Бразильский вояж (СИ) - Волошин Константин. Страница 33

Через три недели Алма, как и надеялась, легко разрешилась мальчиком. Молодая мать была счастлива и постоянно требовала, чтобы отец наблюдал крошку, что тот с охотой и делал. Помогал пеленать, купать и даже стирать, что старался делать почти тайно, боясь чужого глаза. Могли осудить соседи.

— Как мы его назовём? — допытывалась Алма.

— Ты обещала двумя именами, моя мамочка.

Она подумала и предложила:

— Давай назовём нашего сына Витор Софронио. Мне нравится, как звучит.

Ник призадумался, улыбнулся и согласно кивнул, заметив:

— Хорошо! Я согласен. Пусть будет Витор Софронио. Ты молодец!

— Так и окрестим через недельку или чуть позже. Хорошо?

Но как-то сразу получилось, что стали звать мальчика только Витор, опуская второе, как более длинное и мало употребляемое.

Алма наотрез отказалась от служанки, заметив решительно:

— Никаких служанок, мой дорогой! Что я без рук, двоих любимых мальчиков не смогу обеспечить? К тому мой большой мальчик так много мне помогает!

— Тебе же трудно будет.

— Зато я сильнее буду любить своего малыша. Те, кто сами не ходят за своими детьми, не так любят их. И не уговаривай. Справлюсь.

Ник с умилением наблюдал теперь за новым членом семьи, и в груди всякий раз ощущал волну большого чувства к сыну и благодарности к жене.

Окрестили в ближайшей церкви очень скромно, лишь священнику заплатили три золотых песо. Тот был приятно удивлён и службу провёл отлично.

— Теперь наш Витор полноценный мужчина! — радовалась Алма, блестела зелёными глазами, а Ник с завистью должен признать, что он отошёл на второй план. Зависть эта была шуточной, он понимал, что значит первенец, и мирился с почти полным отсутствием внимания к себе.

Помаленьку он стал интересоваться судами, а недавно услышал, как один купец говорил о пути в Индию не морем, а частично сушей. С этих пор Ник с каждой неделей что-то узнавал новое и скоро сам увлёкся этим путём.

— Алмита, я придумал, как сократить путь в Индию, — наконец сказал он, беря из её рук Витора.

— Ты и сейчас намерен туда поехать? — в голосе уже не было той настойчивости, как раньше и это даже понравилось ему.

— Я и не прекращал об этом размышлять. С чего бы это? Так вот, можно и не идти на корабле вокруг Африки.

— А как же? — вдруг заинтересовалась Алма.

— На судне до порта у дельты Нила, а там караваном через пустыню до моря. Оно называется Красным. Оттуда до Индии совсем близко. За месяц можно дойти на судне. Итого всего два с половиной месяца — и я в Индии.

— Так там, наверное, одни арабы, а они мусульмане. Это очень опасно.

— Ты забыла, что я похож на индуса, только глаза не те. И язык матери не забыл. Буду выдавать себя за гуджаратца, индуса. Религию мамы я тоже знаю вполне достаточно. В пути могу даже повторять многое, если вспомню. Приготовлю одежду соответствующую. В таком виде я смогу добраться до Индии.

— Ох и страшно мне тебя слушать, Ник! Ты хоть все хорошенько обдумай, а то облапошат тебя, молодого и неопытного.

— Я буду стараться, милая моя малышка. Вот только скучать буду по вас. Уже сейчас сердце щемить начинает, вспоминая о разлуке.

— Понимаю. Мне тоже будет тоскливо и трудно одной. Надо пойти в церковь и хорошенько помолиться, и свечку побольше поставить, попросить всех святых ниспослать тебе благополучия в пути.

— Меня будет беречь мой святой Николай. У меня ведь его имя. Он не оставит меня своим благоволением и заботами.

Вскоре Ник познакомился с испанцем, прилично говорившем на португальском. Тот знал кое-что про восток Средиземного моря.

— Это трудное дело, приятель, — говорил он значительно. — Там вмиг признают тебя шпионом папским или каким другим — и останешься без головы. Суд у неверных скорый и обжалованию не подлежит.

— Все ж я знаю, что некоторым удаётся пройти через земли магометан, — оправдывался Ник.

— Это счастливчики, или те, кто отлично знает их языки. Вот с купцами у неверных лучшие отношения. Однако я не вижу в тебе ничего купеческого.

— Ты лишь скажи, как лучше приблизиться к их землям на востоке срединного моря? Я тут человек новый и ничего не знаю.

Испанец подумал, но ответил:

— Лучше всего тебе попасть на остров Кипр. Или другой, поближе к тем берегам. Но лучше Кипр. Он турецкий, а живут там больше греки. Вот оттуда совсем близко до их земель. А там можно спросить у любого, кто ходил с караванами. Дальше ведь одни пустыни с оазисами и то редкими.

— Значит, Кипр. Большой остров?

— Порядочный. Один из самых крупных в море. Крупнее только Сицилия. Я поплавал там десятка два лет. Знаю те воды.

Ник потом ещё с месяц добывал сведения о Кипре, попутно узнал про Мальту, что лежит на полдороге до того острова.

— Тут, приятель, важно к пиратам алжирским или тунисским не попасть в лапы. Сейчас они не так сильны, как прежде, но тоже шалить не перестали. Обирают знатно и в рабство продают нашего брата. А кто тебя выкупит? На это денег мало отпускают наши владетельные сеньоры.

Поскольку Севилья оказалась самым крупным портом Испании, Нику легко было добывать разные сведения про уголки моря на востоке. Но Кипр так и остался главной точкой, куда надо попасть непременно. В порты дальше Кипра суда христиан почти не ходили.

Попутно Ник узнал про торговлю драгоценностями и украшениями. Это тоже его интересовало. Рынок здесь был богатым, и сбыть приличную вещь оказалось нетрудно. Опасность подстерегала позже, когда деньги будут уже в кармане. Обязательно найдётся бандит, который возжелает чужого. А таких в городе хватало и трудно уследить хоть за одним. Многие рядятся в приличные платья и следят, кто продаёт и кто покупает. Это он сам убедился, понаблюдав со стороны.

— Алма, — предупредил он жену, — украшения продавай только в крайнем случае, и только знакомым, без посредников. Тут полно жулья. Тут же обдурят.

— Надо посчитать, сколько у нас денег осталось, — предложила она. — Ты тоже с собой возьмёшь. Хорошо бы спрятать всё от греха подальше.

— Так и надо сделать, Алмита. Мы с сестрой так тоже поступили. Но я всё же главный клад скрыл. Потом, правда, показал его. Теперь сомнения душат.

— Почему, Ник? Она могла присвоить себе все?

— То-то и оно. Есть такие сомнения, но их надо проверить. Я больше грешу на её мужа, у которого я работал. Чем-то я ему не угодил. Потому приказал меня в море убить. Я и на сестру подумываю, но тут тоже сомнения. Мы с нею всегда жили мирно и в дружбе. Кстати, она немного на тебя похожа по характеру. И почти ничего не унаследовала от матери. Не то, что я.

— Она красивая? — как-то с долей ревности спросила Алма.

— Да! У нас мама было красивая, да и отец, далеко не уродом помню.

— Значит, ты и там пользовался успехом у девчонок? — глаза Алмы подозрительно прищурились.

— А как же! Но тогда я мало на них обращал внимание. Больше думал, как нам не помереть с голоду. Деньги тоже опасались тратить, как и здесь.

— Когда собираешься уходить в море? — спросила она с грустью.

— Скоро нашему Витору исполнится три месяца — тогда и попробую. Ещё не все выяснил про пути-дорожки. Хочу всё это проделать побыстрее. И индийское одеяние необходимо приготовить. Без него нечего и думать туда ехать.

— Ох и рискуешь ты, глупый! Постарайся вернуться живым, мой супруг! Буду с нетерпением ждать и молиться каждый день.

Отметили три месяца Витору, и через две недели как раз появилась возможность уйти на Кипр прямо из Севильи. Греческое судно отправлялось по купеческим делам именно на Кипр, а потом по островам Архипелага.

Владелец судна и его капитан с неохотой взял Ника на борт.

— Вам, сеньор, следует знать, что христиан в тех местах не жалуют. Никто вам не сможет оказать помощи.

— Но я не христианин, сеньор! Я исповедую индуизм. Моя мать, Панарада, чистая гуджаратка.

— Тогда у вас имеется возможность избежать казни, сеньор. Я и то долго добивался позволения торговать в турецких водах, а в арабских и мне трудно. Хотя с турецкими бумагами это тоже возможно.