Она моя зависимость (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна". Страница 23

А потом вспышка. Такая яркая, все время старающаяся ускользнуть как можно дальше, она накрывает с головой.

Из горла вырывается громкий стон.

Все на секунды мутнеет, но вскоре снова приобретает четкие очертания.

Хочу перекатиться на спину, но Андрей не позволяет. Прижимает спиной к своей груди. Я слышу стук его сердца, он настолько громкий, словно оно у нас одно на двоих.

Мы лежим в такой позе нескончаемо долго. Становится прохладно.

Выдыхаю и все же высвобождаюсь из объятий. Подбираю с пола платье и натягиваю его на голое тело.

Минутами позже мы сидим на кухне друг напротив друга.

На столе стоит уже давно остывший кофе.

Разговор не клеится. Тишина окончательно становится неуютной. Разлепляю губы, чтобы сказать хоть что-то, но Андрей опережает:

– Значит, уйдешь… вот так?

– Нет, – качаю головой. – Я всегда буду рядом, если тебе понадобится моя помощь или просто поговорить, ты всегда можешь мне позвонить.

Андрей улыбается уголками губ, но взгляд при этом остается холодным.

– Я отвезу тебя домой. Вещи заберешь в любое удобное время.

Он отталкивается от крышки стола и уходит в спальню.

Крепко обхватываю чашку ладонями, стараясь сдержать всхлип.

Все правильно, я все равно не смогу быть с ним, как раньше. Уже нет. Слишком многое произошло.

Моя мать не готова мириться с этими отношениями. Наш с ней разговор закончился скандалом, у нее прихватило сердце, снова. Пришлось вызвать скорую. Врач сказал, что ее состояние требует госпитализации, но мама отказалась. Она только забрала домой девочек.

Если я выберу Андрея, она мне этого не простит. А я не прощу себе, если с ней что-то случится. Я не могу стать для нее палачом. Ни за что.

Несмотря на то, что Славы больше нет, семья Андрея привнесла в нашу жизнь так много ужаса. Та авария могла закончиться летальным исходом не только для Славика…

Все слишком сложно.

Поднимаю голову, замечая белеющую ярким пятном рубашку Андрея.

Он поправляет часы на запястье и убирает телефон в карман.

Соскальзываю со стула и плетусь к двери.

Андрей привозит меня к подъезду, и по иронии судьбы мы сразу наталкиваемся там на мою мать.

В ее взгляде плещется ненависть. Буквально утром она сказала, что Славик заслужил то, что с ним произошло. Что эта кара была справедливой.

Я не знаю, что справедливо, а что нет… Но никто не заслуживает смерти. Тюрьмы за содеянный поступок – да. Но не смерти.

– Еся, иди домой.

– Я сейчас. Сейчас подойду.

Мы с Андреем уже давно вышли из машины. Стоит друг напротив друга.

Мозгами я понимаю, что он, конкретно он ни в чем не виноват. Но разве теперь это имеет значение? Я уже сделала первый шаг, нет, я прошла уже больше километра. Вряд ли есть шанс вернуться назад.

Смотрю в его глаза и стискиваю зубы.

Мой любимый человек с улыбкой дьявола. Помоги мне, сделай хоть что-то. Прошу тебя.

Андрей скупо улыбается, сжимает мои ледяные пальцы. Мама все это время стоит у подъезда. Наблюдает. Я чувствую ее сверлящий взгляд макушкой.

– Иди, – его голос спокоен. Он и сам поменялся. Словно стал свободнее. Избавился от оков и сожалений. Смотрит ясно. Говорит без эмоций. Абсолютно ровно.

– Прости меня, я слабая, – сдавливаю его ладонь. – Я не могу так, как ты. Я не могу с ней бороться, не могу, – всхлипываю, умоляюще глядя ему в глаза.

Да, я слабая и жалкая. Знаю.

– Еся! – мама опять подает голос, и я послушно иду к ней.

На пальцах еще чувствуется тепло его рук. Оглядываюсь, хочу снова поймать его взгляд, но Андрей садится в машину. Я провожаю глазами лишь его спину.

16

– Мы, кажется, договорились.

Мама открывает дверь в квартиру и сразу пропускает меня вперед, словно, не сделай она этого, – я сбегу.

Стягиваю с плеч куртку. Ловлю ее взгляд. Она не повышает голоса, но каждое движение пропитано недовольством. Разочарованием…

– Договаривались, – киваю и шагаю на кухню. Ставлю чайник, чтобы просто занять руки. Избежать того неловкого молчания, что повисает в глубине квартиры.

Достаю из холодильника яблоко, режу его на тонкие дольки, спиной ощущая мамино пристальное внимание.

– Хорошо, – отвечает, словно опомнившись. – Ужин разогрей.

– Разогрею, – вторю ее словам и ставлю сковородку на плиту.

Пока я вожусь с едой, квартира наполняется голосами. Девчонки что-то бурно обсуждают. К счастью, все обошлось, их здоровью больше ничего не угрожает.

Раскладываю мясо по тарелкам, второпях режу салат. Телефон, который я бросила на подоконник, издает сигнал. Протягиваю руку, чтобы прочесть упавшее сообщение. Оно оказывается от Леськи. Она беспокоится. Все это время Олеся – единственная, кто меня поддерживает. Андрей не в счет. У нас с ним другая ситуация.

– Идите ужинать, – повышаю голос и сажусь за стол. Ем я быстро. Можно сказать, проглатываю не жуя, потому что хочу скорее уйти к себе. Закрыться на замок и от души нареветься.

Кажется, за последние дни я только и делаю, что плачу. Никак не могу собраться и взять себя в руки. Не получается. Не выходит…

– Ты куда-то спешишь? – мама бросает на меня суровый взгляд, и я отрицательно мотаю головой.

Чуть крепче сжимаю вилку и опускаю глаза в тарелку. Начинаю тщательно пережевывать. Жрать это гадкое мясо и тихо ненавидеть женщину, которая сидит напротив меня. Она словно не понимает, что мне тошно и без ее замечаний.

Мне больно, плохо. Но она каждым взглядом, каждым словом будто намеренно старается сделать еще хуже.

Внутри поднимается бунт. Волновые потоки злости, которые я изо всех сил сдерживаю. Только вот надолго ли меня хватит?

Отодвигаю от себя тарелку и поднимаюсь со стула.

– Спасибо, было вкусно. Мне нужно подготовиться к семинару, – отрезаю без права на возражения.

К себе иду уверенным, твердым шагом, хотя так и хочется перейти на бег.

Закрывшись в комнате, припадаю затылком к двери и стекаю на пол. Упираюсь ногами в стоящий у стены стул и смотрю в окно.

На улице успело стемнеть. Перевожу взгляд на сжатый в руках смартфон и сразу вспоминаю об Андрее. Хотя разве я прекращала о нем думать? Нет.

Я эгоистичная, безвольная тряпка.

Как я вообще могла разорвать эти отношения? Зачем говорила ему все эти вещи? Кому от этого стало лучше? Что за гадкий порыв?

Смахиваю слезу и долго пялюсь на нашу совместную фотку с отдыха. Внутри что-то сводит, и я медленно начинаю задыхаться. Воздух становится тяжелым, сгущается. Каждый вдох превращается в настоящую пытку.

Задерживаю дыхание, пытаясь сглотнуть вставший в горле ком. Закрываю глаза, считаю про себя до десяти. Нужно успокоиться. Я просто перенервничала. Просто перенервничала.

Выпускаю из себя воздух тоненькой струйкой через вытянутые трубочкой губы и чувствую облегчение.

Оглядываюсь по сторонам. Я не жила в этой комнате больше полугода, но, несмотря на это, даже здесь все напоминает о нем. Боже, я разглядываю стул, на котором он сидел в свой единственный долгий визит сюда, и представляю, что он до сих пор здесь…

Ни к какому семинару, естественно, не готовлюсь, хоть и нужно. Нет сил.

С трудом доползаю до кровати, но и уснуть тоже не могу. Постепенно за окном светлеет. Я встречаю рассвет во вчерашнем платье, в слезах, лежа на кровати.

В университет иду пешком. Хочу проветриться или хотя бы немного проснуться. По дороге выпиваю два стакана кофе, а перед тем как свернуть к воротам, еще раз припудриваю лицо, на котором сегодня просто тонны консилера.

– Еся!

Бережная взмахивает рукой. Она только-только вышла из машины.

– Ты почему не позвонила? Я бы тебя забра… боже, – улыбка моментально слетает с ее пухлых губ, – ты, – Леся всхлипывает, – моя девочка.

Думаю, она без слов прочла все по моему несвежему лицу. И никакая косметика не помогла.

– Иди сюда.

Чувствую крепкие объятия подруги и тонкий аромат цветочных духов.