Слово президента - Клэнси Том. Страница 29

— Но разве агенты Секретной службы не имеют на вооружении зенитных ракет? — спросил один из телевизионных ведущих.

— Если прямо на вас мчится по шоссе огромный грузовик с прицепом со скоростью шестьдесят миль в час и вы прострелите одну из шин трейлера, разве вам удастся его остановить? — спросил в ответил пилот, глядя, какой наивный интерес выразился на интеллигентном лице высокооплачиваемого ведущего, вряд ли понимающего что-то помимо текста, который появлялся перед ним на экране «телесуфлера». — «Стингер», даже при точном попадании, не сможет остановить полет трехсоттонного авиалайнера.

— Значит, сбить его было невозможно? — недоуменно спросил ведущий.

— Абсолютно невозможно. — Пилот увидел, что репортёр не понял его, но объяснить столь простую для лётчика ситуацию более доступным образом он не мог.

Режиссёр в аппаратной студии рядом с Небраска-авеню переключил камеры, и теперь на экране появилось изображение двух гвардейцев, несущих вниз по широким ступеням тело ещё одной жертвы. Помощник режиссёра не отрывал взгляда от этих камер, стараясь подсчитать число трупов, извлечённых из развалин Капитолия.

Уже стало известно, что тела президента Дарлинга и его жены найдены и перевезены в медицинский центр Уолтера Рида для вскрытия — этого в случае насильственной смерти требовал закон — и последующей подготовки к похоронам. В нью-йоркской штаб-квартире телевизионной компании собирали каждый фут видеоплёнки, заснятой при жизни Дарлинга. Все эти обрывки будут затем склеены и использованы для показа в течение дня. Репортёры искали и расспрашивали политических коллег погибшего президента. Психологи объясняли, как смогут перенести дети Дарлинга полученную от смерти родителей моральную травму, и затем расширили тему, говоря о воздействии происшедших событий на всю страну и о том, как справится с их последствиями её население. Пожалуй, единственное, чего не затронули в телевизионных новостях, это духовный аспект; то обстоятельство, что многие жертвы верили в Бога и время от времени посещали церковь, не заслуживало внимания, и руководство телевизионных компаний не пожелало тратить на него драгоценное эфирное время, и это несмотря на то, что присутствие в храмах большого числа прихожан сочли, наоборот, заслуживающим внимания и одна из компаний посвятила этой теме целых три минуты. Затем, поскольку каждая из телевизионных компаний непрерывно следила за другими в поисках новых идей, это включили в показ новостей и остальные компании.

Джек знал, что, по сути дела, ничего не менялось с течением времени. Число жертв всего лишь увеличивало горе отдельных потерь, похожих на эту по причинённому ужасу. Он старался по мере возможности избегать этого в течение дня, но в конце концов его трусость истощилась.

Чувства, испытываемые детьми Дарлинга, колебались между неприятием смерти родителей и ужасом при виде того, как мир рухнул на их глазах, когда они наблюдали по телевидению за выступлением своего отца. Они никогда больше не увидят маму и папу. Их тела были слишком изуродованы и потому находились в закрытых гробах. Не будет последнего «прости», никаких прощальных слов, под ними рухнуло основание, на котором зиждились их юные жизни. А как дети смогут понять, что их мама и папа не были просто мамой и папой, а представляли собой нечто иное для других людей, и по этой причине их смерть станет предметом заботы для кого-то, кто не знал детей и не думал о них?

Члены семьи прибыли в Вашингтон — в большинстве своём прилетели из Калифорнии на самолётах ВВС. Они тоже испытали потрясение, но в присутствии детей должны были находить в себе силы, чтобы как-то облегчить горе малышей. Это стало их заботой. Сильнее всего горе детей подействовало на агентов Секретной службы, которые охраняли «Можжевельник» и «Малышку». Обязанные по долгу службы ценой своей жизни защищать тех, кто отданы на их попечение, агенты, выделенные в группу охраны детей президента — больше половины из них были женщинами, — страдали также от обычного для нормальных людей чувства жалости к детям. Каждый агент ни на мгновение не колебался бы заслонить их своим телом от опасности, ни минуты не сомневаясь, что остальные агенты, входящие в состав группы, тут же выхватят пистолеты и откроют огонь по нападающим. Мужчины и женщины, входившие в состав этой группы, играли с детьми, покупали им подарки ко дню рождения и на Рождество, помогали с домашними заданиями, полученными в школе. И теперь им придётся навсегда попрощаться с детьми и с их родителями. Райан обратил внимание на выражение их лиц и решил напомнить Андреа Прайс, чтобы для оказания помощи этой группе агентов был выделен психолог.

— Нет, им не было больно. — Джек присел, так что глаза детей находились на одном уровне с его глазами. — Совсем не было больно.

— О'кей, — сказал Марк Дарлинг. Дети были безукоризненно одеты. Одному из членов их семьи показалось важным, чтобы они хорошо выглядели при встрече с преемником их отца. Внезапно Джек услышал сдавленный всхлип и уголком глаза увидел лицо агента — это был мужчина, с трудом удерживающийся от рыданий. Прайс схватила его за плечо и вывела в коридор, прежде чем дети что-либо заметили.

— Мы останемся здесь?

— Да, — заверил их Джек. Это было не правдой, но она никому не причинит вреда. — А если вам что-нибудь понадобится — что угодно, — обращайтесь прямо ко мне.

Мальчик кивнул, изо всех сил стараясь казаться храбрым. Настало время оставить детей на попечение семьи. Райан подал ему руку, обращаясь с ним, как с мужчиной. При иных обстоятельствах мальчику понадобилось бы ещё много лет, чтобы стать взрослым, но теперь обязанности мужчины опускались ему на плечи слишком рано. Мальчику хотелось плакать, и Райан решил, что будет лучше, если он поплачет в одиночестве.

Джек вышел в широкий коридор жилого этажа. Агент, которого Прайс вывела из комнаты, высокий, плечистый темнокожий мужчина, плакал, стоя у стены в десяти футах от него. Райан подошёл к нему.

— С вами все в порядке?

— Черт побери, извините, сэр, проклятье! — Агент покачал головой, стыдясь того, что потерял самообладание. Райан знал, что его отец погиб в результате несчастного случая при армейских манёврах в Форт-Раккере, когда мальчику было двенадцать лет, и специальный агент Тони Уиллс, который, прежде чем его приняли в Секретную службу, играл центровым защитником в Гремблинге, испытывал к детям Дарлинга особую привязанность. В такие моменты достоинства часто превращаются в недостатки.

— Не надо извиняться за то, что проявляете человеческие чувства. У меня тоже погибли мать и отец, — произнёс Райан тихим усталым голосом. — Это произошло в аэропорту Мидуэя — пилот 737-го не разглядел посадочной дорожки при сильном снегопаде и слишком рано посадил самолёт. Но когда это случилось, я был уже взрослым.

— Я знаю, сэр. — Агент вытер слезы и выпрямился. — Со мной все в порядке.

Райан ободряюще похлопал его по плечу и направился к лифту.

— Заберите меня отсюда как можно быстрей, — произнёс он, обращаясь к Андреа Прайс.

«Сабербен» направился на север, повернул на Массачусетс-авеню, которая вела к морской обсерватории и аляповатого вида зданию в викторианском стиле, похожему на огромный амбар, что страна предоставляла своему вице-президенту на время его пребывания на этом посту. И здесь охрану несли морские пехотинцы, пропустившие процессию через ворота. Джек вошёл в дом. Кэти ждала его у дверей. Она все поняла с первого взгляда.

— Тяжёлый день?

Райан молча кивнул. Он прижался к ней, чувствуя, что вот-вот заплачет. Тут он заметил в вестибюле у входа агентов Секретной службы и вспомнил, что ему придётся привыкнуть к тому, что отныне они всегда будут стоять рядом, как безмолвные изваяния, даже в самые интимные моменты его жизни.

Ненавижу эту должность, подумал Райан.

Зато бригадному генералу Мэриону Диггзу его работа нравилась. Не все в стране бездействовали. Подобно тому как вашингтонские казармы морской пехоты перешли на повышенный режим службы и их численный состав пришлось усилить подкреплением из крупной базы корпуса в Куантико, штат Виргиния, другие организации тоже не могли позволить себе бездействие. Более того, они действовали энергичнее обычного, людям там не приходилось спать — по крайней мере не всем сразу. Одна из таких организаций находилась в Форт-Ирвине, штат Калифорния. База, расположенная в высокогорной пустыне Мохаве, занимала огромную территорию, размеры которой превышали площадь штата Род-Айленд. Ландшафт был здесь таким мрачным, что экологам нечего было тут делать среди низкорослых унылых кустов. Даже самые преданные этой профессии люди признавались за стаканом, что поверхность Луны казалась им куда более интересной. Впрочем, это не означало, что они не прилагали массы усилий, чтобы максимально осложнить его жизнь, подумал Диггз, поглаживая пальцами бинокль. Оказалось, что здесь обитает особый вид пустынных черепах, который чем-то отличался от обычных (генерал не имел представления, в чём заключалось это отличие), и от него потребовали защитить их от истребления. Для решения этой проблемы он отдал приказ солдатам собрать всех черепах, которых им удастся обнаружить, и поместить на столь большом огороженном участке, что черепахи скорее всего просто не замечали окружающего забора. Солдаты прозвали этот участок черепашьим борделем и считали его самым крупным в мире. Устранив это препятствие, генерал пришёл к выводу, что все остальные представители дикой природы на территории Форт-Ирвина вполне смогут сами позаботиться о себе. Время от времени появлялись койоты и тут же пропадали из виду — вот и все. К тому же они не относились к исчезающему виду животных, и им ничто не угрожало.