Дитя любви - Дрейк Анджела. Страница 13

Алессандра сама почувствовала, как напряглось ее лицо.

— Неприятность с его мать и сестра. Когда в доме женщины, всегда неприятность, — печально сообщил он.

Этого человека взяли на работу отнюдь не за сдержанность, решила Алессандра. Рафаэль действительно упоминал, что кроме Эмилио в семейном особняке до сих пор живут его мать и сестра, но он ничего не говорил о проблемах. Внезапно ей в голову пришла противная мысль, что под неприятностью Фердинанд имеет в виду ее приезд.

— Пожалуйста, ехать сейчас, — настойчиво сказал он и быстро пошел к выходу, жестом пригласив ее следовать за собой. — До Испания ехать один день и ночь.

Алессандра почти бежала за ним. Коротышка, очевидно, заметил коневозку Савентосов и направился прямо к ней. Остановившись у водительской дверцы, он протянул руку и быстро проговорил что-то по-испански.

— О да, — ответила девушка, неожиданно для себя поняв, что он хочет, и протянула ему ключи.

Фердинанд запрыгнул на водительское сиденье и включил зажигание, разогревая мотор. Колеса медленно повернулись. Господи, он собирается уехать без меня, подумала Алессандра, обегая вокруг машины. Она буквально рухнула на сиденье, но ее компаньон по путешествию словно ничего не заметил.

Алессандра хранила ледяное молчание, пока Фердинанд пристраивал коневозку в поток уличного движения с энергией пробки, вылетевшей из бутылки. Как только они попадали на переполненную магистраль, он выводил фургон на скоростную полосу и выжимал полный газ.

Алессандра привыкла к быстрой езде. Ее отец за рулем вел себя как демон, да и мать была не из последних. Но оба они прекрасно водили машину. Она не колеблясь доверяла им свою жизнь. Сейчас, наблюдая за склонившимся над рулем Фердинандом, выглядевшим как не слишком умный медведь, преследуемый по пятам хитрыми охотниками, она решила, что ему нельзя доверить даже наклеить марку на письмо.

— Нельзя ли ехать помедленнее? — наконец отважилась она. — Не забывайте, что у нас позади находится лошадь. Вы причиняете ей беспокойство. — Едва начав говорить, она уже поняла, что бесполезно сотрясает воздух: Фердинанд не понимал по-английски. А если бы даже и понимал, то вряд ли обратил бы внимание на ее просьбу.

Миля мелькала за милей. Каким-то чудом они все еще ехали по дороге и оставались при этом живы. Временами Алессандра ловила себя на мысли, что привыкает к бешеной скорости, с которой несется коневозка, и равнодушно взирала на разъяренные лица встречных водителей. Потом вдруг к ней возвращалось понимание ситуации, и ее окатывала волна страха.

После трех часов безумной гонки она вежливо предложила Фердинанду остановиться на станции техобслуживания, которая вот-вот должна была показаться. Фердинанд ничего не ответил. Она терялась в догадках, слышал ли он ее или просто не понял, что ей надо, и решил не обращать внимания.

— Вы должны остановиться, а то устанете, — настаивала она, жалея, что не знает хотя бы основных слов по-испански.

Глядя на его напряженное лицо и руки, клещами вцепившиеся в руль, она поняла, что требуются более решительные меры. Алессандра откинулась на спинку сиденья и громко застонала, держась руками за живот.

Фердинанд повернулся к ней.

— Плохо. Мне очень плохо, — простонала она и прижала ладонь ко рту.

Теперь коротышка не мог не реагировать. Через несколько минут сумасшедшая гонка прекратилась и они затормозили на стоянке еще большей, чем в Гавре. Фердинанд выключил мотор, и Алессандра с облегчением вздохнула.

По настоянию испанца она прошла вдоль лабиринта стрелочек, указующих на туалет, после чего присоединилась к нему в большом зале.

Фердинанд посмотрел на девушку подозрительно, словно та была гранатой на взводе. Алессандра улыбнулась в ответ.

— Лучше.

Он энергично закивал. Казалось, испанцу не терпелось вернуться к коневозке и без промедления тронуться в путь, но Алессандра потребовала, чтобы они задержались хоть ненадолго передохнуть и освежиться. Она повела Фердинанда в кафе и заказала кофе и булочки.

Сидя напротив хмурого и совсем не расположенного к беседе коротышки — их разделяла пластиковая поверхность стола, — Алессандра чувствовала раздражение. Почему Рафаэль послал этого малообщительного человека и ненормального водителя сопровождать ее в Испанию? Это выглядело как оскорбление, хотя и ненамеренное.

Она понимала, что хочет от Савентоса слишком многого. До сих пор Алессандра не осмеливалась признаться, какую страшную опустошенность ощутила, не увидев его в Гавре.

На что ты рассчитывала? — спросила она себя тоном, полным насмешливой иронии. На какое-нибудь виртуозное представление, например парад испанской кавалерии в старинных костюмах? Очнись, Алессандра!

Нет, тебе не нужна кавалерия, отчетливо сказал ей непрошеный внутренний голос. Тебе нужен тот, для кого ты будешь главной. Тут она нахмурилась, отмахнулась от глупых, сентиментальных мыслей и посмотрела на Фердинанда. Приглядевшись к рукам испанца, она заметила, что те дрожат от усталости и еле удерживают чашку с кофе. Внезапно она все поняла и прокляла себя за молчаливую критику глупого Фердинанда. Ее раздражало, что он не Савентос, а уродливый коротышка, к тому же не говорящий по-английски. Ей ли критиковать… Она бегло говорила по-французски и по-немецки, но не знала ни слова по-испански. И что более важно, как теперь стало ясно, Фердинанду было очень нелегко быстро пересечь Францию, встретить странную англичанку и принять на себя ответственность за огромную коневозку. А езда по французским дорогам и вовсе доконала его.

О, дьявол! Девушка встала, направилась к стойке бара и купила бутылку коньяка. Вернувшись к столу, она поставила бутылку прямо перед Фердинандом.

Он удивленно поднял глаза.

— Нет!

Алессандра потянулась за ключами от машины, лежавшими возле его тарелки.

— Да, — сказала она. — Теперь машину поведу я.

— Нет, — снова возразил он. — Сеньор Савентос… — Глаза его округлились от отчаяния.

— Сеньор Савентос ничего об этом не узнает. — Она приложила палец к губам. — Я не скажу ни слова. — Алессандра показала на коньяк. — Теперь выпейте. Наверное, вам это необходимо.

Алессандра проверила Оттавио, который спокойно и терпеливо стоял в своем стойле, потом залезла на водительское сиденье и завела машину. Пока она выезжала со станции и выруливала на магистраль с бесконечным потоком машин, Фердинанд смотрел вперед, безучастный как камень.

Сначала она ехала по медленной полосе, а затем, постепенно обретая уверенность, перевела коневозку на следующую полосу и продолжала мало-помалу увеличивать скорость. Наконец, она поймала ритм большой дороги, стала ее частью и, слегка расслабившись, включила радио. Голова Фердинанда, сидевшего рядом, начала медленно клониться на грудь.

В полночь они достигли Каркассонна. Дальше начиналась Испания.

— Испания! — неожиданно возвращаясь к жизни, закричал Фердинанд.

Теперь они проезжали спокойную открытую местность, дорога была почти пустынной. Она свернула на обочину, заглушила мотор и потянулась.

— Теперь вести я, — твердо сказал Фердинанд.

— Придется, — ответила она, — я выдохлась.

Коротышка усмехнулся. Здесь, на своей родине, он выглядел совсем другим человеком.

— Далеко ли до сеньора Савентоса? — спросила Алессандра.

— Далеко? — не понял Фердинанд.

— Это далеко. — Она сделала расходящееся движение руками. — Недалеко. — И она сблизила ладони.

Фердинанд кивнул.

— Недалеко сеньор Савентос. Быстро, — добавил он, с каждой секундой набираясь уверенности. Алессандра облегченно вздохнула.

Стало очень темно. Небо напоминало плотный черный бархат. На его фоне звезды казались необыкновенно яркими и экзотическими. Совсем другие, чужие звезды, с улыбкой подумала Алессандра. Она вспомнила, как мать с тревогой повторяла очень по-иностранному звучащее имя Рафаэля Савентоса.

Насколько она могла видеть сквозь ночную тьму, окрестности представляли собой плоскую широкую равнину, горизонт терялся вдали и где-то там земля встречалась с небом. Они переехали через мост, внизу тускло блеснула вода.