Радуга Шесть - Клэнси Том. Страница 179

Русские никогда не прощают государственной измены. Его расстреляли через четыре месяца. Это было плохое Рождество, — закончил Кларк, вспоминая, каким печальным оно было. Он видел, как сотрудники КГБ скрутили того человека меньше чем в пятидесяти метрах от него, видел лицо, повернутое к нему, взгляд отчаяния на обреченном лице. Ему пришлось отвернуться и спасать жизнь по каналу, который он создал для двоих, зная, что он бессилен что-нибудь предпринять, но все равно чувствуя себя последним дерьмом. Затем, наконец, ему пришлось объяснить Эду Фоули, как это произошло. Только потом он узнал, что его агента «сжег», продал крот КГБ, работавший внутри самого здания ЦРУ. И этот ублюдок все еще жив в федеральной тюрьме, в камере с кабельным телевидением и центральным отоплением.

— Это уже история, Джон, — сказал ему Чавез, поднимая взгляд. Они проводили аналогичные операции, но команда Кларк — Чавез ни разу не потерпела неудачу, хотя некоторые операции были безумно опасными. — Ты знаешь самое забавное?

— Что именно? — спросил Джон, пытаясь догадаться, а не будет ли это тем самым чувством, которое испытывал он.

— Я знаю, что могу теперь умереть. Когда-нибудь, я имею в виду. Этот маленький парень, он переживет меня. Если не переживет, значит, я сделал что-то не так. Я не могу допустить этого, верно? Я несу ответственность за Джона Конора. Когда он станет взрослым, я постарею, и когда он достигнет моего возраста, мне будет уже за шестьдесят.

Господи боже мой, я никогда не думал, что стану старым, ты меня понимаешь?

Кларк улыбнулся.

— Да, я тоже не думал. Не волнуйся, парень. Теперь я, — он едва не сказал «гребаный», но вспомнил, что Сэнди не нравится этот эпитет, — проклятый дедушка. Я тоже никогда не предполагал, что стану дедушкой.

— Это совсем не так плохо, Джон, — заметила Сэнди, разбивая яйца над сковородой. — Мы избалуем его и отдадим обратно. Пожалуй, так и будет.

Это не случилось с ними самими, по крайней мере по линии Джона. Его мать давно умерла от рака, а отец скончался от сердечного приступа на работе, когда пытался спасти детей из горящего жилого дома в Индианаполисе, в конце шестидесятых. Джон подумал о том, знали ли они, что их сын вырастет, затем постареет и станет, наконец, дедушкой. Этого никто не знает, верно? Великая последовательность жизни. Кем будет Джон Конор Чавез, когда вырастет? Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, юрист, индейский вождь? Это будет, главным образом, работа Доминго и Пэтси, и ему приходится надеяться, что они хорошо справятся. Наверно, справятся. Он знал свою дочь и знал Динга почти так же хорошо. С первого дня, когда он встретил молодого солдата в горах Колорадо, он знал, что в этом парне есть что-то особенное, молодой Доминго вырос и расцвел. Доминго Чавез был более молодой версией его самого, человеком чести и храбрости, сказал себе Кларк, и потому он будет достойным отцом, подобно тому, как он стал достойным мужем. Великая последовательность жизни, снова сказал себе Джон, отпивая кофе и пуская сигарный дым, и если это еще один верстовой столб на пути к смерти, пусть будет так. Он прожил интересную жизнь, и его жизнь имела значение для других, как для Доминго, и, как они все надеялись, для Джона Конора. Что за черт, он ведь еще не умер, правда?

Попасть на рейс в Нью-Йорк оказалось труднее, чем он предполагал. Все рейсы были заполнены, и, наконец, Попову удалось достать билет в туристском классе в хвостовом салоне старого «Боинга-727» компании «Юнайтед». Ему не понравилось узкое кресло, в которое пришлось втискиваться, зато полет длился недолго. Прилетев в аэропорт Ла-Гардия, он направился к стоянке такси, проверяя по пути внутренний карман своего пиджака. Там он нашел документы, которые помогли ему пересечь Атлантику.

Они хорошо послужили ему, но теперь им пришел конец. Выйдя наружу и вдохнув вечерний воздух, Попов постарался незаметно бросить их в мусорный контейнер и лишь после этого подошел к такси. Он устал. Его день начался сразу после полуночи по американскому времени Восточного побережья, он не смог заснуть во время перелета через Атлантику, и его тело — как это говорят американцы — двигалось на автопилоте с пустыми баками. Возможно, этим и объясняется его профессиональный промах.

Через тридцать минут Попов вышел из такси на расстоянии нескольких кварталов от своей квартиры в центре Манхэттена. В это время мусоровоз с несколькими уборщиками в кабине проезжал мимо терминала «Юнайтед Эрлайнз», забирая мешки с мусором в контейнерах. Их работа была механической и относительно тяжелой для уборщиков, большинство которых приехали в Америку из Пуэрто-Рико. Мусоровоз останавливался у каждого контейнера, они подходили к контейнеру, поднимали металлическую крышку, вытаскивали отуда тяжелый пластиковый мешок с мусором, затем вываливали мусор в контейнер на колесах, подвозили его к мусоровозу, и, опорожнив контейнер, ехали к следующему. Позднее мусор будет погружен в грузовики, и они отвезут его на Стейтен-Айлэнд, где им заполняли участок залива для дальнейшего освоения и строительства на нем. Эта скучная работа была хорошим упражнением для мускулов, и многие из мусорщиков носили с собой портативные радио, чтобы скоротать время на этой работе.

Один из контейнеров в пятидесяти ярдах от стоянки такси оказался перекошенным на своей опоре. Когда уборщик поднял из него тяжелый мешок с мусором, тот зацепился за край контейнера и порвался. Содержимое вывалилось на асфальтовую площадку. Это вызвало негромкое проклятие рабочего, которому теперь придется наклониться и убирать мусор руками в плотных перчатках. Он уже заканчивал работу, когда увидел малиновую обложку чего-то, похожего на британский паспорт. Люди обычно не выбрасывают свои паспорта. Уборщик открыл паспорт и увидел внутри две кредитные карточки с напечатанным именем, таким же, как имя владельца паспорта.

Серов, прочитал он, необычное имя. Он сунул паспорт в задний карман своего комбинезона, решив передать его в бюро находок. Уже не первый раз рабочий находил ценные вещи в мусорных контейнерах. Однажды он даже нашел полностью заряженный девятимиллиметровый пистолет!

К этому времени Попов был уже у себя в квартире. Он слишком устал, чтобы распаковывать чемоданы. Вместо этого он быстро разделся и рухнул на кровать, даже без обычного стакана водки, которая всегда помогала ему заснуть. Совершенно машинально Попов включил телевизор. Передавали очередную историю про перестрелку в Герефорде.

Американское телевидение — говно, подумал он. На экране показался телевизионный грузовик, из него вышел репортер и попытался взять у Попова интервью.

Текст интервью не был использован в передаче, но на экране отчетливо виднелось его лицо в профиль, снятое оператором с расстояния в двадцать футов. Тем более важно унести ноги как можно быстрее, подумал он, засыпая. У него уже не было сил даже для того, чтобы выключить телевизор, и он заснул с включенным телевизором. Передаваемые эпизоды проникали в его усталое сознание, и Попов спал с тяжелыми и неприятными кошмарами на протяжении всей ночи.

Паспорт, кредитные карточки и несколько других предметов, имеющих какую-то ценность, привезли в компанию на Стейтен-Айленд, занимающуюся уборкой мусора — вообще-то это был простой трейлер, который когда-то притащили сюда. Сборщик мусора бросил паспорт на стол и пробил на табельных часах свою карточку. Затем он поехал домой в Квинз, пригород Нью-Йорка, и сел за обычный поздний ужин.

Том Салливэн работал до позднего вечера и сидел теперь в баре, куда часто заходили агенты ФБР, в квартале от федерального здания Джекоба Джавитса в южном Манхэттене.

Его партнер Фрэнк Чатэм сидел рядом, и они пили пиво «Сан Адаме».

— Есть какие-нибудь новости с твоего конца? — спросил Салливэн. Он провел весь день в суде, ожидая, когда его вызовут в качестве свидетеля при рассмотрении дела о мошенничестве, но ему так и не пришлось подняться на свидетельское место из-за многочисленных процедурных задержек.