренько так улыбается. Он на что-то намекает, не обломится, пусть даже не надеется…

Я разворачиваюсь и ухожу спать в комнату к Ксении, она маленькая, если проснется в незнакомом месте, то может испугаться.

Утро наступает быстро, казалось, вот только на подушку голову пристроила, а уже первый луч солнца упал на твою подушку и щекочет нос.

Встаю, детки еще посапывают в подушку, для них вчера был очень трудный вечер, иду в душ, потом на кухню.

Сквозь окно гостиной вижу, как копошатся мужики возле моего крыльца. Надо же, что-то делают.

Ну, надо готовить завтрак. Заглядываю в холодильник, а там — мышь удавилась. Лежат несколько яиц, стоит молоко, прокисшее ещё неделю назад, да маленький скрюченный кусочек колбасы. Да, видимо, хозяин дома не готовит.

Приходится одеться и пойти к себе, у меня там припасов вагон и маленькая тележка.

Захожу на свое крыльцо и чуть в обморок не падаю.

Пол в нижнем этаже залит водой, которая возле входа уже в глыбы льда превратилась, он в нескольких местах вскрыт, между рядами сломанной плитки торчат куски труб теплого пола. Кругом грязь, натоптанная сапогами ремонтников.

— Прости хозяйка, — басит позади меня один из них, — не рассчитали, плохо дверь поставили, ночь холодная была, пол в коридоре промерз…

Мне от его извинений не легче, у меня разрушен дом, впереди праздничные дни, а мне даже жить негде.

Я прохожу на свою кухню, мне становится совсем плохо. На кухне еще хуже, остров сдвинули в сторону, разрушили покрытие, сломали кран у мойки. Тут словно Мамай воевал. Стою, чуть не плачу.

И вдруг в кухню входят две дамы совдеповского вида. Плотно застегнутые драповые пальто, на голове шапки — формовки времен моей бабушке, да и по виду не понятно, сколько им лет, что-то от сорока до семидесяти. Бесцветные казенные лица, губы брезгливо поджаты.

— Гражданка Романова Юлия Анатольевна? — ой, как мне знаком этот сухой казенный тон.

— Да, — лепечу я, всегда боялась больших начальников и чиновников.

— Мы из службы опеки и попечительства, где ваши дети, Юлия Анатольевна?

— У соседа, — лепечу я.

— Вы что, оставили детей с чужим человеком!

— Да, — только и могу произнести. — Так у меня здесь вот….

Я развожу руками, что показывать, тут и так все видно.

— Понятно, условий для проживания детей у вас нет, тааааааак, ну пошлите за детьми…

И я как зомби веду их к коттеджу Ярослава.

А тот открывает нам двери обнаженный по пояс, в одних тренировочных штанах, голова мокрая, видимо только что из душа вышел.

— Где дети? — набрасывается тетка на Ярослава, тот даже опешил, а тетки отталкивая его, прорываются внутрь.

Мои дети проснулись и спускаются по лестнице в зал.

— Мама, мы кушать хотим, — лепечет Ксюшка.

— Где тут у вас кухня? — и одна из теток топает в сторону кухни-столовой, слышно как хлопает дверка холодильника и на пороге вновь возникает тетка.

— Есть нечего, чем вы детей кормите? Значит, условий для содержания детей у вас нет, кормить вам их нечем! — выносит вердикт тетка. — Детей мы у вас забираем!

Глава 26 (от Ярослава)

Нет, что за соседка мне попалась? То ее собаки атакуют моего кота, то в больничку едем дружно после встречи с ней, то ОМОН к ней врывается. Нет, тут конечно Алёна виновата, но согласитесь, как то странно прозвучало «Вы труп, Ярослав, вот господин полицейский это может подтвердить»…

Мне после таких слов плохо стало, это какой же извращенный ум надо иметь, чтобы такое придумать. Так что я оторвался на полицейском, орал на него, как только мог, потом сорвался на тунеядцах ремонтниках. Мы отчисляем деньги, платим за содержание службы ремонта, а эти даже цемент замесить не знают как. С горем пополам объяснил этим охламонам, что надо сделать и как. И что?

Мне с утра позвонили и принесли извинения, что заморозили систему отопления в коттедже. Зачем они выключили котлы на ночь? Мне никто объяснить не смог, но факт остается фактом, у Юли в коттедже замерзла система отопления, на первом этаже прорвало труды и жить теперь в нем невозможно! Нужен капитальный ремонт. Кошмар!

И только я хотел одеться и пойти разбираться, как в дверь позвонили, на крыльце стоит растерянная Юля и две тетки совкового вида. Опять двадцать пять!

Почему я не удивлен? Да с моей соседкой каждый день как на вулкане, того и гляди рванет.

— Где дети? — набрасывается на меня тетка, я немного опешил, а тетки толкают меня и проходят внутрь.