Тверской Баскак (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 8

— Почему христианский священник заодно с язычниками? — Его взгляд вцепляется мне в лицо, требуя честного ответа.

В этом плане мне скрывать нечего.

— Нет никакого сговора, — выдерживаю его взгляд не отводя глаз, — это чистая случайность, как я уже и говорил.

Не найдя подтверждения своим подозрениям, Ярослав снижает нажим.

— Тогда, зачем ты здесь? Чего хочет от меня папа римский?

На этот счет у меня уже готова легенда. Говорю много общих слов об объединении церквей и совместной борьбе с язычеством. Много воды и никакой конкретики.

Князь с боярином слушают мою болтовню, но видно, что заботит их совершенно другое. Терпеливо дождавшись окончания моей речи, и покивав, мол да-да-да все это может быть, но совершенно неинтересно и неважно, Ярослав задает вопрос о том, что его действительно волнует.

— Ты хоть и христианин, но у монголов вроде как свой. Что можешь о них сказать, доверять им можно?

Как ни ждал я чего-то подобного, как ни готовился, а все-равно вопрос застал меня врасплох. Задача! Какую позицию мне занять, так мною и не решена, поэтому, в первую очередь, мысленно убеждаю невидимого и всемогущего старца:

«Меня спрашивают, я не могу не ответить. Это мое личное мнение, а никакое ни вмешательство. Просто говорю, что думаю и все».

Видимо рожа у меня в этот момент довольно стремная, потому что князь с недоумением переспрашивает.

— Что с тобой, латинянин? Занедужил что ли?

Беру себя в руки и отвечаю четко и уверенно.

— Доверять словам монгольского хана я вам не советую. Обманут.

Теперь настал черед князя слегка онеметь. К такому ответу ни он, ни его воевода не были готовы. Дмитро Ейкович даже пораженно крякнул.

— Чем же монголы тебе насолили, что ты их так кроешь.

Отрицательно качаю головой.

— Ничем. Вы спросили — я честно ответил, зачем мне врать.

Не сводя с меня внимательного взгляда, Ярослав огладил свою стриженную бороду.

— А в чем, по-твоему, обманут. Я не стану Великим князем Владимирским?

Еще не оценив подвоха, говорю, не задумываясь.

— Станешь.

В глазах князя промелькнуло удовлетворение.

— Тогда не пойму, в чем обман?

Вот теперь пришлось призадуматься мне:

«А, действительно, в чем? Что Батый ему обещал: Владимирский стол, общие для всей империи Чингиз-хана права и обязанности. А взамен что? Полное подчинение монгольскому хану, дань и участие в войнах империи. Странно, что Ярослав этого не понимает».

Князь и боярин по-прежнему смотрят на меня в ожидании ответа, и я пытаюсь расставить точки на и.

— Вы не будете самостоятельны, за правом на стол все князья будут ездить в Орду и вымаливать у хана свою вотчину на коленях. Тех, кто не захочет, казнят, а города, что не примут власть татарскую, подвергнутся разграблению. Несколько столетий Русь будет страдать под гнетом ордынских ханов.

Моя речь произвела впечатление, но не совсем то, на которое я рассчитывал. Ярослав наморщил лоб, словно силясь понять сказанное.

— Подожди, латинянин, ты кого Русью назвал?

Делаю непонимающее лицо.

— Как кого! — Обвожу рукой вокруг. — Всех! Киевлян, владимирцев, рязанцев, да всех людей русских.

На лице князя появляется подобие усмешки.

— Вы там в Риме своем совсем в делах наших ничего не смыслите. — Он повернулся к боярину. — Ты слышал, Дмитро Ейкович⁈ Киевляне, рязанцы…

Они лыбятся, друг на друга, а я никак не могу понять в чем закавыка, пока Ярослав не объясняет.

— Я — это Русь! Братья мои — Русь! Все князья, что от Рюрика пошли, да бояре родовитые — тоже Русь, а киевляне, владимирцы, это шелупонь местная. Кто их разберет — кто они. Поляне, древляне, вятичи, а может и угры, и меря. Ты что, меня с ними равняешь? — В голосе князя послышалась неприкрытая угроза.

Вот теперь я в полном замешательстве и в голове настоящий кавардак.

«Это как же понимать? Князь киевский себя с городом Киевом никак не связывает. Его послушать, так он даже с каким-то презрением говорит о горожанах».

— Я тебе так скажу, латинянин. — Ярослав направил на меня указательный палец. — У городов и так сейчас столько воли развелось, что сладу с ними не стало. Если татарва их пощиплет как следует, то я совсем не против, может поумнеют, и к княжеской власти у них почтения прибавится. Поймут, наконец, за кем сила, и кто их защитить сможет. А то, чуть что, сразу вой поднимают. Не по старине судишь, не по праву берешь, а как до дела дойдет, так сразу в сторону — это дела княжеские, нас не касаются.

После этого монолога, мне уже начинает казаться, что я вообще ничего не понимаю. Осторожненько так, пытаюсь прояснить картину.

— Вы что же, князь, готовы отдать верховную власть монгольскому хану и преклонить перед ним колени?

Тот, зыркнув на меня исподлобья, рубит словно в сердцах.

— Какая разница! Перед братом шею гнуть лучше, что ли⁈ Одно название — старший, а куда ни глянь, каждый князь творит, что захочет. Будет у меня опора на монгол, я на всей земле русской быстро железный порядок наведу.

— Они же вас данью позорной обложат! — Хватаюсь я за последнюю соломинку и слышу из-за спины расчетливые слова боярина.

— Десятина — это по-божески. За порядок, так и не жалко.

Чувствую, эти двое уже все решили, но я не хочу в это верить и упираюсь с упрямством обреченного.

— Неужто, князь, против родного брата пойдешь. Вместе с иноверцами степными землю русскую зорить. Не по-божески это, нехорошо.

Лицо Ярослава скривилось от злости.

— Ты поучи меня еще, латинянин, живо в поруби окажешься. — Его кулаки сжались от ярости. — Как меня лишать жены и вотчины отцовской, так это по-братски. Сослать сюда, на окраину, чтобы не мешался, это по-братски. Когда на Липице стояли, то может и были братьями, а опосля… Юрий меня предал. Он с Константином договорился, и они оба на меня всех собак повесили, в смуте и во всех грехах обвинили. Не брат он мне более!

В наступившей тишине, почти физически чувствуется надвигающаяся угроза. Я не знаю, что еще сказать и как повлиять на ситуацию. Ощущаю себя маленьким, ничтожным винтиком не способным остановить жернова истории, и в этот момент в глубине моего сознания вновь всплывает скрипучий старческий голос.

Так уж и быть, я не буду рассматривать то, что здесь произошло, как нарушение договора и твою попытку вмешаться в естественный ход истории. И то, только потому что меня до колик веселит твоя вытянутая грустная морда. Пусть это послужит тебе уроком, но учти, второго раза не будет, больше я прощать тебя не намерен.

Глава 5

«Аудиенция прошла, мягко говоря, с нулевым результатом во всех смыслах». — Зависаю на этой мысли, когда меня буквально выставляют из княжих покоев.

Прикрыв дверь, боярин бросает взгляд в мою сторону.

— Ты иди к себе, латинянин, когда князь гневен, может и зашибить ненароком.

Не заставляя просить себя дважды, быстро уношу ноги, повторяя про себя:

«Юпитер, ты злишься, значит ты неправ».

Так я себя успокаиваю. Раз мои слова задели Ярослава за живое, то может быть, он еще одумается и выступит вместе с братом против монгол.

В коридорах стало уже темновато, и я с трудом нахожу общую посольскую палату. Открываю дверь и застываю на входе. «Ну и вонища!» Почти три десятка давно немытых мужских тел, пропотевшая одежда и еще бог знает что. Духан просто сбивает с ног. А что делать⁈ Несколько секунд стою в проеме, пытаясь свыкнуться с «божественным ароматом» и делаю первый шаг. Стараясь не наступить на лежащие тела, протискиваюсь к своей лавке и укладываюсь. В голове роятся нерадостные мысли.

«Что дальше будет со мной? С посольством мои дела закончились, из города того и гляди попрут. Куда идти то? Вспомнив свою придуманную легенду, усмехаюсь: В Рим возвращайся — домой».

Как заснул не помню, но разбудила меня активная движуха. Спускаю ноги с лавки и утыкаюсь взглядом в своего знакомого половца. Зевнув во весь рот, спрашиваю: