Золотая кровь (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 66

Морис взял ещё один листок, приколол его ниже имени Оливии и написал на нём размашисто «Любитель змей».

Виго приложил ложку ко лбу, перевёл взгляд со стены на Мориса и закрыл один глаз.

− Такое чувство, что весь мир сошёл с ума и ополчился на мою семью, − произнёс он задумчиво.

− Да. Пожалуй… Но это ещё не всё. Смотрим дальше. Теперь, собственно, ты…

Морис оторвал бумажку, написал на ней «Сеньор Виго де Агилар» и поместил в ряд с Оливией и доном Алехандро. Пониже приколол ту карточку с буквой «Е» и розой, что осталась сегодня на месте нападения у сената. А потом достал из папки газетные вырезки и повесил их рядом с именем Виго.

− Обо мне уже пишет пресса? — спросил Виго саркастично и прищурил один глаз.

− Пока нет, хотя завтра обязательно напишет. Уверен, нападение не останется без внимания газетчиков, − ответил Морис. — А тут пресса пишет о некоем Эспине*, каком-то местном бунтовщике, который возглавляет подпольное движение за права эйфайров. Он время от времени публикует манифесты, в которых излагает свои требования и угрозы. Я поинтересовался у дона Диего на его счет, и он сказал мне, дословно: «Эспина — чёртов бомбист и та ещё заноза в заднице, вечно угрожает кого-нибудь убить или взорвать! Плюнь на него!» Я оценил его каламбур, но не разделяю его оптимизма. Я потолковал с тем пареньком-газетчиком, пока мы стояли у сената, и он сказал мне, что каждый месяц Эспина публикует манифест, в котором пишет какую-нибудь загадку. И потом то памятник взорвёт, то пустит нечистоты в водонапорную башню на Голубом холме, требуя прав для эйфайров. Людей он пока не убивал, но после того, как дон Алехандро выступил в сенате за принятие закона о резервации, угрозы Эспины стали более серьёзными. И в самом свежем манифесте написано буквально следующее: «Вырвем росток от древа зла, и древо засохнет». Тебя это не наводит ни на какие мысли? Кто тут древо зла, и кто — росток? — спросил Морис, подняв брови.

* espina— (исп.) — шип, колючка, шпилька.

− Ты хочешь сказать, что древо — это мой отец, а росток — это я? — спросил Виго, снова поднося ложку к огню и нахмурившись.

− Думаю, это очевидно, потому что вот, − Морис ткнул пальцем в карточку с буковой «Е» и розой, − это монограмма Эспины и герб его движения «Дети солнца». Это они пытались сегодня тебя убить.

— То есть, − Виго отложил в сторону ложку, встал и подошёл к стене с записками, − кроме эйфайров Эспины, которые хотят убить отца и меня, есть ещё, как минимум, двое врагов, один из которых хочет убить Оливию?

− И есть ещё те, кто хотят завладеть бриллиантом. И есть ещё чупа… Её бы я тоже не стал сбрасывать со счетов. А может, всё это как-то связано.

− И что нам теперь делать? — спросил Виго, повернувшись к Морису.

− Подумать о своей шкуре, гм… пардон, о собственной жизни. Заявить о том, что закон о резервации будет отложен, запереть ворота, не выезжать на общественные мероприятия, о которых знают газетчики, и усилить охрану в доме. Фиесту я бы тоже отменил.

− Ну уж нет. Фиесту мы отменять не будем. Если всё так, как ты говоришь, то врагов нужно уничтожать по одному. Всех их сразу мы просто не осилим, − произнёс Виго, скрестив руки и глядя на стену из записок. − И раз уж у нас расставлены ловушки для любителя бриллиантов, давай позволим им захлопнуться. И надо выяснить историю этого бриллианта, может, он, и правда, дарит бессмертие?

− А ты не боишься, что Эспина может использовать фиесту для того, чтобы нанести новый удар? Представь, что кто-то из эйфайров проберётся в дом во время фиесты и попытается тебя убить? Ты не думал об этом? Подложить змею — это просто цветочки. Раз эйфайр оказался возле здания сената, то он так же легко может оказаться и здесь, — резюмировал Морис, махнув рукой в сторону сада.

— Значит, мы сделаем вид, что испугались его угроз. Пусть он думает, что покушение заставило меня отказаться от планов моего отца, − ответил Виго. — Я завтра сделаю заявление. И если Эспина не дурак, то ему нужны не трупы, а права для эйфайров, и во мне он увидит того, чьими руками можно всё изменить. А у нас будет время, чтобы его поймать. К тому же, видишь это, — Виго указал на листок, который только что принёс Фернандо, — сегодня прибыл пароход с оставшимися частями моего устройства. Завтра оно будет готово, и мы сможем посмотреть на фиесте, кто есть кто на самом деле.

— А вот это совсем другое дело! — Морис довольно потёр руки. — Но раз в доме есть предатели, о том, что это за устройство, никто не должен знать, хефе. Никто. Даже Эмерт.

— Опять ты за своё! Ладно, пусть будет по-твоему, — отмахнулся Виго. Кстати, ты не разглядел лицо бегуна? Может, это кто-то из них? — он указал рукой на стену.

− Нет, не разглядел. Он был очень быстрый. Но, судя по тому, что на голове у него была коппола, это вряд ли напомаженный художник.

− Н-да, дело усложняется, − пробормотал Виго и взглянул на часы.

Эмерт сказал, что, может, успеет вернуться вечером. Было бы неплохо…

Но Эмерт к вечеру не вернулся, и Виго не мог понять, почему его это беспокоит. Он глянул на часы, потом, спустя какое-то время, глянул ещё раз…

Зачем он его отпустил так надолго?

На улице уже смеркалось, и тревога, зародившаяся в душе Виго, была абсолютно иррациональной, но ему казалось, он предчувствует какую-то беду, которая может случиться с его помощником. Морис, который был занят изучением манифестов Эспины в подшивках старых газет, посмотрел на Виго и спросил:

− Ты кого-то ждёшь, хефе?

− Э-э, нет, просто думал, может, Эмерт успеет вернуться сегодня.

Морис продолжал смотреть, как будто задал молчаливый вопрос и ждал ответа, и Виго добавил:

− Я хотел немного позаниматься своим устройством, может, это отвлекло бы голову. И, вообще, что не так?

− Да я молчу. Молчу, − пробормотал Морис, перелистывая страницу газеты.

− Ты как-то очень красноречиво молчишь. Ладно, пора поговорить с Изабель.

Виго проигнорировал изучающий взгляда сыщика и вышел из кабинета.

Может, Морис невзлюбил Эмерта, потому что чувствует в нём соперника? Такое он не раз видел среди слуг. Все они соревнуются друг с другом за внимание хозяина. Наверное, стоит и Морису сделать какой-нибудь подарок, всё-таки сыщик он очень даже неплохой.

Виго вышел на галерею и вдохнул глубоко. Сумерки принесли голове немного облегчения, и только в сердце продолжала нарастать какая-то тревога. Совершенно логически не объяснимая.

Да, его сегодня чуть не убили, но почему его тревожит совершенно не это?

Но что именно его тревожит, Виго понять не мог.

Глава 31. Иные причины и иные способы…

Изабель играла на фортепиано в музыкальной гостиной в той части дома, которую когда-то занимала их мать. Было уже темно, и лишь один маленький ночник горел на подставке позади инструмента, но восходящая луна разбавила сумерки мягкой серой жемчужностью.

Сквозь большие распахнутые двери из сада тянуло прохладой, свежестью и тонким ароматом ночного жасмина. Изабель сидела, склонив голову, медленно перебирая клавиши пальцами, и казалось, мыслями она где-то очень и очень далеко. Музыка лилась плавная и невыразимо грустная, и Виго без труда узнал «Лунную сонату».

Он прислонился плечом к арке и стоял так недвижимо, боясь разрушить очарование момента, слушая и пытаясь понять, что за тоску вкладывает в эту мелодию Изабель. И лишь когда она закончила, позволил себе пошевелиться. Сестра вздрогнула и обернулась.

− Извини, я тебя напугал, − произнёс он, подходя и опускаясь на высокий стул, стоявший у переносного пюпитра.

− Да ничего, − Изабель тряхнула кудрями и улыбнулась.

У неё были голубые глаза и светлая кожа матери. И даже волосам досталось немного её медового блеска, они были каштановыми и чуть вьющимися, совсем не похожими на смоляные локоны брата.

И, глядя на её милое личико, Виго подумал, что Морис на самом деле был неправ. Ну не может это ангельское создание вынашивать планы мести сестре и подбрасывать змей. Он это чувствовал, а чутьё ему никогда не врало.