Тверской Баскак (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 59

Все эти выстроенные телеги и метательные машины вызывают у них неприязнь, но и непроизвольное уважение. К тому же, каждый из них уже успел наслушаться про меня много чего, и могу зуб свой поставить на то, что все они, включая даже спесивого Якуна, связывают ту не слишком высокую вероятность уйти с этого поля живыми только с моей счастливой звездой.

Смотрю как Ярополк вместе со старицким князем выстраивают свои десятки. За ними вытягиваются в линию всадники Якуна. Удовлетворенно подумав, — неплохо, — прохожу вдоль строя баллист. Каждая из них установлена на колесную базу и представляет собой мобильную установку. Эдакая тачанка тринадцатого века с экипажем в пять человек. Водитель, он же конюх, два заряжающих, подносчик снарядов и старший расчета, он же наводчик.

Командиры по очереди рапортуют мне о готовности, и я спускаюсь дальше к фургонам. У каждого опущен внутренний борт, он используется как пандус. Четыре стрелка стоят в фургоне прикрытые наружным бортом. Отстрелявшись, они должны сбежать вниз, а наверх пропустить следующую четверку и так по кругу. Вместе с командиром и замом во взводе тридцать два стрелка. На каждый фургон по шестнадцать, или по четыре четверки обеспечивающие непрерывную стрельбу. Ребята натренированы так, чтобы полный круг занимал необходимое для перезарядки арбалета время.

Первый фургон, первый стрелковый взвод. Одна четверка уже на позиции, остальные ждут внизу. Командир взвода длинный угловатый парень мне хорошо знаком, и, приняв доклад, я уже спрашиваю почти по-товарищески.

— Ну что, Ратиша, не дрогнут твои парни?

Тот, обрадованный проявленным вниманием, аж зарделся.

— Не сомневайся, господин наместник, не подведем!

Далее стоит взвод алебардщиков. Его командир докладывает с характерным иностранным акцентом, и я останавливаюсь перед ним. Это Эрик Хансен, тот самый датчанин, что Иргиль вытащила с того света. Я знаю, у Калиды выслужиться непросто, и раз он поставил иностранца взводным, значит парень действительно толковый.

В памяти мгновенно всплывает все то, что я о нем знаю, и губы непроизвольно растягиваются в ироничную усмешку.

— Как рана, Ханссен из Борншольда, затянулась?

Тот расплывается в довольной улыбке.

— Как на собаке, господин наместник! Не привыкать!

Иду дальше. Следующий фургон, это взвод Ваньки Соболя. Его назначили взводным буквально перед походом, но парень не тушуется и докладывает уверенно, как и учили.

— Смотри не промахнись, Соболь! — Говорю и улыбаюсь, потому что все знают, как стреляет Ванька Соболь.

— Может забьемся! — Улыбается в ответ Ванька, напоминая о своем выстреле этой зимой.

Подыгрывая, я грожу ему пальцем.

— Смотри у меня!

Шутка немного расслабляет замерших в напряжении стрелков, и взвод провожает меня расплывшимися в улыбках лицами.

«Это хорошо!» — Мысленно убеждаю самого себя и иду дальше.

Еще один взвод алебардщиков, за ним следующий фургон-крепость и…

В теории пространство в двадцать пять шагов между двумя фургонами должен занимать взвод алебардщиков, но поскольку у меня их пока только два, то следующие четыре шеренги по восемь бойцов в каждой состоят из ржевских княжеских дружинников. Лица хмурые, но народ матерый. Почти все в кольчугах и шлемах. Щиты оставлены в лагере и в руках у каждого длинные трехметровые копья, как и договаривались с Ярополком.

Дальше стоит сотня городского ополчения и, глядя на плотные ряды, ощетинившиеся копьями, рогатинами и топорами, у меня мелькает непроизвольная мысль.

«Проверять этих — только расстраиваться».

К счастью, мои сомнения разрешает судьба, и над головами разносится крик дозорного.

— Идут! Вона они!

Поворачиваю голову к подножию холма и не сразу нахожу противника.

— Вон они. — Подошедший ко мне Калида указал севернее от дороги. — Товтивил, хоть и молод, но вояка опытный. Дозорные отряды идут веером, сейчас и остальные покажутся.

Теперь и я их увидел. С десяток всадников замерли на самой границе леса. Еще пара мгновений и такой же отряд показался прямо на дороге, а следом за ним и еще один южнее. Оценив нашу позицию, разведка двинулась в обход холма, вынюхивая на предмет скрытой угрозы.

К этому моменту к нам подъехали оба князя. Андрей Старицкий лишь хмуро молчал, а вот Ярополку не терпелось.

— Может я шугану этих. — Он показал на отряд, идущий к переправе в обход холма по Торопецкому тракту.

Поначалу я было подумал, что не стоит разбрасываться, но потом передумал.

— Пожалуй ты прав, князь! Покажи им, что будет если они захотят выйти к броду, оставив высоту за нами.

Ярополк тут же рванул повод, разворачивая коня, но я задержал его.

— Только не зарывайся! Опрокинешь этот десяток и сразу же возвращайся, тракт не пересекай!

Князь что-то недовольно пробурчал в ответ, но я глянул на него так, что спорить он не захотел. Этот взгляд я выработал еще в школе, без него в старших классах делать нечего. В этом времени, к счастью, он работал так же безотказно.

Ярополк умчался к своим, а я на всякий случай выразительно посмотрел на Куранбасу, мол, князь слишком горяч, надо бы подстраховать. Половец понял меня без слов и тут же развернул свою лошадку к конному взводу стрелков.

К этому времени литовцы заметили несущейся на них сверху превосходящий отряд и, видя, что той же дорогой им уйти не удастся, ломанулись прямо через поле. Ярополк, как я и предполагал, на этом не остановился, а бросился их преследовать.

— Вот же, дурень! — В сердцах не утерпел Калида без всякого почтения к княжескому титулу.

Я тоже недовольно скривился в предчувствии дурного, и оно не заставило себя ждать. Едва отряд князя миновал тракт и помчался за уходящими литовцами, как из леса выскочила еще пара десятков всадников вражеской разведки.

Ситуация мгновенно изменилась, теперь уже Ярополк оказывался под угрозой окружения. К всеобщему облегчению, он это заметил и, остановив свой отряд, так же резво устремился обратно. Удалось бы ему вырваться или нет — большой вопрос. Во всяком случае, точно не без потерь, но тут по склону вниз, набирая ход и вытягиваясь в линию, пошел взвод Куранбасы. Демонстративно гикая и улюлюкая, конные стрелки нацелились на засадный отряд, и тот, вынуждено притормозив, развернулся для отражения нападения.

Это момент позволил Ярополку вырваться из почти замкнувшегося капкана, и я мысленно поставил себе плюсик за предусмотрительность. Пообещав, правда, при случае припомнить князю его вопиющую безответственность.

Куранбаса, увидев, что княжеский отряд уже в безопасности, резко развернул своих всадников и повел их обратно. Половцу такой маневр был не в новинку, и он точно рассчитал, когда нужно поворачивать, чтобы у литовцев не было шанса сесть ему на хвост.

Все эти маневры заставили меня изрядно поволноваться, а заодно раз и навсегда решить никогда больше не доверять подобных рискованных операций тем, в хладнокровии и выучке кого я не уверен на все сто процентов.

Но, как говорится, нет худа без добра, пусть и с неоправданным риском, но мы показали Товтивилу, что пока холм под нашим контролем, ему ни к броду, ни к Твери не пройти.

Дальше я уже успокоился и, заняв свой командный пункт у батарей баллист, принялся ждать. События развивались довольно бодро. Литовские колонны выходили из леса и, сходя с дороги, выстраивались в боевой порядок. Пока оставался только один вопрос, пойдут ли они в атаку прямо с марша или отложат до завтра.

Мне было хорошо видно, как к всаднику в богатом плаще и с пером на шлеме подъехало еще трое. Не надо быть провидцем, чтобы догадаться, что Товтивил созвал своих подчиненных на совещание. Разговор был недолгим, и по тому, как бодро поскакали командиры к своим подразделения, стало понятно, что бой будет сегодня.

Литовцы быстро перестроились, и я опять вздохнул с облегчением. Пока все шло без сюрпризов. Как и предсказывал Калида, вперед выдвинулась конница. На вскидку двести-двести пятьдесят всадников, все в кольчужных доспехах и шлемах. Треугольные по тевтонскому образцу щиты, копья и длинные кавалерийские мечи у каждого. Даже отсюда мне видно, что ребята очень серьезные, и проверка будет нешуточной.