Сладкий флирт - Бингхем Лайза. Страница 4

Девушка подошла поближе, продолжая держать револьвер направленным на него. По мере ее приближения Мик все сильнее чувствовал, что уже очень давно ни одна женщина не подходила к нему так близко. Он видел капельки пота на ее шее, ее грудь, которую плотно облегала простая домотканая блуза.

Девушка не была миниатюрна, как Лили. Она была высокой, стройной, с роскошными возбуждающими формами. Но оценивая то, как сидела на девушке одежда, и то, что у нее была такая тонкая талия, можно было смело сказать, что у прекрасной незнакомки нет ни грамма лишнего веса. Эта девушка привыкла много и тяжело работать, но, хорошенько разглядев ее, Мик решил, что ей никак не больше двадцати лет.

— Что вы делаете в моем сарае, мистер?

Если бы она знала, насколько этот вопрос выдает ее, она бы, скорее всего, не задала его. Мик сразу же обратил внимание на то, что незнакомка не потребовала сообщить его имя или объяснить, почему он в таком виде. Вместо этого она хотела узнать, что он делает в сарае, ее сарае.

— Вы здесь одна, мэм?

Задавать такой вопрос было ошибкой: незнакомка сделала угрожающее движение. Ее револьвер находился в метре от Мика, дуло было направлено прямо ему в переносицу.

— Если вы думаете, что этот револьвер просто игрушка, то сильно ошибаетесь.

В серьезности ее угрозы нельзя было сомневаться, и все же Мик не смог побороть искушения и спросил:

— Так вы застрелите меня?

— Можете не сомневаться.

Девушка ударила каблуком в пол.

— Левис!

— Да.

— Крокет уже пришел?

— Он идет.

— Скажи ему, чтобы принес веревку сюда, наверх. А ты потом отправляйся в гостиную и вместе со всеми жди нас там.

— Хорошо.

Через минуту по лестнице поднялся мальчик с густыми каштановыми волосами и встал рядом с девушкой. Несомненно, это был ее брат, они были очень похожи друг на друга.

— Свяжи его, Крокет.

— А кто он такой?

— Связывай, и без разговоров!

Мальчик пожал плечами.

— Хорошо, Лиза.

Мальчик, которого звали Крокетом, приготовился выполнить то, что ему велели. Осознав, что его сейчас свяжут, как гуся для жарки, Мик поспешно сказал:

— Если вы дадите мне хотя бы минуту, я с удовольствием все объясню.

— У меня нет желания слушать вашу ложь. — Губы девушки искривились в презрительной усмешке. — Они что, бросили вас? Или вы упали с лошади и завязли в грязи? А может быть, им просто расхотелось ехать вместе с вами?

— Кому — «им»?

— Этим головорезам в форме федеральных войск, вашим друзьям, — она словно била его своими словами, глаза ее горели нескрываемой ненавистью. — Они приехали к нам ре-кви-зи-ро-вать провиант для армии, так же, как они приезжали и к соседям. И, насколько я понимаю, это прекрасное слово выдумано для того, чтобы прикрыть откровенный грабеж.

Мик открыл уже было рот, чтобы ответить, но внезапно его осенила мысль. Реквизиция? Он почувствовал, как сердце его стало биться быстрее. Война закончена, и необходимость для армии в таких мерах уже отпала. Мик уже слышал подобные истории прежде от людей, которые имели несчастье столкнуться с Эзрой Бином и его шайкой.

— Когда они были здесь?

Девушка с отвращением сказала:

— Как будто вы не знаете? Вяжи его, Крокет. Нельзя его так оставлять.

Мальчик обмотал веревкой грудь и запястья Мика, прижав его руки к бокам, и дернул изо всех сил, чтобы потуже затянуть узел. Мику было тяжело дышать — так сильно сдавила его веревка.

— Ради бога, если вы позволите мне просто…

Девушка слегка дернула револьвером, как бы напоминая про его существование.

— А теперь заткнитесь.

— Но я…

Подойдя к Мику, она свободной рукой достала из кармана тряпку, скомкала ее и затолкала ему в рот, как кляп. Он поморщился, почувствовав вкус мыла и еще чего-то маслянистого. Запах мази для растирания лошадей ударил ему в нос, и язык резко защипало.

Девушка подошла к нему совсем близко и неожиданно ударила револьвером в живот.

— Вам лучше всего бежать отсюда поскорее, если, конечно, появится возможность. А пока вы в моих частных владениях, я вас реквизирую, чтобы вы немножко поработали на меня.

Глава 2

Девушка вела его через грязный двор, все время держа под прицелом. И пока они шли, Мик чувствовал на своей спине ее тяжелый взгляд. Он предполагал, что дело тут было не только в войне. Но что же тогда заставило девушку стать такой подозрительной? И такой… жестокой? Она слишком молода, чтобы иметь такие строгие, настороженные глаза.

— Поднимайтесь по ступенькам.

Мик не стал противиться приказанию, и не только потому, что на него был направлен револьвер, — ему становилось любопытно.

Что-то странное было в этом доме, дворе. Ночью он не обратил на это внимания. Из-за дождя и темноты Мик почти ничего не разглядел. Но днем, при ярком свете солнца, ему открылась картина разрухи и упадка, которых, в общем-то, не должно было быть. Да, конечно, Огайо испытал все тяготы войны: мужчины ушли воевать, и женщинам самим пришлось заниматься хозяйством. Но здесь, в этом месте, кроме привычного запустения, чувствовалось еще что-то гнетущее.

Да, именно гнетущее. Эта ферма ничем не отличалась от других: здесь располагались всевозможные хозяйственные постройки — конюшня, курятник, хранилища; было много земли. Было видно, что люди живут на ферме не один десяток лет, но земля казалась заброшенной, запущенной, неживой.

Задумавшись, Мик споткнулся и остановился. Хотя здесь, в отличие от своего собственного дома, он не заметил явных разрушений, но все же тут было как-то неестественно тихо и на всем лежал отпечаток отчаяния. Над рекой уныло висели остатки моста. Сарай, в котором прятался Мик, сильно обветшал. Чувствовалось, что надворные постройки почти не используются.

Даже сам дом как-то сердито смотрел на Мика. Он представлял собой простое изящное строение с многочисленными окнами, по всему периметру которого шла широкая веранда. Судя по виду, когда-то это был великолепный особняк. Но сейчас он еще больше, чем остальные постройки, нуждался в ремонте. Крыльцо перед верандой расшаталось и покосилось, а маленькие верхние окошки, грязные и заколоченные, смотрели на мир злыми, прищуренными глазами.

— Хватит таращиться, заходите внутрь.

Мик, слегка покосившись назад, заметил на лице девушки тень смущения. Она как будто догадалась, о чем он думал, и ему показалось, что ей захотелось что-то объяснить ему.

Но даже если это и было так, то ей хорошо удалось подавить свое желание. Толкнув незнакомца дулом револьвера, девушка еще раз напомнила ему, кто здесь хозяин положения. А поскольку на Мике было только нижнее белье и связан он был, как дикий зверь, у него пока не было оснований надеяться на то, что с ним будут разговаривать по-человечески. Но это пока.

Подчиняясь безмолвным командам хозяйки фермы, Мик начал подниматься по лестнице, осторожно лавируя между трещинами в досках и острыми щепками, которые могли пропороть ему ногу. Наверху Мик остановился, ожидая, когда Крокет откроет огромную дверь с матовыми стеклами, напоминающую о лучших временах. Заходя в дом, Мик заметил деревянную вывеску, которая стояла на веранде у стены. Когда-то она была, должно быть, очень яркой, но теперь краска потускнела и облупилась, и с большим трудом можно было разобрать надпись: «Переправа и постоялый двор Вайлдера». Вывеска была засунута за видавшую виды кресло-качалку. Еще несколько таких же кресел-качалок стояло бок о бок на веранде.

— Когда войдете, смотрите под ноги, — приказала девушка. — Здесь много ценного, и я не хочу, чтобы вы что-нибудь сломали.

Мик не мог удержаться от недоверчивого взгляда. Неужели в такой разрухе еще одна сломанная вещь может иметь хоть какое-то значение? Это место — гостиница, если верить вывеске, — давно уже пришло в полный упадок, и забота о парочке лишних ваз казалась смешной. Если даже сюда когда-нибудь прибудут постояльцы, то, бросив беглый взгляд на дом, они поспешат побыстрее убраться. Так что, скорее всего, никто никогда не обнаружит, что Мик что-то сломал в этом доме.