Amore mio Юля Котова (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe". Страница 14

— Ага, и велела убираться, — озадаченно пробормотала я.

— Идём.

— Куда?

— Не будем же мы мокнуть тут. Я тоже забронировал комнату. Судя по карте, здесь недалеко. Оставим шмотки и там решим, что делать.

Он вопросительно смотрел на меня в ожидании ответа.

— Ладно, — решительно проговорила.

Ну держитесь, синьора Корелли, я на сайте такой отзыв напишу, вовек не отмоетесь!

Мы обогнули дом, прошли через сквер и, преодолев просто бесконечную галерею, оказались во дворе дома, напоминавшего тот, куда меня так и не впустили. Он был двухэтажный, но вдвое меньше предыдущего. Коричневая черепичная крыша и бледно-рыжие разграфиченные в нескольких местах стены, четыре вытянутых окна в обрамлении ставень тусклого синего оттенка сверху и столько же внизу. Здесь не было никакого забора, и Бредин, оставив чемодан на тротуаре, поднялся по ступеням к входной двери. Он позвонил, и через минуту на пороге дома нарисовалась бабуля, древняя, как и сам город. Чего нельзя было сказать о ее прикиде: белая туника с надписью «The Blonde Salad»^[6] и фиолетовые леггинсы. Довольно радикальный наряд для столетней. Седые вьющиеся волосы она собрала черным ободком со стразами, дополнив свой look помадой в тон леггинсов. Видок, конечно, был отпадным, но, по крайней мере, эта бабуля нам улыбалась, а не спускала собак, как предыдущая хозяйка квартиры.

— Belle, (Красивые), — заявила она скрипучим голосом, указав пальцем на мои ноги.

— Что она говорит? — спросил Бредин, повернувшись ко мне.

— Ей понравились мои ботинки, — ответила я.

— Vieni dentro (Входите), — проговорила бабуля и жестом пригласила войти.

Внутри царила атмосфера старины, но было чисто и уютно, даже пахло чем-то вкусненьким. Бабуля завела нас в небольшую гостиную и взмахом руки велела усаживаться на цветастый диван с резной спинкой, который, подобно хозяйке, производил впечатление антиквариата. Я осторожно села на краешек дивана, боясь, что тот рухнет от старости. Бредин, видимо, не испытывал подобных опасений и просто плюхнулся рядом.

Вандал! Что с него взять?

— Siete sposati? (Вы молодожены?) — сказала бабуля. — La persuasion era per un posto (Уговор был на одно место).

Мы с Брединым переглянулись, и я пожала плечами, намекая, что понятия не имею, какого ей от нас надо. Часть слов была мне знакома, но, хрен бы знал, что они обозначали все вместе.

— Hai bisogno di due stanze? (Вам нужно две комнаты?) — снисходительным тоном проговорила старушка.

— S, s! — радостно завопила я, когда до меня дошел смысл фразы, — due stanze! — и осеклась, сообразив, что снова рискую заполучить в соседи Бредина.

С другой стороны, терпела же я его соседство восемнадцать лет. Подумаешь, ещё месяц! Лучше уж Бредин, чем… какой-нибудь… Алонсо.

— Una stanza per… lui (Одна комната для него), — я указала пальцем на Бредина, — e una… per me (и одна для меня), — медленно проговорила, сделав явный прогресс в итальянском.

— Good, — заявила бабуля, продемонстрировав свои навыки в английском, и развела в стороны сжатые кулаки с отведенными указательными пальцами.

Что это ещё за пальчиковая гимнастика?

— Do you speak English? — с надеждой спросила ее.

— No, no, no! — запротестовала бабуля. — Ho avuto un americano… in sessanta secondi (Был у меня американец… в шестьдесят втором), — мечтательно уставилась в потолок, помахивая за ухом сомкнутыми пальцами ладони. — Ma abbiamo parlato un po (Но мы мало говорили)… Ah!.. Qual era luomo!.. un peccato che fosse sposato… Come si scoperto (Ах, какой был мужчина! Жаль, что женатый. Как выяснилось).

Я нервно сглотнула и взглянула на Бредина. Тот с кривой улыбкой смотрел на меня, почесывая пальцем нос.

— Не смотри так, — покачал головой, — я вообще без понятия, что она говорит. Но твой итальянский, Котова… я в полном восторге. Скажи еще что-нибудь.

И только я собралась сказать ему что-нибудь, как бабуля поднялась из кресла, весьма резво для своих девяноста девяти с половиной, и произнесла:

— Mi chiamo Sylvia (Меня зовут Сильвия).

Сильвия? И все? А что насчет отчества?

Мне как-то не комильфо было звать по имени бабулю, которой мой дед в сыновья годился, если не во внуки.

Я тоже встала, как и Бредин.

— Sylvia, — повторила она и приложила ладонь к груди.

Сильвия, так Сильвия. Кто знает, какие у меня будут закидоны в старости?

— Юлия, — я повторила ее жест. — А это… — указала рукой на Бредина, — Роман.

Тот снова ухмылялся, оценив всю эпичность момента. Ещё бы! Ведь я впервые назвала его по имени.

— Romeo, — кивнула она. — Bene…stronzo. Non vero, Julia? (Хорош… засранец. Не так ли, Юлия?) — и заговорщицки мне подмигнула.

Глава 8. Alma Mater, или двенадцать часов из жизни студиозусов

Из короткой экскурсии по дому я узнала, что на втором этаже апартаментов бабули Сильвии располагались три спальни и совмещённый санузел. В одной из спален обитала сама хозяйка, а две прочие — двери которых смотрели друг на друга, она сдавала студентам, туристам и командировочным. Вот в эти две спальни нас с Брединым и поселили. Мы снова были соседями, совсем как дома.

Мне досталась просторная комната со стенами, выкрашенными в белый цвет, значительную часть которой занимала огромная двуспальная кровать и минимум старинной мебели — комод и шкаф из тёмного дерева. На одной из стен, напротив кровати, висел целый иконостас в виде чёрно-белых фотографий, где были запечатлены фрагменты из жизни одной итальянской семьи: младенцы в пеленках, дети постарше, взрослые и старики. Со многих снимков загадочно улыбалась одна и та же женщина: высокая, стройная, с темной копной густых вьющихся волос. И что-то мне подсказывало, что это была никто иная, как сама бабуля Сильвия лет пятьдесят тому назад.

Миниатюрное потемневшее от времени изображение Мадонны подчеркивало обстановку аскетизма и дух старины. Отодвинув занавеску единственного окна, я наткнулась взглядом на стену точно такого же дома.

М-да, ни сада, ни фонтана…

Глаз радовал, разве что, ящик с цветами, стоящий на карнизе окна напротив. Зато и цены у бабули Сильвии были очень демократичные, почти в два с половиной раза дешевле того, что просила синьора Корелли за свое «пристанище для настоящих романтиков». И я уже потирала ручки в предвкушении шопинга, который теперь могла позволить себе, воспользовавшись столь ощутимой разницей в цене.

Покончив с разбором чемодана и прихватив полотенце, заботливо оставленное на кровати хозяйкой, я отправилась принять душ перед ужином, который нам обещала Сильвия. Следов других жителей здесь не наблюдалось, что меня немного озадачило. Ну не могла же эта старая женщина управляться одна со своим двухэтажным хозяйством?

Но настоящий шок я испытала, когда оказалась в ванной комнате. Пусть и не сразу…

Во-первых, здесь не было никакого душа. От слова вообще! Древняя, как мир, бледно-желтая ванна на львиных ножках стояла прямо посреди просторного помещения, а напротив нее располагалось окно, выходившее на знакомый задний фасад соседнего дома.

Второе. Занавеска на окне из полупрозрачной темно-синей ткани наводила на мысли, что бабуля Сильвия была совсем не против того, чтобы за ней подглядывали в то время, когда она принимала ванну.

Вот старая распутница! И ведь никак не сдвинуть эту чертову ванну!

«Стоп. А почему тут только один вентиль?» — подумала я, сидя в ванне на корточках абсолютно голой, опасаясь, как бы с улицы меня не увидели.

Не знаю, на что ещё я надеялась, когда коснулась вентиля причудливой формы. На чудо, наверное. Но чуда не случилось. Из крана боязливо показалась тонкая темно-рыжая струйка. Я снова покрутила вентиль, напор стал сильнее, а от следов ржавчины в воде через несколько секунд не осталось и следа. И все бы ничего, если бы вода не была адски холодной, просто ледяной!