Золотая кровь (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 62

Тибурон тоже эйфайр. Сильный и опасный. Он не телепат, как Джарр, не эмпат, как Эмбер, но его дар изощрённее и куда опаснее. Он называет сам себя Ладрон де суэньос — вор мечты, или вор сновидений. Именно так с иберийского дословно можно перевести то, чем он занимается. Тибурон обладает гипнотическим даром и способен внушать людям то, что ему нужно. И другой на его месте с таким умением добрался бы, наверное, уже до сената, но Тибурон умён и осторожен. Очень осторожен. Его устраивает жизнь в Лагуне, среди туманов, запаха рыбы и водорослей. Его устраивает то, что никто не лезет сюда и не спускается на это илистое дно, а главное, за этой грязью и туманами никто не видит истинных масштабов его богатства и влияния. А Голубой холм… на что он ему? Тибурон не брезглив, и стремится не к роскоши, но стремится к власти. К источникам пищи, которых наверху не так много, зато в Лагуне всё к его услугам. И всё это безопасно. Ведь море прячет тела, а песок стирает следы его преступлений. И в сундуках у него спрятаны отборные жемчужины, которые создают ему альфидии, и золото, и камни, добытые незаконной торговлей. Здесь, в Лагуне, он истинный король, и власти у него больше, чем у того, который сидит на Голубом холме.

И даже закон о резервации коснётся его самым последним, хотя, может быть, Тибурон к нему уже готов. С такими богатствами он может легко исчезнуть из Акадии в любой момент.

− А-а-а, крошка Эми! Моя умелая маленькая жемчужница! — воскликнул он, рывком вставая с кресла с широкой спинкой. — Входи, входи! Рад, что ты не забыла старого друга!

Старого друга? Как же! От таких друзей нужно держаться подальше, как от чумы.

Тибурон коварен и опасен, и куда опаснее Джарра. Ведь у Костяного короля есть понятие чести, пусть воровской, но всё же. И есть свой кодекс, который он чтит. А у Тибурона только его слово. И он хозяин своему слову, может как дать его, так и забрать обратно, в зависимости от собственной выгоды. Но сегодня он нужен Эмбер. Ведь только у него есть то, что поможет ей выкрасть камень из сейфа. Только не стоит обольщаться его радушию. Его добродушие всего лишь маска. Уж он-то выжмет из Эмбер все соки, стоит только дать слабину.

Лицо у Тибурона вытянутое, широкоскулое и загорелое до цвета бронзы. Он ещё не седой, но в зачесанных назад волосах седину и не разглядеть. Борода острижена коротко, но не эспаньолкой, как у сеньоров, а от уха до уха, как у настоящего пирата. И чёрные кустистые брови, нависая над глубоко посаженными глазами, лишь довершают это сходство. Крупные морщины идут поперёк лба, но, глядя на них, думаешь не о старости или мудрости, а о злости. Эти морщины скорее результат гнева, который помогает держать в страхе банду корабельных крыс — его подданных. Глаза у Тибурона зелёно-голубые, прозрачные, как воды в Байя Перла, и прикрыты тяжёлыми веками, а белки пронизаны сетью тонких красных жилок. Эти глаза смотрят цепко и видят насквозь каждого. И если ты в своём уме, то точно не захочешь переходить дорогу такому человеку.

Эмбер глянула на его руки — костяшки сбиты, как и всегда. Тибурон не гнушается пройтись кулаком по чьей-нибудь физиономии. Хотя именно Эмбер он никогда по-настоящему не бил. Так, пнул пару раз носком сапога, когда ему показалось, что она была недостаточно расторопна. Но это было в её первые дни на службе у Рыбного короля. Потом, как настоящий эмпат, она научилась предугадывать настроение хозяина и вовремя уходить с линии удара, так, чтобы не обращать его гнев на себя. Много позже Тибурон это понял и даже стал её уважать за это умение.

− Давно не виделись, − он плеснул себе в кофе щедрую порцию рома и указал на стул напротив. — Садись.

− Сапо сказал, ты меня искал.

— Вижу, ты решила уважить старого патрона? Похвально, Эми, похвально!

В капитанской каюте было тесно − все стены логова Рыбного короля украшали трофеи, привезённые со всего света. Чего тут только не было, от бивней нарвала до самой большой раковины альфидии. Даже кусок амбры, величиной с человеческую голову, который стоил целое состояние, просто лежал на деревянной полке рядом с поднятым со дна горшком, в котором, как говорили, нашлось немало старинных золотых дублонов.

Эмбер почтительно кивнула хозяину каюты и опустилась на стул. Какое-то время Тибурон изучал её: спрашивал о жизни, о Среднем ярусе, говорил о всяких незначительных вещах и вспоминал старые добрые времена, но всё это было лишь проверкой. Он прощупывал свою гостью и искал способ пробраться под её броню. Его воздействие было не таким, как у Джарра. Костяной король всегда был груб в своих попытках, так что казалось, будто он ржавым ножом скрёб по панцирю. А вот у Тибурона воздействие было мягче — он, словно дождевая вода, которая ищет путь сквозь камни, листву и ветви, пробирается по капле, и сопротивляться это воде было невероятно трудно. Но всё же Эмбер устояла под натиском, отрешившись от всего, не позволяя эмоциям выбиваться из-под коры безразличия. И когда Тибурон понял, что ему не за что зацепиться, то он отстал. Но Эмбер не могла отделаться от противного ощущения, будто только что побывала в тесных объятьях осьминога.

Поняв, что так он от неё ничего не добьётся, Рыбный король наконец-то перешёл к главному.

− Так что я должна буду сделать? — спросила Эмбер. — Что-то украсть?

− Не-е-ет. Не украсть, − голос Тибурона стал мягким, почти ласковым. — Скорее, даже наоборот. Вернуть украденное.

Он наклонился и достал из стола шкатулку. Тиковое дерево и золотые накладки, изящный замочек…

Дорогая вещица.

Внутри шкатулки оказалось нечто не менее дорогое и удивительное − на бархатной подушечке лежала подвеска очень тонкой работы. Несколько листочков, украшенных россыпью мелких изумрудов и бриллиантов, венчала чёрная каплевидная жемчужина. Очень большая жемчужина, поразительно чистая и ровная. И если приглядеться внимательнее, то в переливах перламутра можно было увидеть, что её густой чернильный цвет состоит из множества искр: фиолетовых, зелёных, багряных…

− Красивая вещь, − произнесла Эмбер, поднимая взгляд на Тибурона.

− Да, очень красивая, − осклабился он и коснулся жемчужины заскорузлым пальцем, выравнивая её на бархате. — Нравится? Хотела бы себе такую?

− Я… я не очень люблю жемчуг, − ответила Эмбер сухо.

Она вспомнила садки с альфидиями. Осклизлые сетки, облепленные водорослями, в которых лежали раковины…

Ей приходилось лазить туда голыми руками, доставая их и принося в специальной корзине к Брухе — ведьме, что жила в одном из мёртвых кораблей. Жуткая старуха была страшнее всего, что приходилось на тот момент видеть Эмбер в жизни. И она не могла даже объяснить, что такого страшного таилось в утробе старого галеона, где она пряталась от солнечного света.

Что она делала там, неизвестно, но обычно на следующее утро корзину с альфидиями приходилось тащить обратно и раскладывать ракушки по садкам.

У Эмбер был нож и специальный топорик, чтобы раскрывать раковины. Острые края и осколки частенько резали руки. Когда жемчужина созревала, её приходилось доставать, выковыривая пальцами из студенистого тела моллюска. И не приведи боги, Тёмные и Светлые, уронить хоть одну жемчужину в море и потерять. Предыдущая девочка-жемчужница лишилась за это пальца.

Даже сейчас от воспоминаний о том времени у Эмбер по спине скользнул холодок.

Нет, она не любит жемчуг.

− Ну, нет, так нет. Заплатить могу и золотом. Золото-то ты, надеюсь, любишь? Хе-хе-хе, золото все любят, глупый вопрос! — усмехнулся Тибурон.

− Я возьму не золотом, − она снова посмотрела Рыбному королю прямо в глаза. — Мне нужно кое-что другое.

− И что же?

− Немного твоего эфира.

Тибурон неторопливо опустился в кресло и откинулся на спинку, скрестив на груди руки. Он некоторое время смотрел на Эмбер, а потом усмехнулся.

− Вон значит как! Ты делаешь успехи, маленькая жемчужница. А я-то думал, ты пришла по доброте душевной, вспомнила старого патрона и уважила его просьбу. Деньжат решила заработать. Ан нет, тебе вот что от меня нужно! Н-да, − он снова усмехнулся, а Эмбер почувствовала липкие щупальца его любопытства, скользящие по её коже. − И попроси у меня это кто-нибудь другой, я бы отправил его за борт на корм рыбам. Но тебе… тебе я дам то, что ты просишь. А взамен ты сделаешь, то, что мне нужно.