Тройная угроза (ЛП) - Уэбстер К.. Страница 36

— Делла, — говорю я. — Не будь грубой.

— Не злись на меня. — Она тяжело сглатывает, а потом показывает:

— Я просто не хочу больше жить с папой. Я хочу, чтобы мы уехали подальше от него. Можем ли мы, Лэндри? Пожалуйста? — Она показывает слово «пожалуйста» ещё раз пять подряд, её глаза блестят от слез.

Мое сердце раскалывается на части. Я знаю, что она ненавидит его так же сильно, как и я. Иногда, когда мы вместе сворачиваемся калачиком в постели, когда папы нет в городе, она высказывает подобные желания. Все они кажутся далекими фантазиями. Но эта просьба — не фантазия. Это отчаяние — отчаяние, которое я чувствую в своей душе.

— Когда-нибудь, — показываю я. — Но больше никаких разговоров об этом. Это небезопасно.

Её плечи опускаются, она опускает взгляд на колени. Поражение, написанное на её лице, убивает меня. Хотела бы я дать ей то, чего она хочет, но я не могу. А говорить об этом безрассудно и опасно. Никто из нас не может позволить себе оступиться. Особенно, когда он дома, вынужденный отдыхать. Это дает ему слишком много времени на размышления — слишком много времени, чтобы заметить, что задумала его дочь.

Он заметит Форда.

Начнет задавать вопросы.

Тогда полетят обвинения.

Я не могу этого допустить.

Поскольку сестра закончила со мной разговаривать, я встаю и выхожу из её комнаты. Сандра уехала на выходные. Одна из поварих, Глория, приходит в субботу рано утром, чтобы приготовить еду на выходные, но обычно уходит к полудню. Тогда мы остаемся втроем.

Подавляя дрожь, я иду в папину комнату. Когда-то я любила забегать туда по субботним утрам. Я прыгала между мамой и папой, умоляя их включить мультики. Они потакали мне, и папа просил Глорию принести нам всем завтрак в постель. Оладьи с шоколадной крошкой и дополнительным взбитым топпингом для меня.

Я не притрагивалась к ним с тех пор, как умерла мама.

Я многое перестала делать после её смерти.

Тот невинный ребенок умер вместе с ней. Этот ребенок был вынужден вырасти во взрослого человека, защищающего свою младшую сестру. Я грустила о том, что беззаботные дни моей жизни прошли, но я не жалею об отношениях, которые у меня сложились с Деллой. Я люблю её и знаю, что мама гордилась бы тем, что я забочусь о ней, стараясь сделать её жизнь настолько нормальной, насколько это возможно.

Боже, как же я скучаю по маме. Очень сильно.

Отец сидит в постели, на своей стороне, ноутбук примостился у него на бедрах поверх простыни. Его волосы в беспорядке, а на щеках темно-русая щетина. Синяки на его лице сегодня выглядят ещё хуже, они опухли и стали темно-фиолетовыми.

— Привет папа, — приветствую я бодрым голосом. — Сегодня всё хорошо?

Он поднимает взгляд от своего ноутбука, устремляя на меня свои льдисто-голубые глаза.

— Чувствую себя ужасно, но я поправлюсь. Не прекращаю работать. Пропуск двух дней в разгар этой сделки с Токио действительно доставил неудобства.

— Мне жаль.

Он хмурится.

— Это не твоя вина.

Спорно.

— Если тебе что-нибудь понадобится, просто…

— Садись, — говорит он суровым тоном. — Как в старые добрые времена. Раньше ты любила смотреть, как я работаю.

Раньше.

Тогда, когда я была наивной и думала, что мой отец может достать луну. До того, как я увидела, что он был человеком-тенью, скрытым за улыбкой солнечного луча.

— Не хочу тебя беспокоить, — произношу я, мешкая в дверном проеме.

— Ты никогда меня не беспокоишь. — Он похлопывает по кровати рядом с собой. — Иди обними меня, милая.

Мои руки дрожат, но, сжав их в кулаки, я сдерживаю дрожь. Я подходу к кровати и забираюсь на нее. Он поднимает простыню, приглашая меня забраться под неё вместе с ним.

Делла была права.

Мне не следовало проверять, как он.

Но мне нужно его прощупать. Чтобы узнать, что ему известно. Если он подозревает, что я имею отношение к его избиению, мне понадобится стратегия, дабы выкрутиться.

Его улыбка теплая, но он насторожен. Это так же настораживает меня. Может, он чувствует, как во мне бурлят эмоции. Обычно мне гораздо лучше удается скрыть страх и ненависть, которые я испытываю к нему. Однако Форд отвлекает меня и усложняет ситуацию.

Прошлой ночью, перед тем как лечь спать, я удалила все следы разговоров между мной и Фордом. Я даже сменила контакт на «Девушка-партнер по учебе, имя которой я не могу вспомнить» на случай, если он спросит про номер. Надеюсь, что он был слишком занят нападением, чтобы так глубоко копаться в том, что я делаю. Тем не менее, я мне нельзя быть неосторожной.

Я забираюсь в кровать рядом с ним. На его компьютере открыта электронная таблица, а в окне чата он переписывается с Гаретом об одном из их игровых приобретений. Я благодарна, что это не касается ни меня, ни Форда, ни Деллы.

— Ты хорошо спала прошлой ночью? — спрашивает папа, беря меня за руку. Он проводит большим пальцем по точке, где бьется пульс.

Зная его, он, вероятно, сможет определить, лгу ли я, просто посмотрев, быстрее ли пульсирует моя кровь. Я выравниваю дыхание и киваю. Он сжимает мою руку.

— Хорошо. — Он поднимает мою руку и целует её тыльную сторону. — Я знаю, что университет был для тебя тяжелым испытанием.

— Это весело, — заверяю я его. — Спасибо, что устроил меня туда. Я не знала, как сильно хочу учиться, пока не поступила туда.

— Я знаю тебя лучше, чем ты сама. И ты это знаешь.

Комната наполняется тишиной. Мне не нравится его намеки, но я так же вполне могла бы в это верить. Я на взводе, поэтому всё, что он говорит, кажется предвестием того, что должно произойти.

Он не отпускает мою руку, крепко сжимая её в своей хватке. Я притворяюсь уставшей и прислоняю голову к его плечу. Тишина с таким же успехом может быть барабанной дробью, стучащей у меня в ушах. Она оглушает и сводит с ума. Каждое слово на кончике моего языка кажется ловушкой. Однако в тишине я чувствую себя так, словно меня разоблачают.

Звук, доносящийся из дверного проема, привлекает мое внимание. Там, стоя, как разгневанный и могущественный маленький бог, моя сестра сердито смотрит на нашего отца.

Не сейчас, Делла.

— Почитай мне сказку, Лэндри. — Её жесты резкие и требовательные.

Я встречаюсь взглядом с сестрой и слегка качаю головой. Что она делает? Мы обе знаем, что ей лучше избегать отца любой ценой.

— Делла, иди сюда, — рявкает на нее папа, заставляя меня подпрыгнуть в ответ.

Она вздрагивает, но не потому, что слышит его слова, а скорее потому, что чувствует их воздействие. Шлепок перед болезненным ударом.

Я начинаю вставать, сердце подскакивает к горлу, но папа сжимает мою руку так, что кажется, будто кости вот-вот сломаются. Из моего горла вырывается болезненный крик. Делла не слышит его, но она, должно быть, видит агонию на моем лице, поскольку немедленно повинуется отцу и бросается к нему.

— Папа, — умоляю я, мой голос больше похож на всхлип.

Как только Делла приближается, он хватает её за переднюю часть футболки и дергает вперед. Её зеленые глаза расширяются от ужаса.

Я должна остановить это.

— Папочка, пожалуйста, — хриплю я. — Ей просто нужно вздремнуть.

Он не обращает на меня внимания и наклоняется к лицу Деллы. Его ноутбук спокойно лежит у него в ногах, не сдвинувшись ни на миллиметр, словно захват обеих дочерей — это пустяковое дело, не мешающее его драгоценной работе.

— В моем доме ты не будешь вести себя, словно непочтительная дрянь, — рычит на нее отец. — Ты слышишь меня?

Её глаза покинули его и остановились на моих, наполненные слезами и страхом. Конечно, она не слышит его, так как даже не смотрит на него. Он отпускает мою руку и хватает её за подбородок, насильно заставляя её смотреть на него, а не на меня.

— Меня тошнит от твоего отношения, — огрызается он. — Вопиющее неуважение и игнорирование меня, когда тебе того хочется.

Она корчится в его руках, ей явно больно от того, как он держит её голову. Я дергаю его за руку, бормоча умоляющие слова, но безрезультатно.