Чужой (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич. Страница 4

Ших-щих… Ших-ших…

А здесь, действительно, — уютно. И безопасно. Даже не хочется наружу. Там столько идиотов…

Ших-щих… Ших-ших…

Но просидеть до конца жизни за четырьмя стенами не получится. Честно говоря, — жаль. Но нужно отомстить и у меня ещё дом на Чеджу не куплен…

Ших-щих… Ших-ших…

А кому мстить? Кто мои враги? Да все! Даже СунОк! Только мама и Мульча — свои…

Юн-Миии-иии!!!

Внезапный пронзительный крик в благолепной тишине садика заставляет меня вздрогнуть от неожиданности. Резко оборачиваюсь и вижу СунОк у начала дорожки.

Блин! Сеструха припёрлась!

Скинув движением плеча висевшую на нём большую ярко-красную сумку на землю, онни, с повторным воплем «Юн-Миии-иии!!!», бросается ко мне, распахнув объятья.

Блин!!

* * *

Юн-Миии-иии!!

Чуть не сбив с ног, СунОк налетает на ЮнМи, хватает её в охапку, и начинает кружить, радостно крича: ЮнМи, ты живая!! Я знала, что ты — живая! Это всё неправда, что говорили! Ты не такая! Ты — молодец! Я тебя — люблю!

Запыхавшись, СунОк останавливается и, не выпуская ЮнМи из объятий, удивлённо смотрит на сердито набычившуюся сестру.

— А я тебя — нет! — заявляет та.

— Чего, — «нет»? — не поняв, ещё больше удивляется СунОк.

— Не люблю! Я тебя, — не люблю!

— Почему? — озадаченно спрашивает онни.

— Помнишь, что ты мне сказала⁈

— Что? — подумав две секунды, отвечает СунОк.

— Ты сказала — «лучше бы ты умерла»!

СунОк думает ещё две секунды.

— Не могла я такого заявить. — уверенно говорит она. — Ты что⁈ С ума сошла⁈

— Как это — «не могла» ⁈ — возмущённо восклицает ЮнМи. — Могла! Я точно это помню!

СунОк молчит, держа сестру в объятиях.

— Чего⁈ — спустя полминуты спрашивает уже ЮнМи, глядя на онни, выдыхающую на морозном воздухе клубы пара.

— ЮнМи. — проникновенно произносит в ответ та. — Скажи, — как ты добралась до храма Пэннён без проездного, без денег… И так, что тебя ни одна камера при этом не засекла? А?

ЮнМи задумывается.

— Не помню. — спустя какое-то время признаётся она.

— Я тоже не помню про те слова, о которых ты говоришь. Не одна ты можешь забыть…

Теперь ЮнМи озадаченно смотрит на сестру.

— Если я была слишком строга с тобой, то, пожалуйста, — прости меня. — просит та. — За короткое время на всю нашу семью обрушилось много невзгод. Мне нужно было быть сильной. Я старалась, но у меня не получилось. Извини.

— И ты поэтому непрерывно квасила? — уточняет ЮнМи.

— Давай, обсудим это позже. — предлагают ей. — Мама опять в больнице. Если она обнимет тебя, то ей точно станет легче. Я приехала за тобой. Привезла одежду.

— Что значит — «опять»? — удивляется ЮнМи.

— После твоего вчерашнего звонка, у неё поднялось давление из-за спазма сосудов. Это уже не первый раз за последние дни. Ей нельзя волноваться, ты же знаешь. А она очень переживала, когда ты исчезла.

— У меня были причины.

— У всех есть причины. У меня в сумке одежда для тебя. Быстро переодевайся и поедем! Такси ждёт. Я его не отпускала. И переноску для Мульчи я тоже взяла.

Приваливаясь к ногам сестёр и обвивая их хвостом в процессе своего движения, Мульча делает «круг одобрения».

(несколько позже)

Едем с онни в такси. Таксист, сначала напрягшийся при виде Мульчи в переноске, сейчас успокоился, резонно решив, что в храме тодук-коянъи, наверняка, очистилась от всякой скверны. СунОк влезла на заднее сиденье, втащила меня следом, и теперь сидит, прижимая к себе рукою. Видимо, чтобы ЮнМи «не потерялась». Молчим, обоюдно не желая разговаривать при посторонних.

Сдаётся мне, что онни лукавит, рассказывая про амнезию. Брешет. Всё она помнит. Но червячок обиды внутри меня стал совсем ма-ааленьким и уже не чёрным, а прозрачно-серым. Уменьшаться он начал в тот миг, когда я увидел, как СунОк искренне мне обрадовалась. Это было честно, без капли фальши. Всё-таки, когда не нужно думать о будущем и об «уровнях человеческих», она меня любит.

А сказала она или нет… Мало ли кто кому чего умудряется «брякнуть по-запаре»? Бывает. Сам тоже не всегда за языком слежу. Как прозвучало в какой-то дораме, — «Утомительные, но неизбежные отношения, которые длятся всю жизнь. Это семья». Будем жить дальше…

Плотнее прижимаюсь к СунОк. На душе ощущение защищённости и чувство, что всё будет хорошо.

(вечер того же дня)

Отложив планшет в сторону, лежу спиною на тёплом полу. Днём, увидев меня и СунОк вместе в больнице, мама сразу «выздоровела» и со словами — "С чего это я должна в больнице прохлаждаться, если у меня дочка так исхудала? - решила ехать домой. Отговорить её не получилось, а с местных врачей поддержки в таких вопросах — никакой. Они не заставляют «под страхом смерти» следовать своим рекомендациям. Ну не хочет больной лечиться, — его дело. Главное, чтобы он деньги заплатил за первичный приём и анализы, после чего может творить с собою всё, что пожелает. Поэтому, сегодняшним вечером, в доме — всё, как в старые добрые времена. Все дома, обжираловка и посиделки у телевизора. Мама готовит, никак не удаётся её остановить. Похоже, решила, — раз ЮнМи похудела, то нужно откармливать. СунОк пошла ей помогать, а я захотел узнать о событиях, случившихся за время моего отсутствия. Вот, «читнул слегка», теперь лежу, обдумываю свои дальнейшие действия.

Читать начал с содержимого чатов, примерно с того момента, когда в них решили, что я всё, — «того». Ну что можно сказать об их «содержимом»? Есть примета, — мол, если человека «похоронили», а он оказался жив, то жизнь его будет тянуться после этого не меньше, чем до ста лет. Я, конечно, не против задуть сто свечек на именинном торте. Только вот — приметы приметами, однако в комментариях столько народа на говно исходит, что общая масса негативных эманаций может запросто перешибить любые самые верные знаки судьбы. С чего этим хейтерам было совершенно не лень настрочить столько гадостей?

Впрочем, тайна сия относится к жанру «истина где-то рядом», и пытаться узнать эту «истину» заканчивается всегда плохо. Агент Малдер вместе со Скалли не раз это демонстрировали, да и сам недавно на своей шкуре проверил.

Поэтому — комментарии с высерами больных на всю голову ублюдков читать бросил, принялся изучать информационную продукцию, выпущенную корейскими СМИ. Узнал немало интересного. Оказывается, пока я ловил свою «слетевшую крышу», — заграница меня не забыла. Наград всяких поприсуждала. В Стэйплс-центре решили, что мною была создана «Лучшая современная классическая композиция», а любители научно-фантастического жанра пришли к заключению, что я написал отличную штуку. В результате — я теперь лауреат премии «Грэмми» и лауреат премии «Хьюго». И, если исходить из содержимого статей местных СМИ, то данный факт — совершеннейшее гнусное коварство с точки зрения корейских аборигенов. Ибо разрушает их миропредставление, в котором «тот, кто тяжело и много не работает, — тот ничего не получает». А тут «левой ногой» написали повесть, правой рукой наиграли мелодию — и такой результат! Забавен ещё тот факт, что никогда прежде их страна не получала столь высоких мировых наград, а награждённая, — возьми да сдохни. И, по всем признакам, случилось это вследствие усилий «благодарных соотечественников», затравивших её «вусмерть». Ржака полная.

«Так вам и надо, придурки!» — с удовлетворением думаю я, прокручивая в голове последнее из прочитанных журналистских расследований на тему — «кто на ком стоял и почему от этого не виноват в том, что она утопилась?». В статье был представлен «независимый трёхсторонний взгляд». Рассказано, как «Министерство культуры с туризмом», «переводит стрелки» на армию и «FANEntertainment». Армия же утверждает, что передала полномочия по «сопровождению» Агдан министерству и агентству. А в «FAN» просто тупо «отмораживаются», говоря, — вообще ничего не знаем, поскольку давным-давно указали ей на дверь. В итоге журналист задаётся вопросом — что же это такое творится, и кто должен взять на себя ответственность за страдания «таланта всея Кореи»?'