Если бы не ты (СИ) - Верцун Дарья. Страница 27

— Ты, деточка, не волнуйся. Со мной правда всё нормально, только вот дети мои… Борька с Веркой… совсем уж считают меня старой да немощной, — тётя Тома прерывисто вздохнула. — Уж не знаю, как тебе это сказать. Настаивают они, в общем, чтобы я к ним переезжала да немедля. Дескать, и присмотр мне, и нескучно. Да только ж говорю — мне и с Евочкой-то нескучно. И вечером чаю попьём, и поговорим по душам, и помощь мне по дому. И ей-то со мной не тревожно. В общем, слушать отказы мои не хотят. Планируют меня к себе забирать, а квартиру продать уговаривают, чтоб подспорье мне какое-то денежное было… А я ж то понимаю, что пойти тебе здесь больше некуда. И как быть теперь не знаю…

Тётя Тома была не на шутку взволнована и рассказывала о своих семейных перипетиях, чуть не плача. Я же, пребывая в немалом замешательстве, с холодящей в сердце дрожью сознавала, что тётя Тома права, и я при таком раскладе действительно оставалась без крыши над головой. Но я ведь не могла, не имела права, идти семье тёти Томы наперекор. Старушка и так здорово помогла мне в своё время, и теперь моим долгом было сделать так, чтобы она ни в коем случае не чувствовала себя виноватой в сложившейся ситуации.

— Тётя Тома, единственное, что я могу сделать — это искренне поблагодарить Вас за то, что не отвернулись от меня…

— Да что же ты такое говоришь. Как бы я могла?

Прошлёпав босиком в гостиную, я упала на диван и подогнув ноги под себя, устало провела ладонью по лицу.

— Я думаю, что Вера с Борей правы. У детей Вам будет лучше. И проще. И веселее, — как можно более бодро сказала я. — Там Ваши внуки. Представляете, сколько времени Вы сможете уделить им?

Убедив тётю Тому, что она не должна жертвовать личным комфортом ради меня, я, не теряя времени, стала думать, как лучше поступить в данных обстоятельствах. Села за компьютер и на весь вечер выпала из жизни, выискивая подходящий вариант жилья для съёма. Вся загвоздка была в том, что квартиры в районе салона, в котором я работала, стоили дорого. Я не могла себе позволить платить за аренду однушки с ремонтом времён 90-х почти всю зарплату. А жильё подешевле находилось слишком далеко. Нужно добираться до метро только минут двадцать, и ехать на подземке несколько станций. То есть, на дорогу туда и обратно у меня уходило бы почти два часа. И всё бы ничего, если бы не мои фобии и комплексы, из-за которых качество жизнедеятельности значительно падало. Дорога из салона до квартиры тёти Томы занимала всего пять минут, и я всегда успевала прибежать домой до темноты. Когда же я представляла, что мне приходится добираться с работы по темну, с силой подавленная дрожь страха пробивалась наружу вновь.

«Не стоит падать духом», — сказала я себе. Встав из-за стола, я замаячила по комнате, ища выход из создавшегося положения. Я была уверена, что кто ищет, тот всегда найдёт. Просто теперь мне требовалось немного больше времени, и удача обязательно должна была мне улыбнуться.

Спустя какое-то время безрезультатных метаний на меня снизошла самая правильная мысль. Попросить на работе ещё неделю отгула, чтобы за это время найти подходящую квартиру.

Простодушно думая, что Элеонора Руслановна, хозяйка салона, радушно предоставит мне лишнюю неделю отпуска, я набрала её номер. Выслушала шефиня меня внимательно, да только это не означало, что она спокойно приняла мою просьбу. К концу моего монолога в трубке слышалось недовольное покашливание.

— Ева, — голос Элеоноры Руслановны неприятно черканул слух, — я и так была благосклонной по отношению к твоей ситуации. Мать заболела — я поняла. Потом похороны — я тоже вошла в твоё положение. Но это уже всё слишком, извини меня! Уже неделю на твоё место просится мастер, а я ей отказываю. Я теряю прибыль и клиентов, — она придержала многозначительную паузу, которая должна была сработать, как спусковой крючок для осмысления и принятия мной правильного решения. — Так что делай выводы. Или выходи на работу в среду утром, или рассчитывайся.

В среду утром… Сегодня был вечер понедельника. Чемодан мой был собран только наполовину, и куча недоделанной работы — в доме. Почему я не хотела доверять зачистку маминого имущества Марку? Не знаю… Возможно, занимаясь этим лично, я так прощалась с мамой и просила у неё прощения за то, что меня не было рядом эти три года. За то, что беда со мной так здорово подорвала её здоровье, что не приехала на её последний день рождения… Это была моя дань памяти маме. Я просто не могла оставить всё незаконченным и свалить обратно. Ещё и туда, где мне больше негде было жить.

— Я не успею приехать к среде, — сквозь ком в горле проговорила я, понимая, что моя работа в этом салоне закончилась. И мои планы по отъезду из родного дурдома были окончательно сломаны.

— Тогда прощай, Ева. Как сможешь приехать, зайдёшь за трудовой, — сказала Элеонора Руслановна, и, немного помолчав, смягчилась в тоне. — Без обид.

— Без обид, — кивнула я, но Элеонора уже меня не слышала.

Меня била мелкая дрожь. Теперь у меня не было работы, не было жилья. Мне некуда было возвращаться. Отложив телефон, я судорожным движением смахнула слезу, стекавшую по щеке. Что творится в моей жизни? Почему? Почему, чёрт?! Почему всё идёт псу под хвост? Снова! Охваченная злостью, я резко встала с дивана и с размаху швырнула плюшевую подушку в стену, вымещая на ней всю досаду и злобу, подымавшуюся внутри груди. Не давая рыданиям вырваться из груди, зашвырнула и вторую. Пролетев правее намеченного, она снесла стеклянную вазу с тумбы под окном, и та с треском разбилась о деревянный пол.

— Когда вся моя жизнь обвалилась заново, а? — кому я задавала этот вопрос? Вселенной, вновь подбросившей мне череду неприятных случайностей? Миру, который меня не принял? Или… самой себе?

«Мы сами кузнецы своего счастья», — говорила Света. «Иногда конец определённого этапа в жизни — это лишь повод перейти к следующему этапу. С каждым разом эти этапы будут лучше и лучше. Выше. Как ступени, по которым ты поднимаешься до самой вершины. Высоту определяем мы сами», — тоже её слова. Иногда Света выражалась устоявшимися поговорками и заумными фразами, любила употреблять в своих словах метафору и заумные афоризмы, которые иногда было трудно понять. Но в памяти её слова всплывали при каждом подходящем случае, и тогда-то и доходил их смысл. Как просто иногда было всю ответственность свалить на судьбу, на мир, который продолжает жить даже в тот момент, когда твои все планы катятся к чёрту. Свалить свои неудачи на кого угодно. Но не на себя.

Всё ещё тяжело дыша, я стояла посреди разгромленной комнаты, и суетливо озиралась. Это впервые я выместила свой гнев. Впервые я взорвалась. Привыкшая обычно скрывать своё разочарование и досаду Ева, сорвалась. И… чувствовала себя лучше. Сердце всё ещё неистово колотилось в груди, но боль отступала. Недолго думая, я ринулась на кухню, открыла шкафчик с посудой и, взяв в руки первую попавшуюся тарелку, замахнулась и саданула её о пол:

— Пошла… — тарелка звонко разлетелась в дребезги, и я схватила вторую: — эта… — дзынь! Вторая разбилась, и я схватила третью: — чёрная полоса… — дзынь-хрясь! — в задницу!

Да! Именно в задницу! Прости, мама, я помню о твоём запрете на плохие слова, но терпение моё рвануло. Ты хотела, чтобы я жила здесь, считала, что именно тут я смогу приобрести душевный покой? Отлично! Похоже, момент настал…

Пошла эта чёрная полоса в задницу. Белую я притяну к себе за уши. По крайней мере постараюсь. Просто я пока не знаю, как это сделать.

Глава 19

Когда-то Света сказала мне, что, чтобы негативные эмоции покинули человека, их нужно вывести наружу. Видимо, именно это со мной и произошло. Дойдя до точки кипения, мой негатив, как та лава в проснувшемся вулкане, стал извергаться, освобождая меня от переизбытка обжигающих, губительных эмоций. На смену ему стала постепенно приходить решительность. Мне надоело загонять себя в угол. В конце концов, в юности я часто пользовалась выражением: «Всё, что происходит — к лучшему», почему бы не попытаться сейчас выудить из этих событий что-то положительное? Изнасилование, конечно, к положительному не отнесёшь, но… это опыт. Это мой жизненный опыт, который я уже несколько лет пытаюсь отвергнуть, вместо того, чтобы принять и двигаться дальше. А что, если попробовать с ним примириться?