Курс русской истории (Лекции XXXIII—LXI) - Ключевский Василий Осипович. Страница 31

Так мы ответили на один из поставленных вопросов — о местных органах управления с неместными ведомствами. Другого вопроса — о сословном характере местных учреждений — коснемся в следующем чтении.

ЛЕКЦИЯ XL

Управление и общество. Дробность и сословный характер местного самоуправления. Неудача всесословного начала. Необходимость объединения местных учреждений. Земские соборы. Сказание о соборе 1550 г. Разбор сказания. Состав соборов 1566 и 1598 гг. Служилые и торгово-промышленные люди в их составе. Земской собор и земля. Значение соборного представителя. Порядок соборных совещаний. Значение соборного крестоцелования. Связь соборов с местными мирами. Происхождение и значение земских соборов. Мысль о всеземском соборе. Московское государство в конце XVI в.

Дробность местного управления

Изучив управление губное, земское и верное, попытаемся теперь представить себе, как сформировалось общество в рамках этих новых учреждений. Эти учреждения, как мы видели, имели двойственный характер: они были местные по источнику, из которого органы местного самоуправления, выборные люди, получали свои полномочия; но они не были местными по свойству дел, какие ведали эти выборные местных земских миров, — дел общегосударственных, приказных, а не местных земских. Как местные учреждения по происхождению своего личного состава, они еще более прежнего раздробили местное управление, и притом как в территориальном, так и в ведомственном отношении. Уезд в Московском государстве и прежде не был вполне цельной административной единицей: управление сельских волостей было слабо связано с управлением городских наместников, власть которых, и то не везде, простиралась на весь уезд только по важнейшим уголовным делам. Теперь местные земские миры, сельские и городские, со своими излюбленными старостами и верными головами совсем обособились друг от друга, разбившись на мелкие земские единицы, посады, волости, станы, слободы и отдельные села с деревнями, не имея объединяющего органа в уезде. Только два управления, губное и дворянское, во главе которых стояли представители местных служилых миров — губные старосты и городовые приказчики, были соединены в крупные округа, имели средоточие в уездном городе. Впрочем, и это было не везде: в Рязанском уезде служилые люди были разбиты на 4 общества, по станам, а в Новгородском было 10 губных округов с особыми губными старостами в половинах каждой пятины. Эта территориальная дробность местного управления соединялась еще с его ведомственной сложностью. В нем действовали рядом 4 ведомства: губное, церковное, простиравшееся и на мирян, состоявших на службе при церковных учреждениях или живших на церковных землях, служилое дворянское и земское в собственном смысле, к которому принадлежало все тяглое население, жившее в городах и селах на землях казенных, дворцовых и частновладельческих, не церковных. Притом и земское ведомство разветвлялось на три особых управления: судебное, хозяйственное и верное. Хозяйственные дела тяглых городских и волостных обществ по раскладке и сбору казенных податей и отбыванию повинностей, по распоряжению общественными землями вели старинные земские старосты, сотские и десятские. Они продолжали действовать и при новых судебных учреждениях царя Ивана: Судебник 1550 г. определительно отличает их от старост и целовальников, «которые у наместников и у волостелей и у их тиунов в суде сидят».

Его сословный характер

Все эти ведомства, за исключением губного, носили сословный характер. Земским старостам и целовальникам подведомы были собственно земские, тяглые люди и тяглые земли; церковные и служилые землевладельцы зависели от них или, точнее, соприкасались с ними только по своим землям, населенным тяглыми людьми, или по дворам на тяглой городской земле, если льготные грамоты не освобождали их от участия в земском поземельном тягле: это была зависимость поземельная, а не личная или сословная. Между тем в законодательстве царя Ивана по устройству местного управления и помимо всесословных губных учреждений сказывалось стремление установить связь между разными ведомствами и тем поддержать совместную общественную деятельность обособлявшихся классов. По постановлению Стоглавого собора в суде архиерейских бояр по делам гражданским и некоторым уголовным — о боях и грабежах — должны были заседать рядом с поповскими старостами, благочинными, и земские старосты с целовальниками и с земским дьяком. Подобно тому в 1556 г. предписано было в Новгородской земле всем сословиям — духовенству, служилым людям и крестьянам — для сбора казенных податей выбрать из каждой пятины по одному служилому человеку и по три, по четыре человека из лучших людей других классов да из сельских погостов по человеку и этим «выборным старостам» под присягой и под страхом имущественного взыскания собирать всякие казенные подати. Такая организация казенных сборов была очень похожа на устройство губной полиции. Но направление государственного строительства не благоприятствовало проведению всесословного начала в местное управление. Совершалась разверстка государственных повинностей между общественными классами; она смыкала подвижные, изменчивые гражданские состояния в плотные государственные союзы, обязанные служить потребностям и интересам государства, а не нуждам местных обществ. Государство искало в земле не только материальных средств для деятельности, но и самих деятелей, ответственных органов местного управления. Поставка таких органов тоже пала на местные общества, как особая повинность, для исполнения которой приведен был в действие выборный механизм. Из классов, разделенных своими особыми интересами и обязанностями, трудно было образовать цельное земство с дружной совместной деятельностью. Управление обыкновенно устрояется в большем или меньшем соответствии с составом общества и его отношением к государству. В Московском государстве общество делилось на сословные группы по роду тягостей, возложенных на него государством: и местное самоуправление, став орудием централизации, распадалось на сословные ведомства. Такая дробность — главный недостаток местных учреждений XVI в. Она устанавливала очень неудобное отношение местного управления к центральному. Ничем не объединяемые на месте, разобщенные сословные миры не находили средоточия и в правительственном центре. Выборные местные власти, все эти губные старосты, городовые приказчики, излюбленные судьи, земские старосты и верные головы, непосредственно обращались по своим делам в московские приказы, и притом в разные, по роду дел или по территориальному распорядку приказных ведомств. Этот недостаток единства отчасти восполнялся политическим органом, который возник в тесной связи с местными учреждениями XVI в. и в котором центральное правительство встречалось с представителями местных обществ.

Земские соборы

Этому органу в нашей литературе усвоено название земского собора, а в памятниках XVII в. он называется иногда «советом всея земли». До конца XVI в. земский собор созывали четыре раза: в 1550, 1566, 1584 и 1598 гг. Надобно рассказать, при каких обстоятельствах и в каком составе созывались эти собрания, чтобы понять их характер и значение.

Сказание о соборе 1550 г

Первый собор был созван Иваном IV в пору крайнего правительственного возбуждения царя. Венчание на царство с принятием царского титула, женитьба и вслед за тем страшные московские пожары, народный мятеж, казанские и крымские набеги — все эти треволнения с самого начала 1547 г. поочередно то поднимали, то повергали в уныние его неустойчивый дух. Он долго не мог оправиться от впечатления московских пожаров и через три с лишком года на Стоглавом соборе описывал свой тогдашний испуг с живостью только что пережитой минуты: тогда «вниде страх в душу мою и трепет в кости моя, и смирися дух мой, и умилихся и познах своя согрешения». Тогда он решился покончить и с боярским правлением, и со своей легкомысленной юностью и хлопотливо принялся за государственные дела. Он начал искать вокруг себя людей и средств, которые помогли бы ему поправить положение дел. При таком настроении царя созван был собор 1550 г. До нас не дошло деяния или протокола этого собора, и мы не знаем ни его состава, ни подробностей его деятельности. Но о нем сохранился такой рассказ. На двадцатом году своего возраста царь Иван, видя государство в великой туге и печали от насилия сильных, умыслил всех привести в любовь. Посоветовавшись с митрополитом, как бы уничтожить крамолы и утолить вражду, царь «повелел собрать свое государство из городов всякого чина». В воскресный день царь вышел с крестами на московскую Красную площадь и после молебна с лобного места сказал митрополиту: «Молю тебя, святый владыко, будь мне помощник и любви поборник. Знаю, что ты добрых дел и любви желатель. Сам ты знаешь, что я после отца своего остался четырех лет, а после матери осьми лет». Изобразив затем яркими чертами беспорядки боярского правления в продолжение своего несовершеннолетия, царь вдруг бросил в глаза присутствовавшим на площади боярам запальчивые слова: «О неправедные лихоимцы и хищники, неправедный суд по себе творящие! Какой теперь ответ дадите нам — вы, многие слезы на себя воздвигшие? Я чист от этой крови; ждите своего воздаяния». Потом царь поклонился на все стороны и продолжал: «Люди божии и нам дарованные богом! Молю вашу веру к богу и к нам любовь; ныне нам ваших обид и разорений и налогов исправить невозможно… молю вас, оставьте друг другу вражды и тяготы свои… я сам буду вам судия и оборона, буду неправды разорять и хищения возвращать».