Радуга Шесть - Клэнси Том. Страница 128

— Что именно?

— Передай Нунэну, что его письмо относительно этого прибора для обнаружения людей привело к желаемым результатам. Компания высылает ему этот новый прибор, чтобы он смог поработать с ним, да еще не один, целых четыре, между прочим. Усовершенствованная антенна, и система глобального позиционирования прилагается.

— А что это за штука?

— Не знаю, видел ее только один раз. Похоже, что этот прибор находит людей по биению их сердец.

— Как же это делается? — спросил Фоули.

— Черт меня побери, Эд, если я знаю, но видел, как обнаруживают людей с помощью этого прибора через стену. Нунэн прямо-таки с ума сошел из-за него. Правда, он сказал, что прибор нуждается в усовершенствовании.

— Так вот, похоже, что компания, производящая такие приборы, прислушалась к его замечаниям. Четыре новых прибора в этой партии сопровождает письмо с просьбой оценить качество прибора и высказать свои пожелания для дальнейшего усовершенствования.

— О'кей, я передам это Тиму.

— Есть какие-нибудь новости о террористах, которых вы убрали в Испании?

— Немного позже сегодня мы посылаем вам факс о них. Они опознали шестерых. Это главным образом баски, находившиеся под подозрением, определили испанцы. Французы бьются, и пока безуспешно, но есть два вероятных, причем один опознан почти точно. Однако нет никаких сведений, кто может посылать этих людей, кто убеждает их вылезти из своих нор и натравливает на нас.

— Русские, — сказал Фоули. — Готов спорить, ими являются русские офицеры, уволенные по сокращению штатов.

— Я не буду оспаривать это, особенно после появления этого парня в Лондоне — по крайней мере, мы так считаем, — но «пятерка» не сумела найти ничего определенного.

— Кто занимается этим делом в «пятерке»?

— Холт, Сирил Холт, — ответил Кларк.

— О'кей, я знаю Сирила. Отличный специалист. Можешь верить тому, что он говорит.

— Это верно, но пока я верю ему, когда он говорит, что у них нет никакой информации об этом. Я тут рассматриваю возможность самому позвонить Сергею Николаевичу и попросить немного помочь.

— Нет, Джон, не стоит делать этого. Твой запрос пойдет через меня, помнишь? Мне тоже нравится Сергей, но только не в этом случае. Слишком очевидно.

— Тогда мы остаемся с поднятыми веслами, Эд. Мне не нравится, что где-то таится русский, который знает мое имя и чем я сейчас занимаюсь.

Фоули мог только кивнуть. Ни одному оперативнику не нравится, если кто-то знает о нем, а у Кларка были все основания для беспокойства, особенно когда его семья находится в месте его работы. Он никогда не привлекал Сэнди к участию в своих операциях в качестве прикрытия, как это делали некоторые оперативники. Ни один офицер не потерял жену при подобных обстоятельствах, но были случаи, когда жены попадали в трудное положение, и теперь это противоречило политике ЦРУ. Более того, Джон в течение своей профессиональной жизни был несуществующей личностью, призраком, которого видели немногие и не узнавал никто, и был известен только тем, кто находился на его стороне. У него будет такое же желание изменить эту ситуацию, как изменить свой пол, но теперь его анонимность под угрозой, и это беспокоило его.

Ну что ж, русские знали его и знали многое о нем, но это он сам помог им по необходимости, когда понадобилось провести операции в Японии и Иране; он не мог не знать, что его действия повлекут за собой определенные последствия.

— Джон, они знают тебя, черт побери, Головко лично знаком с тобой, а это означает, что они проявят к тебе интерес, не так ли?

— Я знаю это, Эд, но — провались все пропадом!

— Я понимаю, Джон, но сейчас ты находишься на такой работе, которая неизбежно привлечет к себе внимание, и закрывать глаза на это не имеет смысла. Так что сиди спокойно, занимайся своим делом, а мы пошарим в кустах и попытаемся узнать, что происходит, о'кей?

— Мне не остается ничего другого, — прозвучал ответ Джона, примирившегося с ситуацией.

— Если мне что-нибудь станет известно, я немедленно позвоню тебе.

— Слушаюсь, сэр, — ответил Кларк, пользуясь военным термином, который был частью его жизни много лет назад. Теперь он пользовался им в тех случаях, когда ему что-нибудь не нравилось.

Помощником старшего специального агента в Гэри, Индиана, региональном отделе ФБР, был серьезный чернокожий мужчина по имени Чак Юззери. Возраст — сорок четыре года, он недавно приехал в этот отдел, служил в Бюро семнадцать лет, а до этого был полицейским в Чикаго. Заявление Скипа Баннистера сразу попало к нему на стол, и уже через пять минут он попросил отца Мэри немедленно приехать к ним в офис. Прошло двадцать пять минут, и Баннистер вошел в офис ФБР. Агент увидел мужчину высокого роста — пять футов одиннадцать дюймов, плотного сложения, примерно пятидесяти пяти лет и очень испуганного. Юззери прежде всего пригласил его сесть и предложил кофе, от которого тот отказался. Затем пришла очередь вопросов, сначала самых обычных.

После этого вопросы стали более направленными.

— Мистер Баннистер, вы принесли текст электронного письма, о котором говорили?

Джеймс Баннистер достал из кармана лист бумаги и передал агенту.

Три параграфа, увидел Юззери, беспорядочно написанные и с множеством ошибок.

— Мистер Баннистер, у вас есть основания подозревать свою дочь в употреблении наркотиков?

— Только не моя Мэри! — последовал немедленный ответ. — Ни в коем случае. О'кей, она не прочь выпить пива и вина, но никаких наркотиков, только не моя маленькая девочка, никогда!

Юззери поднял руки.

— Пожалуйста, не надо волноваться. Я понимаю, как вы себя чувствуете. Мне приходилось заниматься делами о киднепинге и раньше, и...

— Вы думаете, что ее похитили? — спросил Скип Баннистер, чувствуя, что подтвердились его худшие опасения. Это было куда хуже, чем подозрение, что его дочь наркоманка.

— На основе этого письма, да, я не исключаю такую возможность, и мы будем относиться к этому случаю, как к расследованию киднепинга. — Юззери поднял телефонную трубку. — Пришлите ко мне Пэта О'Коннора, — сказал он секретарше.

Специальный агент Патрик Д. О'Коннор был одним из инспекторов подразделения ФБР в Гэри, тридцати восьми лет, рыжеволосый, с белой кожей лица и в отличной физической форме. Он возглавлял группу, занимающуюся расследованием случаев киднепинга.

— Да, Чак? — спросил он, войдя в кабинет.

— Это мистер Джеймс Баннистер. У него пропала дочь в Нью-Йорке примерно месяц назад. Ей двадцать пять лет. Вчера он получил вот это по своей электронной почте.

Юззери передал письмо своему подчиненному.

О'Коннор быстро прочитал письмо и кивнул.

— О'кей, Чак.

— Пэт, это теперь передается тебе. Займись им.

— Не сомневайся, Чак. Мистер Баннистер, вы не пройдете со мной?

— Пэт занимается расследованием таких дел, — объяснил Юззери. — Он будет руководить следствием и докладывать мне ежедневно. Мистер Баннистер, ФБР относится к киднепингу как к одному из самых тяжких преступлений. Поиски вашей дочери будут считаться делом чрезвычайной важности до тех пор, пока мы не раскроем его. Тебе понадобится десять человек, Пэт?

— Для начала, да. И мы привлечем агентов в Нью-Йорке. Сэр, — обратился он к их гостю, — у всех нас есть дети, и мы знаем, как вы чувствуете себя. Если существует самая крошечная возможность вернуть вашу дочь домой, мы сделаем это. А теперь мне нужно задать вам ряд вопросов, чтобы мы могли приняться за работу, о'кей?

— Да. — Баннистер встал и последовал за О'Коннором в большую комнату, где сидели агенты, разделенные перегородками. Он останется здесь в течение трех часов, рассказывая все, что он знает о своей дочери и ее жизни в Нью-Йорке руководителю расследования и другим агентам. Прежде всего он передал им недавнюю фотографию дочери, которая оказалась очень хорошей. О'Коннор посмотрел на фотографию и положил ее в папку. О'Коннор и его группа уже несколько лет не занимались расследованием киднепинга. Это было преступлением, которое ФБР практически искоренило в Соединенных Штатах. Это касалось, по крайней мере, киднепинга ради выкупа. Похищать людей и потом требовать деньги за их освобождение просто не имело смысла. ФБР всегда добивалось успеха в расследовании подобных случаев и неотвратимо обрушивалось на преступников. Сегодня похищали главным образом детей, и, исключая случаи, когда их похищали разведенные родители друг у друга, преступники использовали детей для удовлетворения извращенных сексуальных потребностей и часто убивали после этого. Такие случаи только увеличивали ярость ФБР. Дело Баннистера, как его стали теперь называть, будет пользоваться приоритетом в отношении выделения агентов и других ресурсов в каждом отделении ФБР по всей стране, если оно затрагивало это отделение. Расследование дел против организованной преступности, в какой бы стадии они ни находились, было отложено в сторону. Это являлось частью духа ФБР. Итак, расследование получило федеральный статус!