Земляки.коп (СИ) - Белый Михей. Страница 24

Эхом откликнулась очередь из ручного пулемета. Множество пуль ударило по башне танка, превратив ее в адскую наковальню, по которой с неистовой злостью долбили полсотни молоточков калибра 7.62 и должно быть оглушив экипаж. Танк, вздрогнув, повернул башню в ту сторону, откуда летели злобные кусочки свинца, и ответил, одновременно из пулемета и пушки. По кустам как будто смерч прошел, щепки и кора разлетались во все стороны, двадцатимиллиметровые снаряды, легко прошивая сугробы, взрывались, пачкая чистый снег ошметками вырванной земли. Внезапно позади танка возник человек в странно- зеленом обмундировании. Он ловко, ухватившись за буксирные крюки, вскочил на броню танка. Пригнувшись за башней, что бы случайно не словить пулю, которые с визгом и воем летали вокруг, человек выхватил из кармана гранату, быстрым движением выдернул кольцо и закинул ее в открытый башенный люк. Не дожидаясь развязки, он рыбкой прыгнул с танка в сугроб, прикрыл голову руками и замер. Взрыв на фоне общих звуков боя вышел каким то не шибко солидным, но это только по эффектным критериям. По эффективным он показал стопроцентный результат: пушка и пулемет мгновенно захлебнулись, двигатель заглох и из люка повалил серый дымок. Танк мгновенно превратился в груду мертвого и безопасного металлолома, волею судьбы закинутого в заснеженный мартовский лес. Чаша весов стала склоняться на сторону атакующих — два грузовика, осев на простреленные шины и окутавшись паром из пробитых радиаторов, уже не представляли из себя значимую мишень, задний танк и Ганомаг потихоньку разгорались, сигнализируя, что в их чревах уже не осталось живых врагов, лишь первый танк, которому так и не заклинили башню, отстреливался во все стороны. Какофония боя постепенно стихала, автоматные очереди стали потихоньку сменяться на одиночные выстрелы, да изредка звучали резкие, давящие на уши разрывы гранат, которыми атакующие, совершенно не экономя боекомплект, выкуривали пока еще оставшихся по недоразумению в живых гитлеровцев из-под машин. Наконец и у головного танка закончился боекомплект, и он затих, лишь изредка издавая звуки сервомоторов в бессильной злобе вращающейся в разные стороны башни.

Сержант Величко осторожно приподнялся и осмотрелся по сторонам. Не выпуская из рук винтовки, он, пригибаясь бегом направился к первому танку, из благоразумной предосторожности обходя его с тыла и внимательно вглядываясь в тут и там разбросанные в разнообразных позах тела гитлеровцев. Внезапно слева, у самого борта раскорячившегося на дороге Ханомага почудилось движение. Выстрел. Немец, притворявшийся доселе мертвым, роняя карабин, уткнулся простреленной головой в гусеницу транспортера.

— Отделение! Выходим предельно аккуратно!

Держа на прицеле башню вражеского танка и крутя головой во все стороны, сержант осторожно взобрался на броню. Тело вражеского танкиста так и висело, наполовину застряв в люке. Видно поэтому оставшийся экипаж и не смог покинуть свою боевую машину. Недобро ощерившись, сержант вытащил из подсумка последнюю неиспользованную гранату, выдернул кольцо и впихнул боеприпас между телом убитого и краем люка, тут же отпрянув в сторону и пригнувшись. Внутри глухо громыхнуло, тело убитого танкиста взрывной волной, как из катапульты, вышвырнуло из танка в снег, и из горловины повалил едкий дым с запахом горелого мяса.

— А что вы хотели? — под нос себе прошептал сержант. — Вам тут не рады!

Краем глаза заметил движение, пригибаясь за башню, вскинул ствол, но в последний момент успел убрать палец со спуска.

— А, товарищ Георгич! Жив? Как твои, все целы?

— Да вроде как. А лихо мы их покрошили!

— Ну да, ну да.

Горячка боя постепенно отступала, и сержант более внимательно осмотрелся вокруг.

— А где все?

— Не знаю. Мишань, Лех, Вадим — выходите!

Из кустов с треском вышел Леха, прихрамывая на правую ногу, следом Вадим, с почерневшим от копоти лицом. Он утер лоб ладонью и удивленно присвистнул, увидев кровь.

— Ну-ка, Лех, глянь-ка, что это со мной.

— Пустяки, рассечение. Похоже щепкой чиркнуло.

— А ты чего хромаешь?

— Да там когда этот демон стал из пулемета поливать, пришлось срочно позицию менять, и похоже ногу подвернул о корень какой то.

— Ясно. А Мишка где? Мишань, ау!

— Да туту я. Чего разорались? — из-за последнего танка вылез Миха. — Глушануло малость, не орите!

— Парни, не кучкуйтесь! — вернул всех с небес на землю сержант. — Тут еще недобитки могут оставаться, надо бы проверить!

— Ясно. А твои где? Все живы?

— Да вроде. Эй, отделение! Выходи!

Внезапно прозвучавший близкий выстрел заставил всех пригнуться и схватиться за оружие. Обернувшись, они увидели Георгича, который по-ковбойски сдул дымок со ствола карабина.

— Чего глаза таращите? Вот вам и недобиток! — указал он стволом на гитлеровца, валявшегося за колесом грузовика. Возле него на снегу лежала ручная граната- колотуха, с уже отвинченным колпачком.

— Отвинтить то успел, а дернуть я ему не позволил. — объяснил Георгич. — Не расслабляемся! Вспомните, где мы и какой сейчас год! Прогуляйтесь, но ушки на макушке! Контрольный в голову без сожаления, вспомните историю, что эти мрази творили! И с трофеями не жадничайте!

Потихоньку приходя в себя, парни разбрелись по месту недавнего сражения. Изредка то тут, то там раздавались сухие одиночные выстрелы — парни, вспомнив прочитанные в архивах исторические документы и увиденные в интернете кадры военной хроники- решили не церемониться с врагами.

— Кто к нам со стволом придет — тот свою пулю здесь и найдет! — сказал Вадим, вгоняя пулю под срез каски очередному гитлеровцу, который лежал, притворившись мертвым, но при этом сжимая в руках взведенный автомат. Выдал его пар от дыхания, которое он пытался затаить, да дрогнувшие ресницы.

Навстречу попался рядовой Винокуров, который, придерживая за руку, помогал еле ковыляющему раненому Горелову. Правый рукав у него пропитался кровью, которая стекала по руке крупными каплями и капала в снег. На рукаве телогрейки зияли пара опаленных отверстий.

— Сержант, у нас раненый! — Крикнул Леха. — Постой, сейчас помогу, вместе дотащим! А остальные где?

Юрка Бондарь вон там лежит, без сознания. У него две пули в ноге, я его перевязал, потом вернусь и к нам оттащу, а Серега похоже все. Он когда из пулемета шил, немец в танке его заметил, и из пушки долбанул.

— Может, живой? Ты проверял? — вскинулся Вадим.

Винокуров только сокрушенно махнул головой, пытаясь свободной рукой смахнуть внезапно выступившие на глазах слезы.

— Где? — только и спросил Вадим.

— Там. — кивнул в нужную сторону боец.

Вадим быстрым шагом, насколько позволяли сугробы, двинулся в указанном направлении. Уже за несколько шагов стало понятно, что в этом месте живому человеку выжить было бы архитрудно, если не совсем нереально. Ель толщиной в обхват взрослого человека, за которой была позиция пулеметчика, имела весьма печальный вид. С одной стороны из дерева был выдран огромный кусок, как будто над ним по стахановски потрудилась стая голодных сумасшедших бобров, не отвлекаясь от работы на отдых и перекуры. Весь снег был перепахан и перемешан с комьями земли, древесными щепками и стрелянными гильзами. Тут же валялся погнутый пулемет, с почти оторванным, висящем на тонкой полоске металла стволом и одной сошкой, и пробитые крупным калибром патронные диски, сквозь рваные отверстия в которых виделись блестящие изувеченные патроны. Тело пулеметчика лежало тут же, лицом вниз, частично присыпанное мелким древесным мусором. То, что медицинская помощь тут бессильна, можно было понять и абсолютно несведующему во врачебных делах человеку — правая рука валялась отдельно от тела, оторванная почти у ключицы, а ватник на спине представлял из себя огромную залитую кровью дыру, внутри которой белели обломки костей. Подавив рвотный позыв, Вадим снял кепку и перекрестился.

С трудом переставляя ноги от тяжести трофеев, Вадим выбрался на дорогу, где, возле лениво догорающей вражеской техники собрались все члены маленького отряда.