Косплей Сергея Юркина. Сакура-ян (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич. Страница 68

«Это просто из-за неуважения». — приходит в голову мысль. — «Они всегда ставят мои интересы на последнее место. Считают, — двужильный и вытяну любые их 'косяки»? Только во сколько мне это обойдётся, — даже не задумываются. Впрочем, как и все остальные здесь. Сначала я должен сделать как они считают правильным, ну а после, — могу насладиться остатками своих времени и сил. Какая необходимость терпеть подобное отношение? Из-за желания поступать правильно и быть простой, доброй душой? Как АйЮ ? Ха! Вот уж точно нет! «Простодушные приходят последними». На объедки…

Монахиня передо мной, похоже, обеспокоившись моим бездействием, поднимает голову. Наши глаза встречаются и меня накрывает чувство дежавю. Выражение лица у женщины почти такое же как у парня, которого я встретил перед сдачей сунын. Вот чёрт! Какого с ней происходит?

Не задумываясь, делаю шаг вперёд и кладу руку на плечо аджуме.

— Бхикшу,- говорю я. — Научись отпускать всё, что боишься потерять. Страх — это путь к Темной стороне. Страх ведет к гневу. Гнев ведет к ненависти. Ненависть ведет к страданию.

Секунду аджума осмысливает мои слова и выражение её глаз разительно меняется. С удивлённого оно становится преисполненным негодования. Чувствую под своей ладонью как мышцы её тела напряглись, став жёсткими. Слышу рядом несколько удивлённых возгласов монахинь. Ещё несколько секунд неприятной напряжённости как вдруг «моя аджума» делает глубокий вдох-выдох, расслабляясь.

— Только так. — киваю я, поняв, что за шарлатанство мне в морду не дадут. — Страх потери — это путь к Темной стороне. Запомни.

— Да, бодхисаттваяна. — произносит бхикшу. — Я услышала твои слова. Благодарю тебя за мудрость.

Киваю и убираю руку с её плеча. Делаю шаг назад.

— Пожалуйста, уважаемые бхикшу, поднимите ваши взгляды. — прошу я всех монахинь, и так смотрящих на меня во все глаза.

Зная уже, что конкретно искать, неспешно направляюсь вдоль строя, вглядываясь в глаза каждой.

«Откуда вдруг во мне мудрость мастера Йоды?» — шагая, слегка озадаченно думаю я. — « Бхикшу ведь не джедай? Или слова прозвучали не для неё , а для меня? Снова подсознание шутки шутит?»

Пройдя вдоль первой линии строя и, не наткнувшись на что-либо, выглядевшее как аномалия, перехожу ко второму ряду, затем к третьему. У самого края нахожу ещё одну женщину с «неправильными» глазами. Останавливаюсь. Несколько секунд молчу, разглядывая «пациентку».

— То, кем мы являемся, не определяется тем, что мы имеем. — тоже установив с аджумой физический контакт через прикосновение, уверяю я, думая при этом о своих исчезнувших деньгах. — Мнение окружающих не должно нас беспокоить. Нужно хорошо делать своё дело и всё наладится.

— Да, бодхисаттваяна. — предварительно помолчав, так же, как и первая моя собеседница, отвечает очередная визави. — Я услышала твои слова. Благодарю за мудрость.

Покивав в ответ, произношу сакраментальное: Да пребудет с тобою сила!

Поскольку монахини закончились, разворачиваюсь и неспешно иду к началу, — к тому месту, с которого начал обход. Оттуда обращаюсь к женщинам с завершающим словом.

— В жизни все мы принимаем решения. — говорю я, повторяя услышанное в каком-то фильме. — Большинство их столь же просты, как и выбор того, что надеть. Но некоторые поступки будут влиять на ход нашей жизни в течение долгих лет. Иногда поставленные нами цели приводят нас к счастью. Порою, их достижение вызывает чувство вины и сожаления. Но урок всегда должен быть усвоен, независимо от годности собранных плодов нашего урожая. Да пребудет с вами сила, бхикшу!

Сложив перед собою ладони, мои слушательницы склоняют головы, показывая согласие пребывать вместе с силой, о которой, подозреваю, они сегодня слышат в первый раз. Низко кланяюсь им в ответ.

* * *

— Смотри, смотри, — шепчет СунОк в этот момент на ухо маме. — Бхикшу опять кланяются! Тонсен им говорит, а они все её слушают!

— Так далеко и ничего не разобрать. — с сожалением отвечает мама. — Теперь понятно, почему ЮнМи такая невнимательная. Она повторяла свои слова, стараясь не забыть.

— Тонсен ничего не забывает. — убеждённо возражает СунОк. — У неё идеальная память. Запоминает всё с первого раза.

* * *

В это время, недалеко от них, тоже из-за ограды, только с возвышения, Икута-сан с пристальным вниманием наблюдает за общением Агдан и монахинь.

* * *

Повернувшись спиной к строю монахинь, вижу их настоятельницу Сон ХеКи, а рядом с ней, — начальницу Анян, госпожу НаБом. Стоят, разглядывают меня. Наверное, решили посмотреть, какое представление я устрою, ну и заодно проконтролировать, если вдруг начну чудить. Кстати, а не задать ли вопрос настоятельнице? Когда ещё выпадет случай её увидеть?

Приняв решение, подхожу, вежливо кланяюсь.

— Прошу прощения, если не вовремя. — разогнувшись, говорю я «матушке». — Но мне нужна ваша мудрость, госпожа. У меня недавно возник вопрос, на который не нахожу ответа. Могу я задать его вам?

— Конечно, ЮнМи. — с доброй улыбкой кивают мне. — Если будет в моих силах, конечно, я отвечу.

— Скажите, — прошу я, покосившись на явно «греющую уши» НаБом. — Почему близкие люди причиняют боль?

— Потому, что люди несовершенны. — чуть вздохнув, говорит ХеКи. — Иногда мы причиняем боль тому, кого любим. Но это не значит, что мы перестали их любить.

— Мне не нравится подобная концепция. — обдумав услышанное, честно признаюсь я. — Люди никогда не станут совершенными. А значит, — мы навсегда обречены бродить по одному и тому же дерьму. Так?

Смотрю на Сон ХеКи в ожидании ответа. Краем глаза замечаю, как приподнимаются брови НаБом после грубого слова, прозвучавшего во всеуслышание.

— Движение вверх не быстро, ЮнМи.

— Понятно. Дожить шансов нет. — саркастически произношу я и заявляю претензию. — У вас не существует однозначных ответов на конкретные вопросы, уважаемая госпожа. Всё с оговорками. А понимание нужно здесь и сейчас. Какой смысл в ожидании? Пока дождёшься, ответ может быть уже не нужен.

Сон ХеКи наклоняет голову в знак возможности подобной ситуации.

— Извините за потраченное ваше время. — говорю ей. — Больше не стану вас беспокоить вопросами. Видимо, в храме Пэннён время идёт медленнее чем в Сеуле, но я живу здесь, а не там.

Настоятельница неожиданно неспешно кланяется мне. Типа, — «как скажешь»? Или, — «плевать хотела на твой отказ от моих проповедей»? Ну и ладно! Проживу без чужой «мудрости». Своим умом обойдусь!

* * *

— С ней всё в порядке? — придвинувшись к настоятельнице, с озабоченным видом осведомляется НаБом, глядя при этом вслед удаляющейся ЮнМи.

— Кажется, она расстроена.

— Это не помешает её участию в празднике?

— Возможно, — нет. Но может и да.

— Действительно, — никакой конкретики.

— Что вас тревожит, госпожа самчанин?

— Девочка задаёт неожиданные вопросы. Но прежде всего меня беспокоит то, как она разговаривала с монахинями.

— Из всех, стоявших перед нею, — говорит Сон ХеКи, повернувшись к НаБом. — ЮнМи выбрала для разговора лишь двух. Тех, в чьих жизнях были очень горькие моменты, которые они никак не могут принять и отпустить.

— Так вы думаете, — она действительно… — наклонившись к Сон ХеКи, спрашивает НаБом, — того?

— О чём вы?

— Бодхисаттва?

— Нет. Она бодхисаттваяна, — идущая по пути. А с пути можно сбиться…

НаБом, подумав, понимающе кивает.

(несколько позже)

Госпожа НаБом, как руководитель учреждения, выступает со сцены с праздничной речью. Поздравила всех, кто её слышит, — «с замечательным 'семейным праздником», напомнила о непреходящих человеческих ценностях. Таких, как любовь к близким, тепло и уют дома, верность и поддержка родных рук.