Каратели (СИ) - Хард Леона. Страница 23

Рабочее здание Карателей разорвало по кирпичику, на месте величественной черной пики, стремящейся к небу, теперь непроходимые завалы поломанных стройматериалов. Округ не стал тратить время, деньги, человеческие ресурсы на очистку пострадавших зданий, улиц. Сейчас проблема находилась глубже  - зараза пробралась в кровь округа Приам, в его улицы, дороги, в жителей, в порядок жизни, в основы существования. Вся привычная система Карателей рухнула в ту Кровавую ночь.

Массовые грабежи, часть заводов приостановило деятельность, отсюда нехватка еды, школы и университеты за ненадобностью закрыты.

Пока политики вместе с учеными решали, что предпринять в сложившейся ситуации мне приходилось блюсти порядок. Бегать по ночам и ловить Клеймённых.

Весь мир рухнул, развалился по кирпичику и никогда прежним уже не будет. Не думал, что увижу конец своего мира.

Поскольку мой офис взлетел к гребанным Клеймённым в пекло, я занял рабочее место в Темном доме. В жалкой комнатушке с одним окном, в которое светил яркий луч света, разрезающий собой голубой деревянный стол с резьбой и бетонный пол.

Сама комнатушка метр на метр не позволяла свободно передвигаться в помещении. Игнорируя дискомфорт в правой щеке, сильно горящей от солнца из окна, я все внимание уделял экрану компьютера.

Входная деревянная дверь без приглашения бахнула со своеобразным треском о стену, впуская гостя. Нежданного гостя с широко раскинутыми в разные стороны руками, в черных джинсах и спортивной куртке и с широкой улыбкой. Нет. Не так. Очень яркой улыбкой, такой что белые зубы ее обладателя блестели и затмевали своей белизной голубое помещение кабинета. Очень сладкая улыбка, у меня аж скулы свело, я не любитель сладкого.

- Здорова, брат! - поздоровался Андрей.

- Здорова! - скупо ответил я.

Постарался внешне сохранить лицо, обычно это не составляло особого труда, но сегодня взгляд позорно убрал к экрану компьютера, а пяткой кроссовка постукивал по полу. Самого этот звук убивал, сильно раздражал.

- Ах, какой день! - друг важно прошел внутрь кабинета с широко расставленными руками в разные стороны, как поэт на главной площади, рассказывающий стих перед толпой людей. Одно было явно заметно — Андрей переигрывал с энтузиазмом. Так и хотелось сказать — Не верю!

Андрей прошел бочком мимо моего стола, оглядел голубые бетонные стены. В одной из них обнаружил дыру размером с куриное яйцо, поковырялся там пальцем, снимая побелку. Потом резко развернулся.

- Прям чувствуешь? Чувствуешь? - сделал вид, что принюхивается.

Я, понюхав воздух, лично чуял только кровь и смрад от пленных Клеймённых из нижних палат. Весь темный дом переполнен нарушителями порядка, некуда преступников сажать.

Я молча кивнул, вопрошая о чем все-таки спрашивал друг.

- Любовью пахнет! - Андрей пальцем указал на белый потолок, где над нами находилась только крыша. А потом идиот заржал, как довольный конь, нажравшийся сена. Со стороны казалось, что у Андрея приступ анафилактического шока, задыхаясь от смеха он что-то бубнил:

- Ой-ой-ой! Ах ты...ж...ха-ха...да чтоб меня в тартаре Клеймённые сожрали! Ха-ха, - наконец, недоумок нащупал стул, с трудом уселся, как старичок, которому плохо подчинялись руки и ноги. Вздохнул, сдерживая конский смех. Старался отдышаться и сам себе приговаривал — успокоиться.

Я тоже мог помочь ему успокоиться — ударом в лоб отключить. Мгновенное успокоение, но отчего-то сидел молча, руки скрестил в замок, локти поставил на стол и постукивал кулаками по носу, сдерживая агрессивные порывы. С недавних пор, едва что-то начинал чувствовать, где-то в груди жгло, мгновенно переключался на что-то, на работу, к примеру, или на патрулирование улиц. Помогало.

- Весельчак Андрей -- это тупо! - произнес я, глядя на экран компьютера. Забавный кадр прислали не давно, а я из-за мороки с пленниками не успел посмотреть.

Андрей раскачивался на стуле и рассматривал обстановку в помещении. И еще создавал непонятные звуки, похожие на те, когда малыши катаются на каруселях. Что-то похожее на «Вииииииииууууу».

- Серьезный Гектор выглядит еще тупее! - Андрей, как ребенок, радовался, а меня его радость только бесила.

А я изучал ролик. Итак, что там было. Черно-белая запись возле магазина с продуктами. Несколько человек возле урны о чем-то разговаривали и жестикулировали. Их остановка длилась не более тридцати секунд, но этого хватило, чтобы засечь лица.

Нажав на стоп, максимально увеличил лица созданий на видео. Ко мне прямо по курсу стоял Твардовский. Невозможно не узнать. Закрываю глаза и вижу, как наяву отвратительную рожу. (И что ты в нем нашла, предательница?)

Подсознание отчетливо воспроизводит лицо Клеймённого, где бы я ни был. А потом и во сне появляется его лицо, которое хочу изуродовать... Я никогда не получал удовольствия от пыток Клеймённых, считал это обязанностью. Но в этом случае, уверен, я бы пытал с особой тщательностью жалкое тело дохлика и с удовольствием смотрел бы как он корчится от острия ножа. Всё. Всё. Опять колет, жжет внутри. В груди горит огнем при одном упоминании Дианы и этого беглого. Это необходимо обрубить, нельзя быть зависимым от эмоций. Не к добру, слишком много ошибок позволяю себе. Пока был занят Дианой пропустил гражданский переворот. Девчонка переняла все внимание на себя. Обо всем и обо всех забыл и о работе в том числе. И позже после переворота вновь надо было заниматься делами округа, а я, как на привязи, вокруг нее.

- Я этого ждал двадцать лет! - вдруг громко объявил Андрей, отвлекая меня от компьютера.

Я устало выдохнул:

- И что я успел натворить в пять лет?

- Тогда девятнадцать...

- Хорошо. И что я натворил в шесть лет? Лопатку из песочницы у тебя свистнул или сломал ее?

- Хуже! Помнишь нашу соседку с кудрявыми рыжими волосиками и с голубыми глазками. Ангелок во плоти. Женечка — моя первая любовь с детского сада!

- Нет. Не помню, - покачал головой.

Откуда всех упомнишь? У меня вообще отвратительная память на женские лица. Мог с одной девушкой дважды сходить на свидание, а потом в конце вечера узнать, что уже оказывается был с ней, причем на заднем сидении своей машины.

- Она, когда уезжала в другой округ, свою любимую куклу подарила тебе! - если бы Андрей мог пальцем, как Клеймённые, убивать -- сейчас бы точно убил, потому что не прекращая тыкал и тыкал в меня, рассекая воздух. - А ты! Ты сразу выбросил ее куклу в помойное ведро! Женечка была моя первая любовь! Знаешь, сколько я плакал!

- Ах, какой я не хороший! - театрально закатил глаза к потолку. - Ты про работу не хочешь послушать? Или тебя только лЯбоффф волнует?

Это слово «любовь» -- мысленно вздрогнул, когда произнес его вслух. Ужасное, мерзкое. Как будто с ног до головы в чем-то, словно в паутине запутался. Связали по рукам и ногам и не давали двигаться, а я всё трепыхался и пытался вырваться, но не удавалось. Крутился, вертелся, стремясь выбраться, но связан накрепко и теперь зависел от воли захватчика...захватчицы.

- Ну? - недовольно буркнул Андрей, явно с неохотой готовый выполнять свою работу. Понятно, друг прибыл исключительно с одной целью -- насладиться моим поражением.

- Еж прислал посла. Интересно, долго будем обмениваться любезностями? Два дня стены отмывал от крови.

- И что он сказал?

- Согласен на переговоры через послов. Сеть в Питере включать отказался, никого к себе не впускает и не выпускает. Готов выслушать условия передачи пленных. Я ему для устрашения отправил две головы женщин-Клеймённых, ну те нянечки, которые высохли. Пусть думает, что специально убил.

- Прям головы? - испуганно округлил глаза Андрей.

- Идиот, что ли? Мы в цивилизованном мире живем... заняться мне не чем, как кровавую голову отсылать. Фотку всего лишь отослал с кровавыми головами. А про гражданскую войну слышал? 

Андрей отрицательно и скучающе покачал головой.

- Клеймённые собрались в кружок по интересам и теперь воюют с нами. Так забавно. В войнушку играем, вчера мне куртку сожгли, сволочи! Представляешь целая группировка Клеймённых в количестве (я не смог подсчитать навскидку) заняла школу, более того, провела колючую проволоку, огородив себя от нас. Мы вчера с ночным патрулем пытались пробиться внутрь школы и зачистить Клеймённых. Еле унес ноги. Из двадцати Карателей нас осталось трое.