Кай - Анжело Алекс. Страница 60

– Это проявление моего доверия. Поверь, я мало кому являюсь в таком виде. Лишь тем, кому искренне доверяю. А для богов это такая редкость, – поделился он и вновь рассмеялся, сверкая золотыми глазами.

– Зачем ты пришел?

– А ты как думаешь? – сказал Соманн. – Поддержать друга, естественно.

– В смерти?

– Что? Нет, конечно! – Сеятель расхохотался, а после, подавшись к нему, завораживающим тоном произнес: – Хотя… Ты ведь правда умер! Умер несколько минут назад! Ты не почувствовал, когда погиб, верно? И не от рук Йенни, а от магии существа, что пронзила твое тело. Кажется, он был в образе медведя…

– Откуда ты?.. – начал Кай, но Соманн его перебил:

– Йенни ведь узколоба. Она плохо чувствует силу и управляется с ней, как кузнец с молотом. Я пришел засвидетельствовать твое возрождение! Возрадуйся!

Кай потер переносицу, пытаясь осмыслить случившееся.

– Но нам надо спешить. Есть сущность помимо меня, желающая перемолвиться с тобой словечком. – Он приблизился еще на несколько шагов и, будто делясь секретом, продолжил: – А я совсем не могу ему противостоять.

Соманн с безумной улыбкой на устах кинул один из своих золотых цветов, который внезапно оказался в его руке. Стебель пролетел стремительно, и бутон, коснувшись Кая, растворился в его груди.

– И да, жду на свой день рождения, Кай! – весело крикнул Песочник, рассеиваясь перед его глазами.

Кая выбросило из одного сновидения в другое. Он очнулся лежащим на лиловой траве на берегу слепящего своей гладью озера – оно выглядело практически полной копией Хальштеттера. Кай ощутил, как грудь крепко сжимает, словно кто-то просунул руку сквозь его ребра и с силой сдавил сердце. А когда хватка исчезла, оно забилось с удвоенной силой.

На груди Кая лежала тонкая рука, которую он не почувствовал сразу. Это была Йенни. Она находилась здесь с ним, а ее ладонь покоилась в точности над сердцем.

– Что случилось? – прошептал Кай, поморщившись от собственного скрипучего голоса.

На другой стороне озера виднелась гора, точь-в-точь как та, на подножии которой стоял замок Груб. Впрочем, и он тоже там имелся, только сейчас в его архитектуре преобладали готические нотки. Он стал выше, величественнее и разросся. По сравнению с ним настоящий замок выглядел слишком просто.

Солнце светило бледно-желтым, слегка переливаясь перламутром и местами переходя в слабый лиловый оттенок. Вид был неземной. Кай все же засомневался, что до сих пор способен дышать. Но потребность дышать и мерный стук сердца настаивали на том, что он еще не умер.

– Что для тебя люди, Кай? – раздался шепот, тонкие пальцы коснулись его щеки, поднялись выше, касаясь ныне коротких волос, которые слегка задевали уши.

– Семья, – вымолвил он.

– А что для тебя значу я? – Дева Льда оставалась бесстрастна, как никогда.

– Все, – вымолвил он. С Йенни он чувствовал не просто родство. Когда она была рядом, он видел больший смысл в своей жизни. Совершенно не понимая этого, она восполняла в нем то, что заполнить сам Кай был не в состоянии. – Вот только вы не Йенни, верно? Кто вы? – Голос его опустился до низких угрожающих ноток.

Он протянул руку, коснулся лица, что пребывало в ледяной форме. И ощутил, что может поглотить это существо. Сделать частью себя. Все естество Кая возжелало этого, на мгновение все его существование сосредоточилось на этой жажде, словно та была с ним всегда, с младенчества и по сей день. Она вспыхнула в Кае и оказалась слишком внезапной и яркой, чтобы ее можно было потушить. Сколько всего он сможет сделать, забрав эту силу…

Кай отдернул руку, чувствуя, как пульсирует кожа на пальцах.

– Мне этого не надо. Я перестану быть собой, если возьму это, – хрипло проговорил он самому себе пересохшими губами.

В ледяных глазах «не-Йенни» неожиданно мелькнуло глубокое понимание. Оно относилось не к конкретному моменту, а к сущности Кая, его мыслям, чаяниям и противоречиям. Он ощутил это. А еще он понял, что его слова были верны.

– Что это за место?

– Карман. Измерение Зеркала разума.

– Ваше измерение?

Ответом стало молчание. Кай приподнялся на локтях, осмотревшись.

Вокруг царил однообразный пейзаж, но насыщенный яркими цветами – желтый плавно перетекал в турмалиновый, рождая много иных оттенков. Даже кора деревьев, торчавших то тут, то там выше по склону, была иной, словно все в этом месте облили краской. Не масляной, а скорее акварельной. Именно такими порой Кай видел снега под своими ногами, когда лучи солнца ласкали белую поверхность.

Кай вновь перевел взор к озеру и наконец осознал, что перед ним Зеркало Разума. Его невозможно было не узнать. Огромное озеро, может, чуть меньше Хальштеттера. Но вовсе не размер являлся главным отличием, а тонкие кусочки льда, медленно дрейфующие на его поверхности. Кай не заметил их сразу и разглядел лишь теперь.

Они сверкали, как кристаллы. Внутри них чувствовалась сила.

«Вечность, могущество и мудрость», – пронеслись в его голове слова, отозвавшиеся едва слышным эхом и нарастающей музыкой – пением вод, гор и зимы. В этот миг суетливость мира отступила. Словно нити, опутывавшие его руки и ноги, обрубили, заставив их обмякнуть в руках тех, кто их держал.

Кай инстинктивно вцепился в кольцо на груди. Сжал с таким упрямством, что ободок и звенья цепи до боли впились в кожу. Он лихорадочно дышал, смотря на побелевшие костяшки руки. Кай вдруг понял, что дешевое украшение на шее являлось единственной вещью, которая осталась у него после земной жизни.

– Не все нити надо обрывать. – Он резко отвернулся от зеркала. Его гладь влияла на него, будто гипнотизировала. – Не обо всех стоит забывать.

Еще сильнее стиснув кулак, Кай словно ухватился за несколько нитей. Все они были одного цвета – красного. Прикосновение к ним принесло ему щемящую боль в груди, нарастающую тоску и светлую радость от совместных воспоминаний с людьми, которые были с ним рядом всю жизнь. Он был готов существовать с ними, готов был пронести через вечность в своем сердце.

Внутренняя борьба завершилась. Свой выбор Кай отстоял.

– Можешь пожалеть, – покачало головой существо.

– Кто-то должен помнить. И это часть меня. Нельзя забывать себя. – В этот момент Кай наконец осознал, что все же получит ответ на вопрос, мучивший его всю жизнь.

– Почему я? – спросил он.

– Задатки. Ты подходил. Люди редко подходят.

– Задатки для чего?

Облик Йенни стал размываться на глазах. Кай больше не мог сказать ни слова. Земля под ним пришла в движение – он проваливался в трясину.

– Чтобы стать тем, кем стал, – раздалось эхом, и он рухнул вниз, будто земля за мгновение обратилась в глубокий омут. А в его голове тихо прозвучало: «Необходима воля, которую не сломит вечность, нужны принципы и чувства, что не переменятся под давлением веков».

Вокруг была тьма.

«Не-Йенни» падала следом за ним, прямо на глазах превращаясь в Герду.

Белые волосы становились рыжими, кожа розовела, и на щеках рассыпались веснушки.

– Кто ты, Кай? – положив ладонь ему на грудь, спросила она.

Ее глаза все еще оставались холодны, как лед на озере.

Кай и сам задавался этим вопросом.

«Человек? Нет, больше нет».

– Я не знаю. – Кай соврал. Он уже догадывался, но уверен не был.

– Кто ты, Кай?!

– Я не знаю!

– КТО. ТЫ?! – Существо раз за разом ударяло его в грудь, пока не заболели ребра. В следующую секунду он упал в свежий снег. Спину пронзила боль, а воздух покинул легкие. Вокруг воцарилась зимняя тишина.

«Герда» стояла рядом с ним.

Из снега вдруг стали вырастать розы, подчиняясь ярости, что охватила сердце Кая.

– Позволь задать мне свой вопрос.

Существо склонило голову, давая согласие. Лицо, принадлежащее подруге, выглядело отстраненно.

– Чего же ты желаешь от меня?

Герда вдруг стала уменьшаться, а когда метаморфоза завершилась, перед ним стояла маленькая девочка.