Дань (СИ) - Райская Ольга. Страница 39
- О, моя госпожа, я думала, вы уже до вечера не проснетесь, - обрадовалась, сидящая на низкой скамеечке рядом с кроватью, Сувда.
- Я долго спала? – сонно спросила служанку Эйлин.
- Как вам сказать? – улыбнулась та. – Скоро гонг к обеду пробьет, а вы еще и позавтракать не успели. Прикажете накрывать?
- Неужели к обеду? – изумилась княжна. Никогда она не позволяла себе валяться в постели так долго. – Конечно, пусть накрывают, а ты поможешь мне умыться.
Низкий столик, покрытый расшитым полотном, сегодня заполняли не мужчины. Около него суетились две саинарки почтенного возраста, выкладывая из объемных корзин снедь. Этих женщин Эйлин не видела ни среди служанок Санрай, ни в услужении ундир, но Сувда вела себя спокойно. Она мурлыкала под нос какую-то песенку, наполняя большой медный кувшин чистой водой.
- Давайте умываться, моя эмегтэй, - позвала служанка, когда закончила приготовления.
Женщины к тому моменту исчезли, и Эйлин все же спросила:
- Ты их знаешь?
- Не волнуйтесь, госпожа. Хан лично их из жен лучших сотников своих выбирал, - заверила ее Сувда.
Через несколько минут одетая в чистое платье, умытая стараниями служанки и аккуратно причесанная княжна села за столик и изумилась количеству блюд.
- Нам вдвоем столько ни за что не съесть, - прошептала она.
- Ох, вам одной, - усмехнулась служанка. – Я у дядьки Октая так вчера напраздновалась, что неделю теперь есть не захочу, а вы завтракайте. Говорите мне, что вам подать?
Сувда трещала без умолку, а Эйлин слушала ее с улыбкой, лишь изредка указывая забинтованной рукой, какое блюдо ей хотелось бы попробовать.
- А изобилие понятно, - продолжила ее помощница. – Каждая хозяйка очага хочет ханской эмегтэй угодить, да подмаслить. Вдруг через дружбу с вами их мужьям расположение Хана перепадет. Наивные, конечно…
- Почему ты так считаешь? – подначила девушку Эйлин.
- Наш Хан справедливый, на лесть и подарки не купится. У него все по свершениям, по справедливости, за это и любят его все воины от простых ратников до самих нукеров, - ответила Сувда и тут же спохватилась. – Я же вам самое интересное и не рассказала!
Княжна уже давно наелась и теперь тихонечко отпивала ягодный отвар из серебряного стаканчика. Она не могла отвести глаз от девушки, служанка словно светилась изнутри и все время улыбалась. Счастье красит человека, с этим не поспоришь.
- Так что же произошло? – тихо спросила Эйлин.
- Уж я того не знаю, как наш Хан рассылал гонцов, тут, думаю, без высших сил не обошлось, но жениха для Санрай нашли. Зажиточного, конечно, но почти не бывающего в Аршаиме мужичка. Сегодня же ее и отправили. А сама она всю ночь провыла, кляня вас последними словами, все утро ревела, как тарбаган, и даже из телеги ее всхлипы слышали все.
- Ой, как нехорошо получилось, - вздохнула Эйлин. – Нужно было бы ей на прощание сказать что-то хорошее…
- Ага, так она и дала вам сказать! – не унималась Сувда. – Отругала бы мерзкими словами.
- Все же все ее неприятности с моим появлением начались, - возразила княжна. – Значит, и моей вины доля есть.
- Еще до вашего появления Хан не знал, куда деться от этой слезливой коровы. Санрай из богатого рода, и даже двое ханских нукеров ей родня, но ни один за нее не вступился, чтобы не навлечь на себя гнев Хана, не напоминать ему о позоре великом. У саинарцев предательство – преступление хуже воровства и убийства, - тараторила девушка, не в силах остановиться.
- Жаль ее, - вздохнула Эйлин.
- Жаль… Да она глупая гусыня, - скривилась служанка. – А ведь красивая, могла бы еще долго Хану Кайсару служить, да постель греть.
Сувда не заметила, как изменилась в лице Эйлин. Синие глаза заволокло грустью, и княжна отвернулась, чтобы никому не показывать своих переживаний. Спас ее окрик постового, что охранял ханский гэр:
- Лекарь Тарус к Сайхан Эмегтэй! – известил он.
Старичок сейчас был как нельзя кстати.
- Сувда, если не будешь завтракать, убери со стола, а лепешки и фрукты положи в корзину. Я хочу после проведать Малышку, - попросила Эйлин.
Если служанка и заметит в ней некие перемены, то сочтет, что эмегтэй просто боится перевязки. Это княжну очень устраивало.
- Ну как ты сегодня, лапушка моя? – спросил старичок. – Боли не беспокоили? Давай-ка тряпицы размотаем, да посмотрим, как там обстоят дела…
Эйлин почти не слушала доктора, она думала о том, насколько быстро Кайсар находит утешение в другой женщине. Вот и ее он забудет почти сразу, как Эйлин уедет, а она станет помнить о нем всю жизнь в родной Калише, в тишине вдовьего домика, который обещал ей выстроить брат по возвращении. Любовь, словно бабочка однодневка, помахала прекрасными крыльями, и нет ее, умерла.
- Что? – переспросила она, когда поняла, что мудрый Тарус чем-то интересуется.
- Не туго, голубушка, спрашиваю… - улыбнулся старичок.
- Нет, все хорошо, - заверила его княжна, и для убедительности пошевелила руками.
- Вот и хорошо, вот и славно… - заворчал Тарус. – Ранки поджили, завтра бинты сниму, а под ветром, наполненным ароматом диких трав, вся твоя хвороба вмиг пройдет. Ты мне вот что скажи…
Лекарь поманил ее пальцем, и княжна была вынуждена к нему склониться.
- Требуется ли тебе бальзам от потертостей и мозолей в тайных женских местечках? – спросил старичок.
- Н-нет, - поспешно выпалила Эйлин, испытывая такое смущение, от которого не ведала, куда и спрятаться. Щеки горели, будто огнем.
- Ты не спеши, подумай хорошенько, - продолжал вгонять ее в краску Тарус. – Оно ведь как, перед лекарем, как перед высшими силами все искренностью рассыпаются, будь то сам Хан или последний бедняк из дальнего стойбища. А Кайсара я с детства наблюдаю. Знаю, что Мать Всех Степей не обидела его мужественностью, оттого тебя и спрашиваю. Нужен бальзам-то мой?
Старичок хитро прищурился.
- Нет, спасибо, - прошептала Эйлин. – Со мной все хорошо.
- Вот и ладно. Ну, зови, ежели нужда в старом Тарусе возникнет.
Он ушел, а Эйлин еще некоторое время никак не могла отдышаться. Еще и Сувда не давала расслабиться.
- О чем вам так тихо говорил лекарь? Случилось чего? – допытывалась служанка.
Княжна не хотела ее обижать, но и про бальзам рассказывать не собиралась.
- Да так, ни о чем, руки мои обсудили, - ответила она.
- Руки, значит, - по-доброму усмехнулась девушка. Было заметно, что Сувда ей не поверила, но и не обиделась.
- Ты сложила лепешки и фрукты? – уточнила Эйлин, поднимаясь с кровати.
- Ждут-дожидаются, - кивнула служанка.
- Тогда идем.
***
- Какие дорогие гостьи к нам пожаловали! – встретил девушек с улыбкой дядька Октай.
Он был снова одет в полинялую рубаху и потертые, видавшие виды кожаные штаны, словно и не приближал его к себе князь, но теплота, которую всегда излучал этот человек, никуда не делась, она была прежней.
- Приветствую ханского нукера, - улыбнулась ему в ответ княжна.
Октай смутился, осмотрел себя и потупился.
- А, вы про это, госпожа моя, - откликнулся он. – Так лошадкам все равно, кто за ними ухаживает: старый ратник Октай или нукер в халате с ханского плеча, а дорогую одежку пачкать в конюшне все же жалко.
- Еще раз поблагодарить вас хотела, - сказала Эйлин. – Если бы не вы… Спасибо вам, и низкий мой поклон.
Княжна действительно поклонилась в ноги бывшему ратнику, и у всех, кто наблюдал эту картину глаза стали на порядок больше, а челюсти отвисли вниз.
- Что вы… Что вы, Сайхан Эмегтэй, - громко и взволнованно зашептал Октай, бросаясь к Эйлин, чтобы поднять ее. – Виданное ли дело вам спину гнуть… А благодарности я и не ждал, потому что кто, как не вы, достойны жизни.
Сувда тут же оказалась по другую руку княжны.
- Дядька дело говорит, - авторитетно заявила она.
- Ну, ступайте, Сайхан Эмегтэй, - по-доброму прищурился ратник. – Заждалась вас каурая, только вздыхает украдкой – это верный знак.