Команда бесстрашных бойцов - Володихин Дмитрий Михайлович. Страница 18
Гвоздь молчал.
– Эй, старик, ты слышишь меня?
Ноль внимания.
Тэйки помахала у Гвоздя перед носом рукой. Щелкнула пальцами. Он даже не пошевелился. Генерал похлопал его по плечу, потом взял за локоть и хорошенько встряхнул. Никакого результата.
Гвоздь сидел и бессмысленно пялился в противоположную стену. Даниной команде оставалось в молчании ждать, пока он не отомрет.
– Может, шарахнуть его чем-нибудь мягким и пушистым по башке? – предложила Тэйки, но это ни у кого не вызвало энтузиазма.
Даня сказал невпопад:
– Раньше ему требовалось чуть-чуть...
Гвоздь мотнул головой и потер глаза.
– Очухался, драгоценный, – удовлетворенно заметила Тэйки. Она всерьез боялась, что ее предложение насчет шарахнуть по башке кто-нибудь поддержит.
– Как долго я... – тут Гвоздь огляделся с виноватым и обескураженным видом; ему не сразу удалось подобрать подходящее слово, – ...отсутствовал?
– Не слишком долго. Ничего особенно! – сердобольно ответила Катя.
– Да! Вообще ерунда, секундное дело! – фальшиво подвякнула Тэйки.
Даня угрюмо молчал. Немо отвернулся.
– Я... ужасно устаю в последнее время. Сплю на ходу. Понимаете?
У Кати в детстве была собака, умевшая делать ужасно виноватую морду, когда кто-то ловил ее на шкодном деле. Гвоздь улыбался точь-в-точь как та псина в стесненных обстоятельствах. Кате захотелось подойти и погладить его, утешить. Волна жалости затопила ее сердце.
– ...Угу, – буркнул генерал. – Старик, что ты последнее помнишь?
– «Давай-ка о деле перетрём»...
– Отлично. Вот и приступим. Во-первых, – начал Даня, не давая Гвоздю опомниться, а Кате распустить нюни, – наше Убежище накрылось. Утром нам некуда будет возвращаться.
– Чт-то, совсем?
– Совсемей некуда!
Тэйки нервно рассмеялась.
– Гвоздь, – продолжил генерал, – мы можем у тебя пожить какое-то время? Пока не найдем себе новое место.
Тэйки добавила:
– Ты не бойся, мы будем как шелковые. Даже я. Прощай разгульная молодость!
Она опустилась на корточки, взяла Гвоздя за руку и прижалась к ней щекой.
– Гвоздушка, пожа-алуйста...
Хозяин апартаментов опустил взгляд.
– Ребята, – тихо сказал он, – живите тут хоть вечно. Можете вселиться прямо сейчас.
Это было как гром среди ясного неба. Никогда Гвоздь не искал компании. Любой компании он предпочитал одиночество, и даже с женщинами заводил знакомство изредка: только, по его словам, «под давлением проклятой плоти».
Катя и Тэйки дружно разинули рты. Вот так фокус!
Даня не дал им закидать Гвоздя вопросами, а самому генералу причина сговорчивости старого приятеля и без того была понятна. Он просто велел своей команде заняться перетаскиванием барахла из машин в «счастливые двадцатые». Когда Гвоздь заблокировал все линии защиты, а троица отправилась за вещами, разговор продолжился.
– Во-вторых, старик, у нас сегодня очень особенное дело. Заранее рассказывать не стану, все подробности – завтра, когда мы вернемся. Суть заключается в том, что нам придется попереть против гоблинского мага. Или даже нескольких.
Гвоздь присвистнул.
– Решили организовать клуб самоубийц? Развлечься нечем, кроме суицида?
– Смысла этого поганого слова я, старик, не знаю. Но ты меня не разозлишь, и, значит, я тебе ничего не выболтаю. Ты пойми: объяснять долго, а времени нет! Совсем. Давай без этих твоих психологических игрушек.
– Чего ты хочешь от меня, Даня?
– Представь себе: на нас смотрит их маг. Не в упор, а издалека, и видит он команду только магическим зрением.
– Представил.
– Ты можешь нас сделать чуть-чуть невидимыми, чуть-чуть магами, да и просто... чуть-чуть больше. Не четыре, а, скажем, двадцать четыре.
Гвоздь ответил моментально:
– Без вопросов. Заглянем-ка в арсенал, Даня. Я знаю, в моем арсенале ты испытываешь катарсис...
– Про катарсис тоже не знаю. Если это какой-нибудь зверский вид оргазма, то ты прав.
Дверь в арсенальную комнату запиралась на полдюжины замков, и защищена такими смертоубийственными хитростями, о которых лучше ничего не знать, если не хочешь заработать несварение желудка. У Дани мелькнула мысль, что гоблины, наверное, не так берегут последнее Мертвое Сердце своего народа, как Гвоздь – заветный оружейный чулан... Наконец, арсенал согласился их впустить.
Тэйки как раз в этот момент вошла в «счастливые двадцатые» с мешком продуктов, превосходившим ее тело по весу раза в полтора. Она хряпнула мешок на пол и прислушалась к беседе генерала и мастера, еле слышно доносившейся из-за приоткрытой двери.
– Невидимость – не проблема. Забирай пять медальонов, а заклинание-включатель твои ребята давно знают наизусть. Медальоны работают в течение сорока – сорока пяти минут. После этого они превратятся в мусор.
– А машины? Их нельзя сделать невидимыми?
– Ну ты, брат, сказанул! Для этого вам надо было прийти сюда дня два назад, а лучше бы все четыре... Э, Даня, положи на место.
– Что положить?
– Гребень Почесухи, вот что.
– Я думал, ты не видишь.
– Я и не видел. Просто все твои, малолетний ворюга, ухватки мне сто лет как известны, а куда ты руку сунешь, я спинным мозгом чувствую.
– Все, старик, все. Кладу.
– Прекрасно. А теперь вытащи из кармана фотогранату, которая лежала рядом.
Железо звякнуло о железо.
А еще Тэйки показалось, будто она слышит зубовный скрежет: Даня любил оружие больше всего на свете. И уж подавно больше гадкой Катьки...
Вздохнув, Тэйки полезла наверх, за новой порцией грузчицкой работы. Генерал не сказал ни единого слова, способного выдать истинный смысл его плана. Проговорился же Митяй про план? Очень даже проговорился. Но, судя по тёркам Дани с Гвоздем, ничего особенного не ожидается.
Как только Тэйки ушла, генерал попросил мастера:
– А теперь закрой, пожалуйста, дверь поплотнее.
И тот дверь закрыл.
– Один вопрос не по делу, Гвоздь.
– Хоть десять.
– Я знаю, не в твоих правилах рассказывать, кто к тебе и зачем приходит, чем расплачивается, о чём болтает...
– Целей буду.
– Тогда вот как мы поступим... Я думаю, вчера и сегодня у тебя побывали многие. Больше народу, чем обычно. И все молчат, почему и зачем. Даже я молчу, извини, Гвоздь, это важно. Все потом узнаешь... Мне не важно, зачем они приходили. Мне важно, кто не пришел. Поэтому я перечислю те команды, от кого к тебе должны были отрядить... гостей. А ты просто кивни, понимаешь – ничего не говори, просто кивни! – когда я назову команду... ну...
– От которой были гости.
– Верно.
– Называй, ты, я вижу, в курсе, так что не вижу особых сложностей. Я, кстати, тоже в курсе.
Даня посмотрел на него очень серьезно и очень нехорошо.
– Рытова проболталась, дура, кошка трепаная?
Гвоздь, улыбаясь, кивнул.
– Команда Митяя... Команда Сопли... Команда Хряка... Команда Рытовой... Стиратели... Команда Кикиморы... Команда Хана... Команда Махова... Бешеные коты... Команда Рожкова... Бастион... Команда Восканяна...
Гвоздь кивнул еще девять раз.
– Неплохо. Лучше, чем я думал. Соплю я понимаю, он малышню свою пожалел. Хан – дерьмо, на его слово никто положиться не может. Изо всех нас он один – дерьмо. А Кикимора... что – Кикимора? У нее в команде всего-то один человек, кроме нее самой. Да она и не говорила наверняка, что полезет...
Гвоздь, послушав генерала, задал вопрос, беспокоивший его весь вечер:
– Парень... допустим, я кое-что знаю. Но меня не так-то легко найти, а найдя, не так-то легко взять, ну а взяв, надо еще пришкварить по полной программе, чтобы развязать язык... Ты в остальных-то уверен? В той же Рытовой, например? Может, тебя уже ждут?
Даня улыбнулся широко, открыто, по-доброму и очень доверительно:
– Каждый знает маленький кусочек всей головоломки. Все знаю только я. А я – вот он, здесь, никто меня не взял и не пришкварил.
– Ты вообще-то понимаешь, какую кашу заварил? Десять команд! Каган решит, что вы хотите повторить сорок третий год... Я был тут в сорок третьем, Даня, и как жив остался, до сих пор не пойму. А потом... все как-то устоялось. В общем, ты суешь палку в гадюшник. Даже если все получится, жди ответного удара.