Бразильский вояж (СИ) - Волошин Константин. Страница 29

— Мама умерла от горячки, а отец остался в Португалии. Он потому и отправил меня сюда, что надеялся заполучить богатство. Не вышло. Пока я сюда добиралась, пока выходила замуж, всё изменилось. Состояние пропадало. Мой муж был занят другим, а я ничем не занималась. Страдала и искала для себя чего-то получше. И вот нашла тебя, но, как видно, ненадолго… — она грустно скривила губы. Вздохнула, а Ник не мог понять, играет она или на самом деле страдает. Сам он склонен думать о последнем.

Уже через день молодые возлюбленные всё же договорились, что в ближайшее время, как только возникнет возможность, они покинут город.

— Хоть в Параибу уехать, а там видно будет, — говорила Алма. — Или согласна и на Баию, лишь бы подальше отсюда.

— Так и сделаем. В Параибу можно и лошадьми, а в столицу только морем, — заметил Ник. — Я поинтересуюсь в порту. А ты посмотри, что можно продать с выгодой и незаметно. Денег у нас не так много.

И каждый в отдельности посчитал за благо напоследок сорвать куш побольше, и с этой целью ублажать своих поклонников, пока те не раскошелятся основательно.

Алма последние дни думала об этом с чувством злости, и уже решила, что раз не она первая пошла на измену, то ей в теперешнем положении бояться нечего, и за отменный подарок можно и уступить этому громадному Олаво. Тем более, что её всё же подталкивало любопытство — что из себя представляет этот большой человек

Дон Олаво упросил её посетить его обширный дом, где он надеялся сделать её хозяйкой. С учётом такого предложения и возможности, она согласилась и даже дала понять, что может согласиться на нечто большее, чем обычный флирт.

Со злорадным чувством заметила, как этот большой человек слегка задрожал от возбуждения и желания обладать такой девушкой.

— Только я без вина, дорогой Олаво. Я вообще-то очень мало пью, а при таких обстоятельствах предпочитаю оставаться трезвой. Мне интереснее ощущать всё не в тумане винных паров, а наяву и отчётливо.

— О! — воскликнул он восторженно. — Впервые встречаю такую девушку, моя принцесса! Но мне, надеюсь можно немного промочить горло?

— Разве что для храбрости, мой рыцарь и великан, сокрушитель юных сердец!

Её откровенный призыв так распалил мужчину, что он готов был тут же с остервенением наброситься на Алму, но та предупредительно протянула руки.

— Только без грубостей, Олаво, — предупредила она. — Я девушка нежная и не потерплю такого с собой, — и она мило улыбнулась, обнажая свои мелкие зубки. — И не забывайте, что вы мне обещали, милый мой великан.

— О! Милая Алмита! О чем речь. Но я весь горю от нетерпения, но после… что угодно! Сами выберете, а я вам это предоставлю! Умоляю, не терзайте меня, раз дали надежду, милое создание!

Он полез целоваться при вялом сопротивлении девушки, что должно ещё более распалить его желание и лишить всякого контроля над собой.

Он судорожно раздевал её, целовал торопливыми поцелуями, стремясь побыстрее вкусить от запретного плода, боясь не воспользоваться представленной возможностью. Она, смеясь отбивалась, медленно уступала и наконец, он овладел ею бурно, коротко, и не очень эффективно. Так ей казалось, и не без основания. Она ожидала большего, а получила совсем мало.

— Милый, ты получил желаемое? — спросила она насмешливо глядя на его глупое выражение лица.

— Богиня! Как тебе удаётся такое блаженство дарить мужчине?

— Разве другие такого не делали, мой дорогой?

— Никакого сравнения, моя Венера! Просто восхитительно, бесподобно, божественно, — сыпал он восторженными и благодарными эпитетами. — Я могу надеяться на продолжение, моя бесподобная девочка?

— Смотря по твоему поведению, мой богатырь, мой рыцарь!

— О! Конечно, моя богиня! Я сейчас!

Он вскочил, чуть прикрываясь простыней, и торопливо удалился в кабинет. Вернулся он с поразительной красоты ларцом внушительных размеров. Лицо у него было глупо-восторженным.

— Смотри, выбирай, и подари мне ещё минуты блаженства.

— Я ведь уже это сделала, мой дорогой, — улыбалась она пленительно.

— Так получи подарок за это! — он открыл ларец. Внутри лежала груда украшений в золоте, серебре и просто россыпью. — Нравится? Это будет всё твоё, когда мы обвенчаемся, милая девочка, и чем скорей, тем лучше! Выбирай же!

Дух у Алмы захватило от вида стольких прекрасных вещей. Глаза разбежались, она медленно погрузила руки в эти сокровища и пересыпала их, забыв, что может выбрать себе любое. Потом вспомнила и стала рассматривать, не обращая внимание на нетерпение Олаво, уже готового продолжать любовь.

— Дорогая богиня! Можно побыстрее? Я горю, уже дымлюсь!

— Я же никогда не видела такого обилия таких красивых вещей, Олаво! И я ещё не смогла выбрать. Подожди, милый!

Наконец она выбрала большое золотое колье с камнями разного цвета. Подошла обнажённая к большому зеркалу примерить. Выло красиво и очень богато! Олаво подошёл, обнял её за грудь, поднял и отнёс на кровать.

Она ощущала его напряжённое жаждущее тело, смеялась призывно, боясь потерять колье. Он так и овладел ею, а она все сжимала его в кулачке.

— Я была на высоте, мой великан? — спросила женщина вполне спокойно, в то время, как он устало дышал, всхрапывая и расслабляясь.

— Я готов умереть в твоих страстных объятиях, Венера, богиня!

— Ты согласен, что мне за это причитается ещё маленькая безделушка?

— Что хочешь, бесподобная! Все твоё! А ты дашь мне отдохнуть?

— Как, уже запросил отдыха? Что так, мой великан? Я надеялась на большее. Столько времени потратил на уговоры и подарки — и сразу в кусты? Ладно уж, отдохни, а я ещё полюбуюсь твоими сокровищами. Когда будешь готов, скажи, а то я могу увлечься и обо всем забыть, мой благородный и великодушный расточитель и прекрасный любовник.

Последние слова она произнесла, уже подойдя к ларцу и отвернувшись, чтобы он не увидел пренебрежительной усмешки.

Он успокаивался, а она перебирала украшения, выбирая подороже. Выбрала низку отличных жемчугов голубоватого оттенка, два браслета с камнями и несколько колец с большими сверкающими брильянтами в ажурной оправе. Оглянулась на распростёртого Олаво, который блаженно закрыл глаза, отдыхая. Усмехнулась и натянула кольца на пальцы, браслет надела на запястье, остальное бросила на платье на полу.

Посмотрела на Олаво. Тот приоткрыл глаза и наблюдал с восторженным лицом за своей принцессой, а та подмигивала ему, дразнила, разжигая новую волну страсти и желания.

— Мой рыцарь, что-то я не вижу особого стремления у тебя вновь овладеть беззащитной девушкой! Что с тобой, мой великан?

— Богиня, я ещё не готов, но прошу тебя прилечь рядом.

— А я буду вознаграждена за такое действо, мой Громовержец?

— Я же сказал, Венера, бери всё, что пожелаешь, моя королева!

— О! Благодарю, рыцарь! Я уже повышена в ранг королевы! Что ж, в таком звании я согласна уступить тебе! — Алма засмеялась и прилегла рядом, лаская его и возбуждая. Вскоре он снова был готов ринуться в бой за обладание уже ослабевшей в боях крепости, и с трудом взял её.

— Милый, ты мало что смог сейчас! — капризно молвила она и встала посмотреть на украшения. Опять выбрала самое дорогое, как ей казалось, повернула к нему лицо, аппетитно улыбнулась и спросила:

— Это можно? — показала драгоценность. Он не открыл глаза, а пробурчал вяло:

— Можно! И не мешай больше, я хочу спать.

— А мне можно уйти, мой господин? Мне нужно навести туалет.

— Иди куда хочешь, только не мешай мне, моя королева.

Она неторопливо оделась, пряча в одежду украшения. Прихватила ещё горсть, посмотрела на спящего хозяина, подумала немного и вышла за дверь. В прихожей сказала негру, стоящему в ожидании:

— Хозяин заснул и просил не тревожить. А мне разрешил удалиться.

— Да, сеньорита, — поклонился негр и открыл ей дверь. — Коляска вас ждёт.

Алма вздохнула полной грудью вечерний воздух, постояла на крыльце и села на мягкое сидение.