Баллада об Угнетателе (СИ) - Ра Юрий. Страница 48

— Кроме нас.

— Кроме нас. А с едой начнутся проблемы — беглецы запас зерна не повезут, зато деньги в поясах и кошелях возьмут все что есть.

— Ага, то есть они будут скупать продукты по пути, жратва подорожает, селюки с радостью всё им продадут по такой поре…

— Верно, маркиз. Воякам Иманта нечего будет реквизировать на нужды королевского войска. Пусть воюют голодные.

— Вот же ты жук, Жорж! У тебя во всяком плане внутри второй прячется. Ты, небось, даже до ветру без второго плана не ходишь. Погадить присел — а уже выгода графству.

— Эх, Седерик, не напоминай. Это моя боль.

— Геморрой?

— Нет, душевная боль. Сколько из отхожего места можно пользы извлечь, ты даже не представляешь.

— Это ты про удобрение полей? Слышал уже про твои эксперименты. Говорят, всё дерьмо от коров и лошадей твои крестьяне вывозят на поля. На самом деле с дерьмом урожай выше?

— Выше. Но человеческие отходы для этого не годны. Там другое… Да ладно, всего не охватишь.

— Да, граф, всего не захапаешь. Пусть дерьмо остаётся в земле, мы чего другого себе хапнем. Так ведь? Или просто пошумим и сбежим обратно?

— Сейчас пошумим, это точно. А там видно будет. Вдруг найдём что нужное?

— В Иманте всё ценное и нужное вдоль берега лежит. Основная их статья доходов — море и торговля. Кстати, и сильны они на воде неимоверно, на суше стоят не так прочно, как на море.

— Не сильно поможет им море, когда мы с гор пришли. Хотя чем-то да, кое-в-чём им легче будет. Денег много, начнут наёмников набирать.

— На войну, да наёмников? Это что за войско получится такое, из наёмников? Тьфу, а не войско! Разбегутся при первой возможности перенайма.

— Угу. Но ты же сам сказал, денег у них хватает. Если начать с ними монетой воевать, не одолеем. Мошной задавят, поднимут цену найма, никто из продажных вояк от них не побежит.

— Хм, не подумал. Ну да надеюсь, в этом году не успеют. Я бы слышал, если бы кто большое войско собрал из таких, которые чисто по найму на год воевать согласится. Это не караваны охранять, где достаточно наличие десятка-двух, чтоб никто не пытался ограбить. На войне всё по-настоящему, тут убивают, причём любого могут накрыть. Кто за денарии или даже гроссы согласится жизнь на кон поставить?

— Даже не представляешь, маркиз, сколько таких людей найдется. Но об этом не сейчас. Сейчас нам надо определиться с парламентёрами. Кого пошлём в замок? Как считаешь, маркиз?

— Чтоб не было урону нашей чести, пошлём кого-то не выше барона.

— Если так рассуждать, то Георг не выехал бы на переговоры со мной на том поле.

— Ну да, он тогда нам честь оказал. Но и ты уже был знаменит и овеян славой. А тут какой-то безвестный барон, победивший таракана в честном поединке на своей кухне.

— Наговариваете вы, маркиз, на баронское племя. Не барское это дело — на кухню ходить.

— А сам? Сам-то по всем закоулочкам шаришься порой.

— Порой. Когда челядь уму-разуму учу. Это другое. Ладно, посылай кого сочтешь нужным, я влезать в твои решения не буду. — Седерик аж приосанился, ему приятно, что во многих вопросах я оставляю за ним последнее слово. Пусть я командующий, но он отхватит свой кусок славы и за этот поход. И кусок будет весьма велик. Кто-то даже решит, что победами наше войско обязано только ему. Да и пусть. На самом деле, мне слава Александра Македонского не очень нужна. Он был монархом, мог звездить любым образом, а моя карта послабее. Если Якобу кто-нибудь нашепчет, что с такой славой и популярностью я становлюсь опасен, то… Вот нафига я эту движуху с прославлением себя любимого затевал, о чём думал?

— Как договаривались, обещаем всем жизнь и беспрепятственный выход за сдачу замка?

— Да, Седерик. Без оружия, с собой можно взять только то, что смогут унести на руках.

— Не согласятся без демонстрации намерений.

— Пусть в мой титул добавят Крушителя: граф дер Долинол виконт дер Прист Крушитель. Такой скромный намёк на серьёзные последствия. Или всех погасим. Сначала подожжём, конечно. — Иногда меня не совсем понимают хроноаборигены. Такие случаи происходят всё реже, но случаются. То ли я перестал иновременизмы вворачивать, то ли народ ко мне притёрся.

— Будет сделано! Вы трое, оба ко мне! Ты со штандартом. Доносишь волю графа до владетеля, времени на раздумья дай им пару часов. Хватит для размышлений. А ждать дольше, пока они к осаде подготовятся, нам не с руки.

— Слушаюсь, ваши сиятельства! Приступаем к выполнению! — трое благородных, на которых дер Буль указал пальцем бросились готовиться к своей миссии с сияющими физиономиями. Говорить от имени графа и командующего войска почётно, держать его штандарт, который вымпел, если по-простому выражаться, очень почётно. Нагибать владетельного барона, когда у тебя за душой ни кола, ни двора — бесценно!

Глава 25 Крушители

У меня тоже завелся ливрейный трубач для посольства, если так можно называть бойца с охотничьим рожком. Просто сигнальщиков в войске уже немало, а вот такой весь из себя павлинистый один. Какой-то безземельный шевалье в моём войске, увлекающийся загонной охотой, взял на себя вопрос обучения сигнальщиков подаче и дублированию в бою, как это делается на охоте. Мою премию за инициативность парень, похоже, всю ухнул на платье. Ну и правильно, когда он сможет шикануть в столице, а так здесь и сейчас все видят его необыкновенную крутизну. Так что прямой кандидат на переговоры под стены замка, причём безальтернативный.

— Спорим, откажутся сдаваться? — донеслось откуда-то справа — Ставлю три гульдена против пяти.

— Ищите дурака в другом месте, шевалье! Понятное дело, откажутся. Мол, в Долиноле все под веником выросли, а мы тут серьёзные люди, никого не боимся.

— Давайте другое пари придумаем. Ваше сиятельство, как вы считаете, к вечеру замок будет наш?

— Нет.

— Вот как, вы опасаетесь, что мы его не возьмём? — мои командиры видимо устали от безделья. Но я у них на поводу не пойду.

— Стройте войско к смотру, буду говорить.

— Так точно! — За что люблю настоящих военных, за их страсть к таким вот ритуалам и фразочкам. Ладно я, у меня въелось это давно, еще по молодости. А эти с какого счастья мечтают об уставах? Или так на самом деле легче служится, когда особо задумываться не надо, когда типовые ситуации описаны и вдолблены в головы всех участников? Ладно, некогда размышлять о вывертах психики, надо с народом говорить. Кстати, и за это в числе прочего войско любит своего Угнетателя, за то что я вижу людей даже в простолюдинах.

— Бойцы! Впереди нас ждёт героический штурм вон того замка и неувядаемая слава!

— Урааа!

— Но мы вперед не пойдем. Нам слава без надобности, у нас её завались. Если бы славу можно было жрать ложкой или продать маркитантам, у вас рожи бы уже в шлемы не влезли, верно⁈ — Ржание над строем могло бы пристыдить самых породистых коней из нашей кавалерии. Но кони у нас как на подбор, бессовестные. Хрумкают овёс, положенным им во время боевых действий по усиленному пайку и совершенно не испытывают стыда. Не гвардейские лошади у нас. Они даже на построение на пришли, лошади эти. Не завел я такую дурь, как конное построение, после него потом навоз рядами, вонь и мат пехоты, идущей по этим дурно пахнущим взгорьям.

— Мы останемся в сторонке и будем наблюдать как магические пушки разносят этот приют слабоумия и отваги! А потом добьём всех, кто выжил, вынесем всё, что там есть ценного. Предупреждаю — все ценности в мою казну, провиант в ваш котёл, лошади в упряжь, а бабы… баб мне не надо, они после вас сильно грустные. Не умеете вы с женским полом галантно общаться. Напоминаю про казну: это мои деньги, у меня лучше не воровать! Командиры, разводите баталии согласно расписанию, и чтоб ни одна мышь… Мышей не трогайте, пусть разбегаются. А всё крупнее кролика чтоб в наших руках, в осаде или в обозе. Время сдаваться прошло, наступает время крушить.

Солдат он что любит, он любит командирскую шутку, чтоб кормили и не сильно службой доставали. А на войне он любит артиллерию, если она своя. Самое любимое зрелище — когда пушки перемалывают вражеские позиции, на которых ты не останешься мёртвый. Мои бойцы уже знают, кто главный сберегатель их жизней. Магия, особенно дальнобойная настолько, что вражеская не достаёт до твоего строя — вот кто главный друг и надежда простого бойца.